EXIT : no Entry

      Эта комната всегда пугала Сынюна, но у него просто не оставалось выбора. Каждый раз он поражался тому, как хозяин коммуналки, в которой его дилер снимал комнату, ещё не выперла его. Он и сам с трудом мог жить в своём подвале, потому что выглядел крайне сомнительным типом.       И хозяйка его дома была вполне права в своих подозрениях, так как некогда жизнерадостный паренёк с румяными щеками, только окончивший школу и без умолку говоривший о том, что станет рок-звездой, выглядел для неё ходячим трупом. Поникший взгляд, ленивое бормотание, бледность, которую подчёркивали тёмные круги под глазами, и запоздалая оплата аренды. Сынюн, вконец распрощавшись с гордостью, смог попросить у Сынхуна денег взаймы, чтобы его не выперли. Тот, конечно, охотно согласился, а взамен попросил просто подписать контракт с его агентством. Сынюн тогда был сильно обдолбан и даже не понял, что именно подписывает.       — Чживон, здорова, — он поздоровался с парнишкой, который сидел на полу и пересчитывал таблетки.       — Говорил же, не называй меня так, — огрызнулся ему Бобби, который был сейчас на взводе.       Кажется, его кто-то сдал, и он боялся, что сейчас в любой момент в его хранилище ворвётся служба наркоконтроля.       — Пришёл брать в долг? — спросил он и даже не удивился положительному кивку своего постоянного клиента.       Однажды он пошёл против своих принципов и злился на то, что Сынюн теперь не отстаёт от него, каждый раз обещая, что скоро раздобудет деньги. Но денег он не возвращал, и Бобби понимал, что пора бы применить более грубые меры, наплевав на то, что этот парень был его любимчиком.       — Я обещаю раз…       — Да ты заебал! — раздражался Чживон и, уже сбившись со счёта, вставал на ноги.       Сынюн был в курсе, что этот парень, помимо барыжничества, активно занимается своим телом, однако Бобби никогда не демонстрировал ему своих сил, поэтому Сынюн не знал, чего можно от него ожидать.       — Ты мне за прошлый раз заплатил? — нервно поинтересовался Бобби и начинал хрустеть костяшками пальцев.       — Да заплачу, чего ты кипятишься! — Сынюн никогда не умел сдерживать свои эмоции, особенно, негативные, поэтому несильно толкнул дилера в накаченную грудь.       Тот, скорее от неожиданности, чем от силёнок клиента, попятился назад. Прекрасно, значит, можно долго с ним не церемониться, а то Бобби уже не знал, как ему объяснить, что терпеть не может давать в долг.       Удар крепким кулаком не заставил себя ждать и был удачно припечатан в челюсть Сынюну, который падал на пол в коридоре. Он мысленно радовался, что не закрыл за собой дверь, иначе вряд ли вышел бы из этой комнаты на своих двоих, но Чживона это совсем не останавливало. Его не разжалобило даже то, что Сынюн и без того выглядел побитым жизнью. Бобби знал, что Сынюн уже не просто балуется или пытается вернуть вдохновение. Этот парень был зависим, что добавляло Бобби лишь проблем, так как, кроме долгов, он терпеть не может детей богатеньких толстосумов, не знающих слова «стоп».       В коридор стали потихоньку выходить другие жильцы и с ужасом в глазах смотрели, как дерутся двое парней. Сынюн пытался отбиваться и у него хорошо получилось бы отмудохать дилера, ведь помимо музыки он ещё и неплохо махал кулаками, но парень был слишком слаб. Его измучила бессонница и доводящая до тошноты усталость. А ещё его раздражали его друзья, которые каждый день пытались узнать, как у него дела и звали на тупые встречи.       Ко всему прочему его бесила Мими, а точнее то, что он продолжал использовать её влюблённость и высасывать из неё жизнь. Даже в нетрезвом состоянии он мог заметить, что его подруга уже не так жизнерадостна и позитивна, и что их редкие репетиции теперь заканчиваются её слезами и нравоучениями Ханбина. Даже его бас-гитаристу надоело смотреть на то, как Сынюн издевается над бедной девчонкой, но не разрешает ей уйти.       В итоге он бессильно упал на холодный и не совсем чистый пол, позволяя Чживону его добить, и молил небеса о том, чтобы тот вырубил его с концами. Сынюн думал, что раз он не верит в Бога, значит, его суицидальные желания хрен исполнятся.       Он очнулся в полицейской машине, пищалки которой ударяли болью в голове. Он посмотрел на свои руки в наручниках и тихо чертыхнулся.       — Только не это, — тяжело выдохнул он, откидывая голову назад.       Он вспомнил, что в полусознательном состоянии слышал, как соседи вызывают полицию, и как расплывшаяся в глаза фигура Бобби вбегает в комнату. Сынюн улыбнулся под нос, надеясь, что его засадят за распространение, однако не смог нормально скривить губы, из-за жгучей на них боли. Его лицо нещадно болело из-за многочисленных синяков, обе губы были в избиты в кровь, а левый глаз так сильно опух, что он с трудом смог различить здание полицейского участка, куда его привели.       И когда Сынюна посадили перед сотрудником полиции, он мысленно задавал себе вопрос, почему вообще он здесь. Наверно, впервые в своей жизни Сынюн не первым устроил драку, и вообще, он тут жертва, но затем услышал сзади голос Джину.       — Вашу же мать, — тихо пробормотал он себе под нос.       Использовав право на звонок, он первым делом позвонил Сынхуну и попросил его вытащить отсюда, не говоря об этом другим. Наивно было думать, что тот не осведомит старшего об очередном посещении Сынюна полицейского участка. И повернув голову, он смотрел, как Джину сердитым шагом подходит к нему. За ним плёлся сам хорошо орудовавший костылями Сынхун, который виновато улыбался другу, и Тэхён. Его-то Сынюн ещё меньше хотел бы здесь видеть.       — Ну тебя и расквасили, — подметил Сынхун, подойдя к парню, пока Джину пытался обговорить с сотрудником полиции варианты освобождения этого оболтуса.       — Рад вас видеть, друзья, — иронично ухмыльнулся Сынюн, — устраивайтесь поудобнее. Чего-нибудь выпьете? Милочка, принеси моим друзьям по чашечке кофе, — крикнул он в сторону сидящей рядом девушки, которая даже не работала здесь, а пришла писать заявление о пропаже мужа.       — Не обращайте внимания, ради Бога, он у нас дегенерат. Родился таким, что поделать, — говорил ей Тэхён, на что девушка с ужасом в глазах отодвигала стул в сторону. — Ты чего творишь, дерьма кусок?       Тэхён хотел бы дать другу подзатыльник, но его и без того хорошо так побили, что как бы он своим подзатыльником не лишил его сознания.       — Всё хорошо, это его избили, — к ним повернулся Джину после разговора с полицейским, на что Сынхун так же облегчённо выдохнул.       Тэхён, хоть и был наслышан о драчунстве друга, не мог привыкнуть к тому, что Сынюн вообще расслабленно сидит в наручниках и ждёт, когда Сынхун щёлкнет пальцами, чтобы этого случая не было в деле Сынюна.       — Спасибо, но в следующий раз я тебя звать не буду, — нервно говорил Сынюн, когда они вместе выходили из участка.       — Следующего раза не будет, Сынюн, — тихо проинформировал его Джину, доставая ключи машины.       Тот устало кивнул, зная, что долго не сможет вести себя как паинька. И раз он сейчас лишился своего дилера, который, как он понял по разговорам полицейских, подался в бега, ему придётся заново полюбить людные клубы и дискотеки, в которых барыги обычно ошиваются.       — Ты же не серьёзно, Джину? — шёпотом спрашивал Тэхён, надеясь, что старший шутил, пока они ехали в участок, и на секунду застыл в ожидании ответа, игнорируя Сынхуна, который пытался самостоятельно сесть на заднее сидение машины.       До этого они сидели втроём в кабинете Сынхуна и обсуждали студию звукозаписи, которую сейчас обустраивали на верхнем этаже здания, арендованным будущим директором Ли на пять лет. Он уже месяц грезил об агентстве, и Тэхён, даже видя собственными глазами кабинет друга, не мог поверить, что они с Джину за короткий срок умудрились такое намутить.       Он в свою очередь засиживался в компании отца, делая вид, что работает, хотя на деле болтал по телефону с Даной, чаще они огрызались друг на друга. В конце таких разговоров они обычно договаривались о встрече, которая закончилась бы в его новой съёмной квартире горячим сексом. А когда не говорил со своей девушкой, то писал музыку. Так как Сынюн дал своё согласие присоединиться со своим бэндом к агентству Сынхуна, то Тэхён на полном серьёзе подумывал вернуться в группу.       — Ему это не понравится, — добавил Сынхун, медленно качая головой, и, наконец, смог уместить свою загипсованную ногу в машину.       — В этом-то весь план, — хитро улыбнулся Джину, и в его глазах играли черти. Сынюн хорошо их слышал и даже не собирался узнавать, что на этот раз старший для него придумал.

*

      На неудачу музыканта они не стали отвозить его в больницу, чтобы залечить раны, или хотя бы к нему в подвал, чтобы Сынюн мог уткнуться в подушку, пытаясь нормально заснуть и не просыпаться каждый час в поту. Они привезли его в пентхаус Мино, от которого Сынюна уже тошнило. Да и от самого Мино тоже.       Друг на входе крепко обнял Сынюна, похлопывая по плечу, словно Сынюн из армии вернулся, и осуждающе покачал головой. Парень непонимающе вскинул брови, замечая за спиной друга его сестру. Дана уже две недели как официально считалась девушкой Тэхёна, как бы её брат не пытался каждый раз показывать своё недовольство, когда они прилюдно целовались, и Сынюн никак не мог свыкнуться с мыслью, что они ещё не изгрызли друг другу глотки.       Девушка, скрестив руки на груди, самодовольно фыркнула в его сторону, давая знать, что рада видеть Сынюна не сильнее, чем он её.       — Вы ещё не сказали ему? А то не вижу того, чтобы он рушил мебель, — усмехнулась она, и Сынюну уже не нравилось то, что для него придумали друзья. Его явно ожидает неприятный сюрприз.       — Что вы задумали, ублюдки? — испуганно спросил он, тыча в уставившихся на него парней указательным пальцем.       Вариант, что его оставят ночевать в участке, сразу отпал, раз Джину решил его пожалеть.       — Я принесу аптечку, — лишь ответил Сынхун, прихрамывая в сторону ванной.       Он не мог дождаться дня, когда ему, наконец, снимут гипс, поэтому всячески пытался игнорировать его, раньше срока возвращаясь к привычному себе активному режиму.       — Садись. Ты голоден? Закажем чего-нибудь, — слишком по-доброму говорил ему Джину, отчего паранойя Сынюна усиливалась.       Он пятился назад, планируя быстро выбежать из квартиры, но Мино взял его за предплечье, а Тэхён, встав по другую сторону, несильно сжал его плечо, заставляя его поплестись к дивану.       Сынюн уже знал, что друзья в курсе всего. Наверно, глупо было надеяться, что никто за полмесяца не заметит, как часто меняется его настроение, в основном на агрессивное, и что он практически перестал есть. Ещё Мими приплетут к своей морали, мол, как ты можешь мучить её, изверг. А если Джину припомнит ему Сару, с которой он, благо небесам, с тех пор не пересекался, то можно будет бежать к бассейну и топиться.       — Кто знает, как обрабатывать раны после драки? — поинтересовался Сынхун, вошедший в гостиную, когда друзьям с трудом удалось усадить напрягшегося Сынюна на диван.       — А на меня что смотришь? Раз я тёлка, то значит, разбираюсь в медсестёрских штучках? — огрызнулась Дана, чуть не заставив Сынхуна расплакаться на месте.       — Я знаю, — отозвался Тэхён, который чувствовал на себе ответственность за свою стервозную девушку, а ещё потому что благодаря именно ей он знал, как это делать.       Сев возле друга, он стал намазывать ему на лицо гель, отчего Сынюн вздрагивал на месте и рычал от жгучей боли, но не останавливал блондина. Ему сейчас как никогда хотелось закинуться чем-нибудь, чтобы перестать чувствовать своё лицо.       — Мы решили отправить тебя в реабилитационный центр, — первым тишину нарушил Джину, чего все и ожидали.       Никому не хватило бы смелости проинформировать Сынюна об их общем решении, которое они уже неделю обдумывают. Мино нашёл ему хороший центр для наркозависимых в пригороде. Ему его посоветовал один из моделей агентства его матери. Мино в очередной раз радовался, что не подался в модели, иначе, наверное, сам сейчас лечился бы там.       — Чего, блять? — с нервной усмешкой переспросил Сынюн и посмотрел в серьёзные глаза сидящего напротив Тэхёна. — Вы, блять, не шутите?       Сынюн резко вскочил на ноги, не позволяя Тэхёну закончить, и теперь понимал, почему они ожидали, что он будет крушить мебель. Он стал по очереди поворачиваться к друзьям, которые виновато смотрели на него. Даже Дана вместо своей дьявольской ухмылки, с которой, он уверен, она родилась, прятала взгляд в сторону.       — Сынюн, ты подрался со своим наркодилером, какие, нахрен, шутки? — говорил Джину, стараясь не раздражаться, так как если у него вскипит кровь, то у них уже не получится убедить Сынюна без грубой силы.       — Ну и что! — крикнул Сынюн, вскинув по сторонам руки, словно занимался этим каждый выходные. — Вы мне, блять, не родители. Даже мои биологические предки уже давно мне не родители, а вы и подавно. Окей, вы меня частенько выручаете, но я вам не разрешал вмешиваться в мою жизнь. Я, может, хочу подохнуть от передоз…       Он не успел договорить, так как Тэхён несильно ударил его по и без того израненной щеке. Сынюн надеялся, что друзья по очереди встанут и будут избивать его, лишь бы не смотрели на него такими отрёкшимися взглядами.       — Да он невозможен, — тихо произнесла Дана, осуждающе качая головой, и сама выровняла бы парню лицо, ударив по второй щеке.       — Это твой выбор, — спокойно подытожил Джину, вставая на ноги.       Он обещал себе не переживать за друзей больше положенного. Он так и сделает.

*

      Сынюн в последнее время плохо различал грань между сном и явью, поэтому надеялся, что лицо Мими, освещаемое еле горящей лампой возле его кровати, это очередные галлюцинации. Он боялся, что может выплеснуть на неё злость на друзей после сегодняшнего на невинного ангела, всё никак не пославшего его к чёрту.       — Нет, ты не спишь, — улыбнулась она, понимая его растерянность. Сейчас был час ночи, и девушке пришлось хорошенько поссориться с родителями, чтобы выйти в это время из дома. Но её не волновало то, что домой её могут и не пустить. Получив звонок от Тэхёна, она, уже через пять минут переодев пижаму, выбегала из своей комнаты, параллельно вызывая такси.       — Как ты здесь… Почему… ты здесь, — шептал Сынюн, чуть приподнимаясь на кровати, и попытался сесть, прислонившись к стене.       Он, как обычно, паршиво себя чувствовал, но всё равно постарался скривить для Мими приветственную улыбку. В последний раз они виделись три дня назад, и девушка в слезах выбегала из подвала. Тогда он поругал её за то, что она не может правильно попасть в такт, и попросил поменьше пялиться на него влюблёнными глазами и побольше репетировать. Он знал, что сильно обидел подругу, и после не стал писать ей сообщения с извинениями. Сынюн даже у себя не смог вымолить за это прощения.       — Пришла к любимому лидеру, — ответила она и робко погладила его по щеке.       Она проплакала всю дорогу в такси и сейчас с трудом держалась, чтобы опять не зарыдать. Мими понимала, что всё это время Сынюн был сам не свой из-за действия запрещённых препаратов, но боялась спросить его об этом прямо. Она уже оправдывала его тем, что парень просто не контролировал себя и был сам не свой из-за их пагубного воздействия. Поэтому сейчас боялась трогать его израненное лицо, покрывшееся испариной, и даже не стеснялась своих чувств.       — Болит? — спросила она, еле сдерживая слёзы, так как пришла сюда не с этой целью.       Внутренний демон говорил ей посильнее надавить на кровавые раны и синяки, ведь Сынюн заслужил всю эту боль и унижения, однако тогда вряд ли она была бы тем самым человеком, который сейчас должен быть рядом с настрадавшимся парнем.       — Уже нет, — врал Сынюн и, накрыв своей ладонью её ладонь, закрыл глаза.       Кожа девушки была грубоватой и в мозолях. Сынюн был уверен, что это последствия того, как сильно он измучил её ненужными репетициями, лишь бы она была рядом. Мими же стеснялась того, что её детские на вид руки, совсем не отдают нежностью, ведь она слишком много времени провела на кухне, жаря курицу и моя посуду после клиентов. Она стала вспоминать неделю, которую они с Сынюном проработали вместе.       — Нам тебя не хватает, — прошептала она, словно боялась, что из-за угла выскочит Ханбин и начнёт неуместно шутить. — В ресторанчик так и приходят девушки, спрашивая про симпатичного официанта, — Мими негромко рассмеялась и хотела, чтобы Сынюн посмеялся ей в ответ, вспомнив те дни.       — Мы с тобой были отличной командой, — ответил он, не открывая глаз, и хотел бы сейчас вернуть время на ту неделю, хотя не был уверен, что смог бы вообще изменить ход событий.       — Мы до сих пор отличная команда, — проговорила она, даже сквозь закрытые веки парня замечая, что она сдался.       — Прости, но музыка меня…       Он готов был сказать это слово по отношению к самому важному для себя делу, ради которого ушёл из дома и творил всякое дерьмо. Сынюн часто разочаровывался в жизни, однако никогда не позволял себе охладеть к музыке. И Мими, предвидя его слова, второй ладонью сжала его щёку, касаясь ноющую от боли кожу.       — Нет, — перебила она его, отрицательно качая головой. Она не позволит ему вслух признаться в этом. — Ты и я, мы всегда будет отличной командой. Поэтому даже не смей при мне говорить такое про музыку.       — Не надо меня утешать, Мими, — устало шептал Сынюн, лениво открыв глаза, и теперь хотел, чтобы она ушла.       Ему и без того очень стыдно перед ней. Перед глазами парня запечатались все его мерзкие поступки, а в ушах на повторе застыли слова, которыми он, не думая, бросался в неё. И Мими продолжала жалеть и возвращаться к лидеру, хоть он совсем этого не заслуживал. Даже друзья отреклись от него, дав ему мирно уйти из пентхауса.       — Зачем ты пришла? — спросил он, нехотя убирая ладони со своих щёк, и сердито всмотрелся в глаза барабанщицы.       — Ты знаешь, Сынюн, — спокойно ответила она, впервые за время их знакомства ощущая в себе уверенность и настойчивость.       Мими слишком долго была робкой влюблённой девчонкой, хотя ничем ещё не доказала лидеру свою любовь. Ну и что, что он, скорее всего, никогда не ответит ей взаимностью и всячески прогоняет её обидными словами и поступками. Она сама говорила, что не требует от него ответа к своим чувствам, а значит, не должна сейчас бояться отпугнуть его.       — Как сложно иметь дерьмовых друзей, — Сынюн нервно усмехнулся, подняв голову к тёмному потолку, и выдохнул.       — Это всего лишь на месяц. Я буду тебя навещать, — говорила она, прекрасно зная, что раз не является близкой родственницей, то ей откажут в свиданиях к нему в реабилитационном центре.       — Не надо. Мими, пожалуйста, уходи и никогда больше не возвращайся. Я отправлю твою установку к тебе домой, — Сынюн смотрел на подругу, стараясь выдавить из себя хоть какую-то негативную эмоцию, но лицо не слушалось его, поэтому его слова звучали не так злобно, как хотелось бы. — Можешь вступить в другой бэнд, и Ханбину скажи. Прошу тебя, забудь…       — Никогда! — с криком перебила его девушка, вскочив на ноги, и быстро села обратно на край кровати, приблизившись к парню.       Она злилась на него за такие слова, хоть и понимала, что он частенько вёл себя так, словно пытается от неё избавиться. Поэтому, чтобы доказать Сынюну свои намерения никогда не отказываться от него, сжав пальцами простыню и закрыв глаза, прильнула к его губам и неуклюже прижалась своими.       В школьные годы она частенько мечтала о том, как Сынюн подарит ей её первый поцелуй где-нибудь в центре спортивного стадиона. Тогда она и представить себе не смогла бы, что будет сидеть в его кровати глубоко ночью в подвале и уговаривать друга лечь в реабилитационный центр, чтобы избавиться от наркозависимости. Не такой романтики она ожидала, хоть уже и давно перестала мечтать о том, что первый поцелуй у неё будет именно с Сынюном.       А когда парень стал неуверенно отвечать, одной ладонью сжимая горячую щёку, Мими чуть приоткрыла рот, чтобы сказать что-то. Для Сынюна это стало лишь триггером для того, чтобы углубить поцелуй, о котором, как он понял, мечтает уже две недели. Девушка была без макияжа, но даже без тинта на её губах он ощущал вкус каких-то ягод и продолжал жадно целовать невинные губы, пытаясь угадать, каких именно. Мими совсем не это планировала. Тэхён просил её убедить друга лечь в центр. Просьбы утешать его поцелуями совсем не было, и она понимала, что совсем не контролирует ситуацию, которую сама же создала. Сынюн, обхватив её тонкую талию, прижимал подругу к своему телу и, не жалея слюны, активно целовал барабанщицу, у которой закружилась голова от недостатка воздуха. Это уже было за пределами её фантазий, поэтому она совсем не была готова и с трудом отстранилась от пухлых губ парня.       — Малина, — прошептал он, когда Мими, отпрянув от его губ, стала вдыхать ртом воздух.       Лицо девушки всё ещё было в нескольких миллиметрах от его. Прижавшись лбом к её вспотевшему лбу, он улыбался себе под нос, ведь смог, наконец, понять, что это за вкус, который отныне будет его любимым.       Он хотел опять прильнуть к губам девушки, но, чуть откинув голову назад, застыл взглядом на лице Мими. Она учащённо дышала и прятала глаза из стороны в сторону, не смотря на него. Осознание того, что он опять всё испортил, больно ударило в висок, и Сынюн даже жалел, что его организм раньше так не реагировал на все его проступки.       — Прости, я украл твой первый поцелуй, — прошептал он, не убирая ладони с её щеки, и провёл кончиком большого пальца по покрасневшим губам.       — Я же сама тебя поцеловала, — Мими смущённо улыбнулась, еле покачав головой, и подняла на него глаза, замечая улыбку Сынюна.       Под светом еле горящей лампы он казался умиротворённым и спокойным. Он уже не выглядел таким напряжённым, каким был последний месяц, и улыбался так, словно, наконец, разгадал тайну, которая его очень долго мучила. Будто Сынюна отпустило что-то очень сильно тревожащее, и он смог расслабиться.       — Я сделаю это, — прошептал он, кивая собственным словам.       Мими не сразу поняла, что он имеет в виду, так как никак не могла привести голову в порядок после поцелуя. А когда резко осознала, что он соглашается с её просьбой лечь в центр, широко раскрыла глаза.       — Серьёзно? Ты не врёшь? — возбуждённо протараторила она, взяв его обеими руками за ладонь, сжимающую ей щёку.       Только сейчас Мими заметила, что костяшки его пальцев были избиты в кровь, и слёзы, слишком долго прятавшиеся в глазах, наконец, покапали ему прямо в ладонь. Она поторопилась вытереть их, но Сынюн не позволил ей сделать этого, сжав обе её ладони.       — Не вру, честно, — улыбнулся он, позволяя Мими плакать, так как её слёзы, непонятно то ли от радости, то ли грусти, мотивировали Сынюна никогда больше не быть тем ублюдком, который вызывает их у неё.

*

      Утренний звонок от Сынюна удивил парня не только тем, что был в шесть утра. Тэхён не ожидал, что его просьба к Мими убедить друга лечь в реабилитационный центр так сильно на неё подействует, что девушка, не дожидаясь следующего дня, помчится к музыканту и сделает то, чего не получилось у них четверых.       Тэхён знал, что Мими много значит для Сынюна, как бы сильно он не пытался выглядеть безразличным по отношению к подруге. И смотря на спящее рядом тело девушки, понимал, что его друг недалеко ушёл от него самого. И если Сынюн скрывал чувства под безразличием, то Тэхён делал это ненавистью, которой Дана сама же поделилась с ним ещё в школьные годы.       Он хоть и полночи не спал и думал о Сынюне, позвонил друзьям. Как оказалось, не только он провёл ночь в смятении и волнениях, поэтому, договорившись о встрече у подвала, они стали собираться, пока Сынюн не успел передумать.       Тэхён, посмотрев на всё ещё спящую Дану, думал о том, стоит ли её будить. Девушка, наплевав на свою репутацию истеричной стервы, провела всю ночь рядом с ним и была крайне заботливой, что не могло не пугать Тэхёна. Он понимал, что за такой короткий период отношений, полный беспричинных ссор и ревностных перепалок, он начинал в неё влюбляться. И даже не знал, что хуже: признаться в этом самой Дане или Мино, который не упускает шанса осведомить их о том, что всё ещё против их пары.       — Куда ты съёбываешь? — услышал он сонный голос девушки, пока одевался, и, повернувшись к кровати, улыбнулся.       Дана всегда умело «романтично» поприветствовать его по утрам, которые у них в последнее время слишком часто стали совместными.       — Сынюн звонил. Сказал, что готов лечь в центр. Мы сейчас едем к нему, — быстро проинформировал он девушку и подошёл к кровати, бросив застёгивание рубашки на половине.       Дана лежала в одном нижнем белье, потягиваясь в постели, и словно зазывала его к себе обратно. Одарив её коротким поцелуем, он попытался продолжить процесс застёгивания, так как хотел поскорее увидеть друга и в мыслях надеялся, что Мино уже договорился с врачом.       — Он справится, — прошептала Дана, присев на месте, и нежно улыбнулась блондину, который выглядел крайне взволнованным.       Тэхён застыл на месте и никак не мог привыкнуть к такой поддерживающей Дане. Поэтому потянулся за вторым поцелуем, более глубоким, от которого им обоим было сложнее оторваться.       Он знал, что сегодня увидит девушку лишь ближе к ночи, так как у неё по сценарию должны быть съёмки загородом в тёмное время суток. И раз Дана живёт в пентхаусе Мино, а Тэхён — нет, то они уже не встретятся. Парень понимал, что сильно скучает, когда они не видятся хотя бы раз в день, ведь привык к тому, что её стервозный писк навсегда запечатался у него в ушной полости. А когда неделю назад ему пришлось съехать из отцовского особняка, который, как оказалось, в серьёзных и вполне долгих отношениях с мисс Ким, Тэхёна стала посещать дурацкая мысль, за которую Дана стопроцентно побьёт его.       — Может, переедешь ко мне? — спросил он ненароком, делая вид, что застёгивает пуговицы, которые, как назло, закончились.       Он повернулся к шкафу, выбирая галстук, и старался не дышать, чтобы услышать ответ девушки, которая молча сверлила ему спину. Но Тэхён знал, что с ней такое не прокатит, поэтому, взволнованно прикусив нижнюю губу, повернулся к ней и сделал тяжёлый вздох.       — Пожалуйста, в этот раз не бросайся будильником. Он мне нужен иногда по утрам, — предупредил он Дану, которая не знала, как вообще среагировать на подобное предложение.       Она до сих пор не могла признаться самой себе, что испытывает к этому придурку что-то больше, чем раздражение и страсть, а он уже предлагает им съехаться, словно они слащавые влюблённые. И самое ужасное было то, что Дане очень хотелось согласиться. Она так привыкла к нему за время совместного проживания в пентхаусе Мино, что до сих пор надеялась увидеть его в гостевой комнате.       Ей пришлось вернуться из дома матери, которая была невыносима из-за того, что истерила даже чаще, чем дочь. Мино, хоть и не скрывал своей нелюбви к её отношениям, разрешил сестре жить с ним, и ей казалось, что из-за того, что его личная жизнь пошла в тартарары, он решил сделать то же самое с её отношениями. Поэтому она сейчас молча кивала блондину, испуганно расширившему свои глаза, и мысленно убеждала себя в том, что ещё сильно об этом пожалеет.       Двухкомнатная квартирка Тэхёна в не самом благополучном районе оставляла желать лучшего, но здесь, Дана знала, их никто не сможет достать своими осуждениями.       — У тебя сейчас шею свело или это значит, что ты переезжаешь ко мне? — неуверенно поинтересовался Тэхён, чуть было не сделав шаг назад от страха того, что сейчас на него может надвинуться ураган по имени «Дана».       — Я перееду к тебе. Так мне проще будет свести тебя с ума, — довольно улыбалась девушка и готова была принять сейчас холодный душ, так как ощущала, как предательски загорелись щёки от непривычного ей смущения.       — Куда ещё больше, — радостно смеялся Тэхён, подбегая к кровати, и крепко обнимал Дану, на мгновение забыв о том, что ему нужно куда-то идти.

*

      Сначала Джину не хотел брать с собой Сынхуна, за которым он должен был заехать. Его значительно раздражало то, что Сынхун ведёт себя так, словно у него нет гипса на ноге или будто хотел ходить с ним ещё месяц, не позволяя костям нормально срастись. В этом, конечно, была вина Сынюна, так как до вчерашнего дня Сынхун предпочитал сидеть у себя в кабинете и просто приказывать. Джину знал, что Фань хорошенько избаловала его друга, особенно, после того, как они помирились и вели себя чрезмерно образцовой женатой парой. Поэтому Джину не мог поверить тому, что сидел сейчас за рулём семиместного внедорожника, который Ли-старший купил для сына с целью мотивировать его на создание потомства.       Сам Сынхун, занявший весь третий ряд, обустроил свою загипсованную ногу на сидении и не мог нарадоваться подарку отца. Он без остановки говорил о том, что они с Фань уже планируют завести детей, а потом, сам же себе противореча, осведомлял друзей о том, что требует от них полной отдачи в их общем деле создать самое лучшее в стране агентство по поиску талантов. Друзья лишь закатывали глаза, а Джину иногда тяжело вздыхал, но Сынхун просто пытался разрядить обстановку, ведь иначе в салоне наступило бы кладбищное настроение.       По очереди приехав к подвалу Сынюна, они первым делом попытались нормально поговорить. Сначала Мино, раньше всех приехавший, говорил обо всех условиях реабилитационного центра и параллельно помогал Сынюну собрать вещи. Потом Джину и Сынхун, любимой темой которого теперь были или его жена или агентство. Позже всех приехал Тэхён, хотя Сынюн позвонил именно ему, и ожидал, что тот приедет и убедит Мими поехать вместе с ним. Но девушка, которая провела всю ночь в объятиях Сынюна, не хотела мешать друзьям, поэтому ушла, как только приехал Мино. Тот, как бы ему не хотелось пошло пошутить, лишь поблагодарил Мими за то, что была рядом с их балбесом и мысленно подметил, что сильно недооценивал подругу своей Арым.       — Я купил билет в Токио, — громко проинформировал он друзей, с трудом перекрикнув голос не затыкающегося Сынхуна.       — Давно пора, — усмехнулся Сынюн, сидевший на втором ряду сидений, и радовался, что, наконец, кто-то, кроме Сынхуна решился заговорить.       Ему нечего было сказать, лишь извинения за сказанное и сделанное и обещания, что он исправится, в которые он и сам-то не верил. Сейчас Сынюн ощущал себя, как если бы принял холодный душ после очень мощной пьянки, воспоминания о которой были настолько позорными, что он хотел бы поскорее их забыть и больше никогда не повторять.       — Думаешь, фея простит тебя? — спросил Тэхён и незаметно улыбнулся сидевшему рядом другу, который за утро, кажется, впервые подал голос.       — Назовёшь её феей ещё раз, я навсегда запрещу тебе приходить в мой дом, — с преувеличенной злобой ответил ему Мино, повернувшись через переднее сиденье, на что Сынхун звучно рассмеялся.       Тэхёну, которому не повезло проиграть в «камень-ножницы-бумага», пришлось самостоятельно усаживать Сынхуна на задний ряд внедорожника, пока Джину и Сынюн молча курили, а Мино покупал всем кофе. Тогда Тэхён и признался другу, что предложил Дане жить вместе, так как просто не мог держать эту новость в себе. Он боялся слишком эмоционально среагировать при девушке, спугнув её этим.       — Я не надеюсь на её прощение, ведь знаю, что не заслужил его, — продолжил Мино, повернувшись к лобовому стеклу, и опустил виноватый взгляд на свой стаканчик с кофе.       — И правильно, — поддакивал Джину, который не сдерживал свои очередные обвинения друга в том, что он тот ещё ублюдок. — Но думаю, она должна тебя выслушать. Ты же после её ухода не трахнул ни одну бедняжку.       — Возрадуемся же этому чуду! — крикнул сзади Сынхун, заставив всех громко рассмеяться.       Тэхён смотрел на затылок Мино, думая о том, что отложит свою новость на потом. Желательно, когда Мино вернётся из своего бессрочного отпуска. Если повезёт и он прилетит вместе с Арым, то у Тэхёна будет больше шансов не получить от друга тумаков за то, что он съехался с его сестрой и почти готов признаться ей в любви.       — Так, ублюдки, как бы директор Ли попросту не болтал, — после совместного смеха и подколов серьёзный тон Джину всегда заставлял парней к себе прислушаться, — надо что-то делать с вашими контрактами. Мы официально открываемся через месяц.       — Вы чего это, серьёзно что ли с агентством? — не на шутку удивлённый Мино посмотрел на медленно раздражающегося Джину, который мысленно ругал себя за то, что дружит с настоящими идиотами.       Неделю назад Мино в присутствии адвокатов подписал контракт и должен был стать первым актёром их с Сынхуном агентства, а тот даже всерьёз их не воспринял.       — Ты, блять, не шути с ним, пока он за рулём, — прошептал ему Тэхён и, вспомнил, что тоже подписывал контракт и теперь находится в составе группы Сынюна.       — Ты же помнишь про свой? — неуверенно спросил он у друга, надеясь, что Джину сейчас занят тем, что отчитывает Мино за свою шутку.       Мино, конечно, помнил о контракте, так как был сильно угнетён тем, что ему пришлось уйти из агентства Джиёна. И когда он уже собирался вернуться под крыло матери, Джину вовремя остановил его, подробно объяснив идею Сынхуна. Тогда Мино в очередной раз убедился в том, что его друг настоящий гений, хоть и скромно скрывает этого, и сказал, что поддержит их во всём, ведь теперь он покончил с образом отвязного бабника.       — Ты хочешь честный ответ? — Сынюн устало улыбнулся Тэхёну, надеясь, что тот сейчас не ненавидит его так сильно, как он сам себя.       Тэхён положил тяжёлую ладонь на плечо друга и с понимаем кивнул.       — Не волнуйся, я всё подготовлю к твоему выходу. Дебютируем как раз с той песней про Мино. Как там было? «How could you do that, she was perfect»? — усмехнулся он, привлекая внимание самого парня.       — А тебя не нужно пахать на папочку? — Мино не хотел оставаться в долгу, поэтому ударил Тэхёна по больному.       — Я увольняюсь. Менеджмент и прочая ересь — это не моё, — блондин безразлично пожал плечами.       Тэхён уже несколько недель обдумывал это решение, которое активно поддерживала Дана, потому что, как она говорила, он выглядит унылым говном, когда работает в офисе. Это стало для него хорошим аргументом бросить это дело. А ещё серьёзные отношения отца, в которых, как Тэхён надеялся, тот сделает себе другого наследника. Мисс Ким была прекрасным работником в корпорации отца, значит, сумеет дать ему долгожданного преемника, коим Тэхён совсем не хочет быть.       — Ох, я готов расплакаться от ваших мерзотно-радостных лиц, — проговорил Джину, через зеркало заднего вида смотря на смеющихся в салоне друзей.       Сынюн устало улыбнулся ему и одними губами прошептал «Спасибо». Они ещё не доехали до этого центра, но жизнь уже не казалось ему такой уж и дерьмовой.