Всего лишь 3 месяца

      Габриэль Агрест нервно расхаживал по кабинету. Сегодня должна приехать его дочь. Его дочь Софи. Любимая дочь. Родная дочь. Дочь, которую он бросил. Просто сбагрил ее родителям покойной жены, даже толком не познакомившись…       А себе оставил сына. Любимого сына, который его не любил. Своего Адриана. Старшего ребенка. Да, Адриан старше Софи на целых пять минут.       Габриэль сел за рабочий стол и постарался успокоится. Он должен произвести хорошее впечатление на свою дочь.       Что она думает о нем, Габриэле Агресте? Что он безответственный? Бросил дочь на произвол судьбы?       Нет, он не бросил ее. Он просто… просто струсил. Боялся, что не сможет выдержать такого напоминания о ней — жене.       Софи была просто копией своей матери, даже в младенчестве.       Стук в дверь отвлек Агреста-старшего от его мыслей. — Входите, — произнес он. — Мсье Агрест? Адриан ждет вас за столом — пора обедать, — произнесла Натали, чуть приоткрыв дверь. — Да, конечно. Я сейчас спущусь, — сказал Габриэль и поднялся на ноги. Как только Натали ушла, он встал перед зеркалом, поправил галстук и выпрямился — идеально.       Спустившись в столовую, Габриэль посмотрел на Адриана. Интересно, они подружатся с Софи?       Что за мысли, конечно подружатся!       Агрест-старший сел за стол и пододвинул к себе чай.       А если они с Софи не поладят? Если окажутся полными противоположностями? Если она начнет возмущаться, сердиться на Адриана, выгонит ли Габриэль сына из дома? Отправит ли в Россию, куда отправил дочь 14 лет назад?       Нет, конечно нет. Такую ошибку он больше не совершит никогда. — Эм… отец? — Габриэль вздрогнул и резко поднял взгляд на сына, который, похоже, давно пытался привлечь его внимание. — Что? — сделав голос серьезным, спросил Агрест-старший. — Ты сыплешь соль в чай, — сообщил Адриан. Он хотел сказать что-то еще, но промолчал.       Габриэль понял, что, задумавшись, испортил свой чай солью.       Отодвинув чашку, дизайнер постарался заставить себя перестать так нервничать. Не дай Бог, при дочери так оплошать! А то подумает еще, что ее отец — полоумный.       Адриан прочистил горло и посмотрел на отца, но Габриэль и ухом не повел. Адриан кашлянул — ноль внимания со стороны отца. Адриан еще раз кашлянул — очень уж ему не хотелось вновь окликать отца. — Ты простудился? — сердито спросил Габриэль, понимая, что его сын кашлял совсем не из-за простуды.       Адриан никак не ожидал такой реакции со стороны отца. — Извини, я просто… — Если ты хочешь поговорить, ты можешь позвать меня! Если тебе так трудно назвать меня отцом, можешь называть меня по имени! — воскликнул Габриэль и тут же понял, что совершил ошибку.       Он просто сорвался на сыне из-за нервов. Ни один хороший отец так не поступит.       Но признать свою ошибку так же было выше сил дизайнера, поэтому он продолжил, но уже мягче: — Так что ты хотел спросить? — Ты нервничаешь? — выдавил Адриан. Слова давались ему тяжело, будто он еще не решил, стоит ли это говорить вслух. — Из-за сестры?       Габриэль удивленно взглянул на сына. Они ни разу не говорили о ней. Только неделю назад Агрест-старший объявил, что у Адриана есть сестра, и что она приезжает на следующей неделе. — Да, — Габриэль сам не ожидал от себя такого ответа — слово вырвалось само, против его воли.       Адриан, похоже, удивился не меньше отца, но парень взял себя в руки и тихо произнес: — Все будет хорошо, ты ей понравишься. Я думаю… — Адриан запнулся. Ему сложно было говорить с отцом. Легче было поговорить на эту тему с мадам Бюстье, но с отцом… — Я думаю, ты будешь обращать на нее больше внимания, чем на меня.       Габриэль был шокирован. Его сын считает, что он уделяет ему мало времени?       Агрест-старший начал вспоминать откровенный беседы между ним и Адрианом, — да вообще любые беседы, — но ничего такого вспомнить не мог.       Адриан приходил к нему только по крайним нуждам, Габриэль же вообще не заходил к сыну. Сколько раз за жизнь они обнялись? Три? Или два? — Прости меня, — тихо, почти шепотом, попросил Габриэль. — Пожалуйста.       Он не знал, зачем говорит это. Но надеялся, что этого «прости» будет достаточно за четырнадцать лет игнорирования.       Адриан замер, не донеся ложку с супом до рта. Первый раз в жизни отец просил у него прощения. Первый. Первый раз он говорил мягко, первый раз он о чем-то просил, а не требовал.       Первый раз. — К… конечно, — еще тише произнес Адриан, глядя отцу в глаза. В блестящие от слез глаза.       Первый раз Габриэль подал признак слабости при сыне.       Решив, что на этот раз откровений хватит, Габриэль посмотрел на часы, тут же крикнув: — Натали! Езжай к аэропорту за Софи! Фотографию я переслал тебе по почте, — в голосе Габриэля Агреста больше не было мольбы, слабости. Голос снова стал прежним: холодным и приказным. — Пора встретиться с дочерью, — тише, но тем же тоном добавил Агрест-старший.