Похороненные сердца. Продолжение.

      Наконец — таки я пришел в себя.       Было глубоко за полночь. По крайней мере, мне так могло показаться.       Все мои гаджеты остались в кузове фургона, где каждый сантиметр был пропитан ароматом прошлой жизни.       Некогда потерявшийся, спутник благополучно уснул, находясь в тесной близости с моим разгоряченным телом.       Прочистив горло, и разлепив опухшие после сна веки, я потянулся.       После чего принялся за теплое плечо Вилле, недовольно тормоша друга и испуская недовольные вопли.        Ресницы подростка трепетно вздрогнули; зеленоглазый коротко вздохнул и приподнял голову.       — Сколько мы проспали? — Хрипло поинтересовался он, крутя головой в разные стороны.       — Порядком четырех часов. — Я кашлянул и, еле слышно, выругался, пытаясь натянуть парку на плечи. — Пошли, родители, наверняка, все еще ждут тебя дома, целого и невредимого.       — Боюсь себе представить, что будет с отцом, когда мы расскажем ему всю правду, — Пугливо ответил Вилле, рассматривая мое побледневшее лицо.       — Сам виноват, — Коротко оборвал его я, — У тебя была возможность прийти домой намного раньше, нежели пытаться оттянуть момент возвращения, но, к сожалению, все зашло слишком далеко. Если бы ты видел тот переполох, что поднялся на момент твоего отсутствия, то вряд ли стал бы терять даже минуту из заветного времени.       — Ты всегда такой правильный, папаша? — Угрюмо поинтересовался Вилле, злобно пиная меня по коленке.       — Да, всегда. И этот факт не дает тебе права порицать меня. Все бы складывалось гораздо проще, будь ты таким же правильным. Наверняка, мы бы не стали сидеть в фургоне, а выступали бы сейчас в Железновой Воле, где были бы главной группой на разогреве у Апокалиптики.       — Я прекрасно понимаю причину твоего разочарования, Кролик, но могу ли я назвать эту причину весомым игнорированием моего личного выбора?       — Ты сделал свой выбор много лет назад, — Холодно оборвал его я. — И в этом выборе не было случайного желания изменить свое прошлое. Как глупо, ты не учел один нюанс, я, был и буду, камнем на твоем пути, и, скорее, тебе придется навсегда избавиться от меня, от упрямого блондина, нежели пытаться переписать собственную историю жизни. Ты понимаешь меня?       — Более чем, — Жеманно ответил парень, перебираясь через меня и выходя на улицу, — Что ж, веди меня к родителям, ибо одному мне не справиться в такой ситуации.       — Не очень хочется врать твоей маме и отцу о том, какой у них хороший и честный сын. Буду надеяться, ты расскажешь им всю правду, а еще — добавишь о том, что в первую минуту после твоего исчезновения я, стремглав, бросился на поиски.       — Герой — не дать не взять, — Шутливо буркнул мой спутник, подавая мне ладонь и помогая выбраться из трейлера.       — Считаешь меня идиотом? — Напряженно спросил его я, когда мы пошли по заснеженной тропинке в сторону дома Вало. — А считаешь меня безумцем, который смог бы прямо сейчас схватить тебя и втащить за нарушение правил?       — О, ты слишком сильно меня любишь, — Насмешливо возразил парень, искоса поглядывая в мою сторону, — Ты слишком правильный, чтобы сделать мне больно.       — Дело в том, что я сам не знаю о том, каков я на самом деле, поэтому, категорически умоляю тебя воздержаться от поспешных выводов сделанных на мой счет. Кто знает, каким я могу стать через пару минут?.. — Задумчиво возразил я, не сводя глаз с точеного профиля оппонента.       Да, в самом деле, не берусь говорить о тех эмоциях, которые преобладали в моем бушующем и ненасытном лоне.       Вполне возможно, я мог бы сдерживать себя и далее, но где гарантия, что в ближайшем времени я попусту не сойду с ума?..       С учетом того, сколько всего на меня навалилось в последнее время, как я могу заявить о том, что не являюсь опасным для окружающих меня людей?..       С давних пор, во мне жила, и будет жить, странная отчужденность от окружающего меня мира, и лишь вопрос времени, как скоро мне надоест вести себя подобающим образом…       … — Не расскажешь мне, каким образом мы повстречались? — Глухо спросил я, желая отвести, компрометирующею меня, тему на второй план.       — Сложный вопрос, — Откликнулся Вилле, пересекая улицу и подходя к своему дому. — Одно я знаю точно: едва твой трейлер пересек границы Валиллы, я, заведомо, стал ожидать нашу первую встречу. Можешь считать меня обманщиком, но я, с самого начала, чувствовал незримую связь между нами, которая не давала нам потерять друг друга в этом городе. Я знал, как тебя зовут, твое прозвище, твое лицо, твою походку. — Все это превращалось в странное предзнаменование нашего союза. Теперь, когда мы вместе, я не испытываю удивления или не принадлежности к твоему обществу. Скорее, я впервые чувствую себя в спокойствии и сохранности.       Ты можешь сказать моим родителям, что я обманщик и бестолковый ребенок, но единственной моей причиной на побег был лишь ты — парень из трейлера. Не будь тебя, я бы вряд ли прозрел в столь короткое время. Единственное, что отделяет меня от возвращения в будущее — мое незнание ради чего все это делается. Я хочу оказаться в комфортной для меня обстановке, чтобы дать ответ на один — единственный вопрос: что же все — таки заставило меня принять столь скоропостижное решение — оставить все нажитое ради прошлого, которое давно пережито и выброшено на произвол нашей с тобой судьбы?       — Не думал, что когда-то услышу от тебя подобные слова, — Пространно ответил я, стуча в калитку дома Вало. — Надеюсь, в следующий раз твоя привязанность ко мне не заставить тебя наделать множество еще больших глупостей, чем сегодня.       — Надейся, — Вилле хмыкнул, но, тут же, осунулся при виде неясного призрака — отца за кисейной занавеской.       На пороге дома возник Кари.       Он влез в тяжелые сапоги с железными носами и грузно двинулся в нашу с Вилле сторону.       Парня передернуло от предстоящего разговора с главой семьи.       Я, ненароком, отошел в сторону, чтобы лишний раз не попасть под обстрел гневных выкриков старшего.       — Мистер Вало, я нашел вашего сына, — Кротко пробормотал я, выдвигая Вилле впереди себя, словно могущественную заслонку, в виде щита из человеческого тела. — Парень был в лесу, он искал меня, сэр.       (Вот нахрена я это сказал?)       Вилле и Кари переглянулись между собой и уставились на меня, как озадаченные на душевнобольного.       — Тебя? — Первым желанием Кари было увлечь сына в свои отеческие объятья, но он тут же смахнул слезы с глаз и уставился на меня непроницаемым взглядом, — Зачем ему понадобилось искать именно тебя и сбегать при этом из дома?       — Без малейшего понятия, мистер Вало. Вилле сам заявил мне о причине, и я, ровно как и вы, встревожен подобным заявлением.       — Мог бы хоть раз в жизни промолчать о своей правде, — Вилле скорчил кислую мину и повернулся к отцу, — Я действительно искал мистера Линдстрема, папа.       — И какова причина твоих поисков? Я так понимаю, что Линдстрема не нужно искать, ведь он может находится посреди ночи лишь в известном на то месте — в доме своего друга, в кровати. Черт тебя понес в лес, скажи мне на милость? — Кари недоуменно выругался и зыркнул на своего сына убийственным взглядом.       — Я хотел найти его и сообщить о том, что починил трейлер, но не мог припомнить точного адреса Линде…       — Сэра Линдстрема, Вилле, — Поправил невоспитанного сына мистер Вало.       — … Да, Линде. Но, в течении моих поисков, на улице разыгралась метель и я потерялся. Конец истории. Когда Линдстрем узнал о моей пропаже, он тут же кинулся на мои поиски, и нашел. Так что, папа, не советую обвинять этого человека в сложившейся ситуации. По — крайне мере, он сделал все, что было в его силах, в отличие от других жителей Валиллы.       — Очень признателен Вам, — Смущенно кивнул мне Кари, прижимая сына к себе с цепкостью дьявольских силков. — А ты…       — О, прошу Вас, не стоит ругать Вилле, ведь, к счастью, все обошлось…       — Обошлось? И это вы называете «обошлось»? Еще минуту назад я сидел дома и думал, что потерял его навсегда. Если бы у Вас был ребенок, то Вы бы, наверняка, поняли мои чувства касаемо этого инцидента.       — И я их отлично понимаю, — Уже рассерженно вторил я, — Но, все могло бы быть гораздо хуже, — Уверенно добавил я.       Понимая, что мне пора уходить, я, слегка, отошел от пары и намеревался испариться в ночной глуши, когда отец Вилле вдруг еле слышно предложил мне войти в дом.       — Зайдите, хотя бы на чай, — Более приветливо проговорил он, отходя с дороги и пропуская меня в сени.       Если честно, у меня не было особого выбора, ведь, уходя, я бы рисковал поругаться с главой семейства, раз и навсегда.       Находясь в доме, я, живо, оприходовал низенький табурет, подглядывая за услужливой матерью Вилле. В отличие от самого отца, она выглядела донельзя живой, с сияющими, от слез и счастья, глазами, накрывающая на стол и хлопочущая, ни к месту, живо.       Кари расспросил меня по поводу трейлера, и о том, что же я собираюсь делать с его преждевременной починкой.       — Ну, я пока не планировал уезжать из города, — Расслабленно проговорил я пригубив чашку с чаем, — Акселле предложил мне работу учителя в местной школе.       — У Вас имеется подобный опыт? — С интересом спросила Анита, макая зефир в горячий чай и с огромной теплотой разглядывая мой образ.       — Да, у меня есть диплом учителя средних классов, но карьера музыканта заставила меня на время уйти из этого дела. Сейчас же у меня нет достойных предложений, и я, с превеликим удовольствием, взялся бы за обучение вашего сына.       — К большому сожалению, Вилле, практически, не обучаем, — С грустью заявил Кари, — Уж не знаю, к чему лежит его душа, но не к учебе это точно.       — Брось, отец, — Самозабвенно заявил юноша, поглаживая меня по ноге под столом, — Я отлично справлюсь со школой.       Я одернул бедро и едва не подавился чаем, но не сказать, что мне не было приятно действие юного сорванца.       Чем больше происходило тактильного контакта, тем меньше я терял субординацию по отношению к своей зазнобе.       — Может у нас переночуете? — С надеждой спросила Анита, собирая посуду после нашего чаепития.       Вилле, конечно же, обрадовался данному предложению, но Кари и я единогласно ответили отказом. Кари руководствовался тем, что мне пора идти домой и у меня много дел, о которых я сам и не догадывался. И, уж тем более, он бы не обрадовался, если бы я занялся воспитанием его собственного сына.       Я распрощался со знакомыми и вышел в коридор, где снова влез в парку, зашнуровал ботинки и накинул шарф поверх черного пальто.       Взглянул на себя в зеркало в прихожей, я приметил строгость своего внешнего вида. Белые, длинные волосы хаотично ниспадали с моей макушки, они грациозно опоясывали дужки очков и укладывались по плечам двумя волнующими волнами.       Вилле вышел в коридор и целенаправленно наблюдал за моими неспешными сборами.       Я, мысленно, проклинал его за эту докучливость, ведь родители могли что — то да заподозрить в нашем, не совсем нормальном, отношении друг к другу.       Присев на корточки, и сделав вид, что снова занят шнурками, я не заметил, как Вилле подошел ко мне вплотную, со спины, и, лишь подняв голову вверх, я устремил свой взгляд на аккуратные синие джинсы напротив моего лица.       Шумно сглотнув, я решился на вопрос:       — Ты чего творишь? Твои родители могут нас увидеть…       — Дай мне ответ, когда мы сможем уединиться? — Сдавленно пробормотал Вилле, беря мои ладони в захват собственных и обнимая ими свои бедра.       — Боюсь, что не могу дать тебе ответ на этот вопрос, пока ты не станешь прежним. — Мрачно проговорил я, отталкивая мальчика от себя. Да, ему было шестнадцать, но я не имел права потакать ему, даже если был его главным желанием в этой жизни.       — И как это понимать? — Горячо вопросил спутник, в отчаянии, беря меня за подбородок и вглядываясь в самые безжизненные глаза за историю безжизненных глаз. Увы, я не мог дать ему то, чего он желал. Это мое правило, моя инициатива в это странной борьбе за счастье.       — Так. С минуту на минуту сюда могут зайти твои родители. Этого ты хочешь: ждешь, чтобы они меня выкинули отсюда за домогательство?..       — Разумеется, не этого я хочу, но ты бы мог назначить место встречи, чтобы я не выглядел дураком, каким выгляжу прямо сейчас. — Вилле поджал губы и отпустил мое лицо из своего требовательного захвата.       Я поймал момент и резко поднялся, чтобы ретироваться из прихожей.       Полно сидеть и ждать.       К тому же, в скором времени, я обязан быть дома, чтобы сказать Акселле о том, что Вилле нашелся и с ним все в порядке. Этот человек, как никто другой, способен отчетливо переживать на самом себе признаки чужого горя, а я не должен ему в этом способствовать. Каким бы я тогда был другом?..       Но и Вилле я не мог бросить.       Посему ситуация выглядела поистине затруднительной.       — Вилле, мне пора идти. — Сейчас у меня щемило сердце, но последнее слово должно было остаться за мной, пока я не решу в какую сторону нам суждено двигаться, — Мы встретимся в школе, когда я туда устроюсь. Завтра ты мог бы помочь мне с уборкой и покраской трейлера. Ты хотел повод встретиться? — Дерзай.       — Это не может не радовать, — Сухо пробормотал парень, становясь при этом настолько взрослым, что я, в миг, признал в нем прежнего Вилле. И, в доказательство своим переменам, он придвинулся ко мне, проникая жилистыми, худыми пальцами под полурасстегнутое пальто.       Я не мог противиться ему действиям и видимо поэтому безвольно отдался его горячим пальцам на растерзание.       Я понимаю, насколько это звучит убого, но я желал этого всем своим похороненным сердцем.       Каждая частичка моего трепещущего естества отдавалась во власть давно забытых прикосновений, и я не мог поверить, что все это было наяву.       В комнате послышались шаги. Вилле отскочил от меня на несколько метров, умело приводя ситуацию с точки зрения обыкновенной беседы. С ракурса незнающего человека это навряд ли показалось бы чем — то идильным, с подтекстом неясной недосказанности.       Будучи уже на улице, я неуклюже вышагивал по только что выпавшему снегу.       На моем сердце было тепло и уютно, как и там, где касались самые желанные пальцы на свете.       Я еще раз оглянулся на светлые окна дома Вало и исчез в непроглядном полотне бушующей стихии.       На следующее утро я проснулся в удивительной бодрости, что предвещала прекрасное развитие предстоящего дня.       Прошедши на кухню, я размял затекшие челны и вооружился кастрюлькой с неразогретым супом.       Когда завтрак был готов на кухню вошел Акселле.       Он присел напротив меня, сложив руки на столешнице перед собой.       Следя за тем, как я управляюсь с кухонной утварью, заправив длинные волосы за уши, Акселле хмыкнул и решился на один — единственный вопрос.       — Как прошли поиски, мистер Клайд?       — Недурно, — Мягко ответил я, — Я нашел Вилле Вало.       — И почему мне одному кажется странным, что ты сделал это первее других? — С довольной ухмылкой протянул мужчина.       — Может, потому, что он был в моем трейлере? — Вопросом на вопрос ответил я. — И это тоже кажется несколько странным, не правда ли?       — Да. И возможно потому, что из всех машин Валиллы он забрался именно в твой задрыпаный трейлер.       — Только не надо меня укорять в том, что он проникся мною с момента моего приезда.       — Это тоже подразумевает под собой загадку. Видишь ли, у старины Вилле все наоборот, нежели чем у других людей. Он, практически, ни с кем не общается. Это тебе ничего не напоминает? — Акселле поднес ложку к губам и, по — лисьи, ухмыльнулся.       — Ищешь аналогии во вполне себе очевидных вещах? О, как это на тебя похоже… — Угрюмо пробурчал я, почесываясь, — И какие же выводы ты успел сделать?       — А такие, что люди ищут себе подобных для конкретных целей. Я думаю, что ты сумел его чем — то зацепить. Или же, в этом есть какая — то особая тайна, о которой я пока не совсем догадываюсь. Что скажешь?       Я пережевал кусок мяса и потыкал ложкой в непонятное варево, силясь ответить на поставленный учителем вопрос, ведь, по природе своей, он любил искать подвох в любом сказанном ему слове.       — Вилле сказал, что знал обо мне задолго до того, как мы познакомились: мое лицо, мою походку, цель визита в этот город. Это звучит так будто мы могли видеться (с его слов) ранее, но он не помнит, каким образом происходило наше общение, да и было ли вообще таковое. Вполне возможно, и он не отрицает, что это может быть лишь плодом воображения его творческой натуры.       — А ты что об этом думаешь?       — Я думаю, он двигается в правильном направлении. Он действительно забыл то, что помнил несколько лет позже, как бы парадоксально с моих уст это бы не звучало.       — Я могу к этому привыкнуть, — Акселле пожал плечами, — Как и к твоим объяснениям касаемо твоего прошлого.       — С чего бы это? — Я не понимал его спокойствия. Живя с таким человеком, как я, стоило бы опасаться непредвиденных ситуаций, не говоря уже о том, что бы мог вытворить сам Люцифер, соседствуя под крышей с обычным, среднестатистическим человеком.       Все это время Дьявол предпочитал вести собирательный и вирусоподобный образ жизни, стаканясь в наиболее невообразимых местах жизнедеятельности, таких, как мусоропровод, печная труба, или же, уголок за камином, куда не то, что щетка, паук — то с трудом протиснется.       В этом я был ему, в некотором роде, благодарен, ведь мне явно не улыбалось объяснять Акселле присутствие еще одного постояльца помимо безумного блондина с кучей тараканов в черепной коробке.       В этом плане все было спокойно, но я не мог отрицать того факта, что через какое — то время Люциферу просто — напросто надоест прятаться и он, наконец — то, явит себя удивленному оку учителя истории финского языка.       Будучи истинным приверженцем бога, библии и иконы матери божьей, он, ни за что, не потерпит в своем доме присутствие темных сил, громко и пафосно величаемых дьявольскими.       Предпочитая думать, что Акселле якобы не готов к такого рода тайнам, я налег на суп и слова больше не сказал: лишь сидел и наворачивал одну за другой, упрямо не желая встречаться глазами с мужчиной.       После принятия пищи, Акселле покинул кухню, а Люцифер превратился в статного юношу, пересек комнату и пригубил стакан с водой.       Будучи теперь моим единственным собеседником, он, не без смущения, наблюдал за тем, как я наскоро расправляюсь с едой и молча игнорирую присутствие еще одного человека (или же не человека) в комнате с белым потолком.       — Как продвигаются дела? — Спросил Люцифер, с видом заботливой мамочки.       — Не очень, и ты прекрасно знаешь это, — Недовольно пробурчал я, и скривился, будто мой стул враз стал неудобным для моей пятой точки.       — О, это только начало, друг мой, — Пробурчал черноволосый и уютно расположился в кресле созерцая кота, который смотрел на адепта тьмы огромными, янтарными глазами. — Он может меня видеть!       — И я тоже, черт тебя дери, — Я согласно кивнул и отставил тарелку. — Интересно, как отреагирует на твое появление Акселле Коскинен?       — Весьма затрудняюсь ответить, — Люцифер задумался, — Как бы он не вышел в окно при моем появлении. В этом доме слишком много икон, из — за этого мне слегка нездоровится.       — Бедненький, — Без сожаления пробурчал я, — Чихаешь?       — И это тоже…       В подтверждении своих слов он достал платок и громко высморкался.       — А я говорил тебе, что ты можешь заболеть, — Откликнулся Акселле из соседней комнаты.       — Ох, ну это никуда не годится, — Прошептал я, давая пендаля Люциферу, — Прячься в свою темницу, мне пора идти на работу. Не дай бог, чтобы Акселле увидел тебя.       Выходили из дома будучи вдвоем.       Акселле натянул на голову наушники, я, от нечего делать, поджигал ниточки на пальто, чтобы не топорщились в разные стороны, и, в который раз, понял, что прецедент отличного внешнего вида исключает за собой вот такую вот неряшливость.       В школе меня приняли пусть и не с распростертыми объятьями, но учительского диплома оказалось вполне достаточно, чтобы зарекомендовать себя в глазах директора. Пусть я и приобрел его весьма скабрезным способом.       Я был почти готов встретить Миге Амура, Йонне Аарона и Вилле Вало, но не был готов вести себя с ними (кроме одного Ваилле, с которым я успел уже подружиться) так, будто никогда не знал их ранее. К большому счастью, а теперь вот и к сожалению, я готов был проклинать встречу с ними как самое плохое, что могло случиться со мною в прошлом.       Знакомство с учителями прошло в скромной атмосфере учительской комнаты. Некоторым я не очень симпатизировал, зато появились фанатки в качестве учителей биологии и музыки.       Стоило ли говорить, что с математиком я заранее не поладил?..       Первый день стажировки прошел без сучков и задоринок. — Я успел вооружиться кипами учебников, чтобы ко второму уроку знать хотя бы первый параграф, поэтому мой дебют был если и не блестящим, то, по крайней мере, не провальным и не непрофессиональным.       По моим общим прогнозам, в школе должна была учиться Ханна — мой двойник в этом мире, поскольку Линде Линдстрема в нем никогда не существовало, да и это было бы серьезным диссонансом в созданной здесь Люцифером реальности. А поскольку параллельный мир нуждался в балансе, то я, тотчас, лицезрел свою копию в лице блондинки с толстой косой и парой очков в роговой оправе. Сам я носил линзы, поэтому с некой грустью вспомнил дни школьных гонений и череду обзывательств связанных с ношением вышеописанных мною.       Вилле, с довольной улыбкой, прочел скрытую радость в моих глазах. Он, как и я, был доволен тому, что мы могли видеться чаще, пусть и на периметре злополучной школы, которая успела набить нехитрую оскомину в стенах своего затхлого покровительства.       Во время проведения уроков я, частенько, пропадал в раздумьях, но это оставалось незамеченным учениками. Они и сами не понимали почему им приходится просиживать лучшие годы своей жизни в этой серой копии жизнерадостной реальности. Я сам не видел смысла в этих ненужных тренингах, которые, якобы, должны были ввести ученика во взрослую жизнь, научить его взаимодействию с себе подобными и коллективизации.       Лишь в некоторых случаях я видел пользу от всего это сумасбродства.       Еще в школе я начал понимать, что сделанный мною выбор будет касаться музыки и изобразительного искусства. — За это, конечно, стоило сказать спасибо, ведь без данного опыта я вряд ли сумел бы понять к чему лежит моя душа и каким же делом я призван заниматься остаток своей жизни.       Школа помогла мне связать свою жизнь с прекрасными людьми. Тут я, впервые, понял, что такое дружба и любовь, и, конечно же, без нее я бы не повстречал Вилле Вало, в которого был так страстно влюблен большую часть своей жизни…       По завершению учебного дня, мы договорились встретиться с Вилле у трейлера.       Но, сперва, он должен был занести сумку и перекусить.       Махнув мне рукой, он скрылся за дверью, оставляя меня наедине с пасмурным лицом и глубоким вздохом, который не укрылся от Кари. Мужчина тактично обошел меня стороной, проникая в мастерскую, где заперся на долгое время, позволяя мне раскрепоститься и заняться уборкой трейлера.