Полковнику никто не пишет

Эд появился не сразу. Где-то на пятый день он распахнул дверь ногой и вошёл в палату злой, как чёрт, но с апельсинами наперевес. — Идиот! Ненавижу тебя, полковник! Заорал он с такими напуганными глазами, что Мустанг нашёл в себе силы и улыбнулся. У Элрика на плечах не было халата, а болтался дорожный плащ (весь в пыли и измятый), и из кармана ещё торчал корешок билета. — Наконец-то. Хоть развлечешь меня. Говорить было безумно сложно. Эд сразу заметил это и сдулся — не время, он выскажет всё потом, когда Рой сможет «гавкать» в ответ (как ему полагается). Сейчас у него вместо глаз — две узкие щёлочки, в руку воткнута трубка, а грудь вздымается с осторожностью — тяжело. Тоже мне — собеседник!.. Стальной знал не понаслышке, что такое больница, но был не готов видеть полковника, искалеченного до полусмерти (и думать, что было бы, если бы…). Поколебавшись, он кинул апельсины на стол и там же оставил плащ. — Мне позвонила Риза, и я приехал как смог. Знаешь, я ведь уже был на границе!.. И заболтал о бессмысленной чепухе, так просто, без переходов: о какой-то странной семейке из поезда, о том, как расстроился Ал (ведь он полгода не видел Эда!), о подполковнике Хьюзе, который встретил его на перроне с новым фотоальбомом… — Я вот хотел избавиться от вас всех, съездив в Синь, даже у Уинри взял запасные детали, чтобы подольше не возвращаться, а теперь вынужден слушать Майерса с утра до ночи. Он ведь сказал, что не отойдёт от меня! Якобы потому, что… Тут Эдвард предусмотрительно смолк, хотя уже выдал всё с потрохами. Он отыскал, наконец, стул и сел у изголовья кровати, чтобы лучше видеть полковника. Тот лежал, немного прикрыв глаза. — Я попросил его. — Да не собираюсь я делать глупости, — обиделся Эд, между тем, тщательно пряча взгляд. — Не буду я выслеживать в одиночку… И снова умолк. Ложь — не его порок, и хотя иногда она хорошо получалась, гораздо чаще выходило наоборот. Рой снова слегка улыбнулся. — Ты не сможешь сбежать, — полковник остановился и сделал неровный вдох, — от Хьюза. — Я всё понял, только молчи. Эдварда пугало, что Мустанг так ослаб. Сегодня Эд занесет чемодан домой, а там — пустота и холод. Ну и Хьюз, безусловно. — Не стану я убегать, — недовольно смирился Стальной, — обещаю. И скрестил руки, весь съёжившись. — Даже не планировал ничего. Рой вяло кивнул головой, будто бы верил. На самом же деле — не верил ни капельки. — Но я могу просмотреть дело в штабе, да? Нет, не шевелись. Я всё равно просмотрю, — и Эд снова на мгновение вспыхнул, решительно сдвинув брови: — надо быть полоумным, чтобы соваться в самое пекло! Зачем тебе столько людей, если ты всё берёшь на себя? Нет, не отвечай, извини. Хочешь, чтобы я помолчал? — Нет. — Тогда я скажу: просто терпеть тебя не могу, полковник! — Я знаю, — ответил Рой, — спасибо за это, Стальной.

***

В капельнице заканчивалось лекарство, и полковник начинал засыпать. Его рука шевельнулась, и Эдвард понял этот невнятный бессильный жест — свои пальцы он подсунул под пальцы полковника. — Приходи почаще. — Я вообще не собираюсь уходить, — буркнул Эд, чувствуя себя бесполезным, — я буду надоедать с утра до ночи. Полковник пошевелил рукой (а может, специально погладил его ладонь), и Эдвард снова подумал о том, что случилось, подумал и похолодел. — Не делай так больше, — попросил он полушёпотом, наклоняясь. — Не делать, как ты? Но это ведь невозможно: Рой постоянно на амбразуре, на шаг впереди, он спасает. Быть в подчинении у полковника значит быть за его спиной. — Ненавижу, — смирился без спора Эд, наклонившись ещё и ещё, ртом накрыв чужой рот, и сухой, и горький, — успокойся: я останусь с тобой. И это всё, что он мог сделать: не гоняться за шайкой преступников, не зарыться в библиотечные книги, а просто посидеть рядом, пока полковник провалится в сон. Эдвард долго смотрел на чужие ресницы. И только к полуночи наконец-то смежил свои.