Витражи

- Это безумие. - Безумие, дорогая, то, что у тебя на следующей неделе показ, а вся одежда шита на одну-единственную модель, - мужчина прогуливался от стены к стене, задумчиво заложив руки за спину и разглядывая пол, заваленный набросками. Почти все - в изумрудно-зелёных тонах, где-то с желтоватыми оттенками, где-то - с лазурным привкусом моря. Арсения творила и вытворяла - и была популярна настолько, что на её показы без приглашения было не попасть. И было бы всё хорошо, да только никакая история не обходится без своего «но». «Но» Поповой стала тощая блондинка, похожая больше на узника Освенцима, чем на жизнерадостную девушку - впрочем, совмещать у неё получалось на «ура». Главной проблемой Арсении были принципы. Все её модели были разными: на подиуме ходила Александра, оставившая за плечами пятый десяток, Катя, едва-едва справившая девятнадцать лет. Высоченный Матвей, вечно стукавшийся лбом о дверные косяки, и Женя, достававшая Матвею до подмышки. Рыжие, седые, блондины, лысые - они все были разительно не похожи друг на друга, точно так же, как непохожи люди на улицах. Ничего особенного - но подход Арсении почему-то покорил высший свет, восхищённо разглядывавший драгоценных её моделей на подиумах Парижа и Милана. А месяц назад в жизнь последовательницы Шанель ворвалась Антонина. Тощая, нескладная, взбалмошная, нагло глядящая Матвею прямо в глаза - на одном, мать его, уровне. Самым жутким было не то, что Шастун была похожа на типичных моделей-анорексичек, питающихся водой и святым духом. Самым жутким было то, как предательски краснела Попова, стоило ей только подумать об этом ходячем недоразумении. И вся коллекция незаметно создалась под неё - в основном, конечно, бессонными ночами, когда эта грёбаная Москва за окном до боли похожа на неспящий Нью-Йорк с одним-единственным отличием: в Америке не было Тони. От этого тошнило. Арсения могла идти на все четыре со своей не сдавшейся никому любовью, да только, знаете, её просто так в окно не выбросишь только потому, что надоело. И она рисовала-рисовала-рисовала. Изумрудно-зелёный, травяной, оливковый, мятный, шартрез… К этому добавлялась ещё одна проблема, приходившая ближе к утру: сомнения. А правда ли это любовь? А ты не путаешь? А вдруг пройдёт, рассосётся, отболит и отпустит уже завтра? Тогда и заживёшь, конечно, без сомнений, как прежде, делая из себя железную леди и всего лишь малость не дотягивая до Маргарет Тэтчер. …Трудно уверять себя в отсутствии чувств, когда просыпаешься с чётким ощущением чужой ладони в собственной. - Я попросту перешью её под других людей. Никто и не заметит - они же ведь не знают, как должно быть, верно? - нервно усмехнулась женщина, разглядывая наброски. - Неужели ты впервые хочешь сделать всё по принципу «схавают»? - с укором произнёс Сергей, присаживаясь на потёртый лоскутный диван. Кто бы знал, что здесь живёт одна из самых востребованных модельеров мира - квартира-то самая обычная, даже не в центре. Типичный спальный район. - А что мне ещё остаётся?! - возмутилась Арсения, собирая плотные листы в стопку. - Знаешь, советчик из тебя дрянной, - хмыкнула она, вставая с пола. - Какой есть, Арсюх. Сама же знаешь, что я всегда прав, - мужчина лениво пожал плечами. - Вот за это я тебя и люблю. Или ненавижу? А плевать, никогда не поймёшь, что с тобой сделать: ударить или похвалить, - вздохнула Попова, выходя из комнаты. - В данный конкретный момент можно покормить! - крикнул вслед ей Матвиенко, услышав в ответ неразборчивые ругательства. - Между прочим, ругаться - плохо. Так что ты там сказала? - Есть иди, рахат-лукум! - совершенно некультурно крикнула с кухни Арсения, доставая тарелки. За ужином разговор пошёл веселее - наверное потому, что кровь от мозга попросту прилила к желудку. - А ты не думала позвать её к себе в модели? Этим ты убьёшь как минимум одного зайца, повезёт - двух. - Само её существование идёт вразрез с моей концепцией о неидеальных людях. Это грёбаное ходячее совершенство! - беспомощно всплеснула руками Арсения. - Ты преувеличиваешь. - Любовь слепа, - охотно согласилась женщина. - По крайней мере, она не согласится сама. Я видела, как она смотрела на наше закулисье, - она вздохнула. - Она же сестра Матвея, заглядывала пару раз. И, честное слово, лучше бы мы не были знакомы. - Не волнуйся, дорогая, я здесь, чтобы вернуть тебя с небес на землю и помочь спасти безвыходное положение, - Серёга облизал ложку. - Во всяком случае, у нас показ через неделю. А значит, стоит тебе, утопающему, начать барахтаться. *** Стоять перед чужим подъездом с пустыми руками - глупо. Ещё глупее то, что Арсения совсем не подготовилась: ни речи, ни подарков, ни-че-го. Плюсом (минусом, скорее, но тут на трезвую голову не разберёшься в этих знаках) было только то, что чувства были у Поповой совершенно искренние. Что с ними делать, правда, она всё ещё не понимала. Нельзя же вот так просто прийти к человеку и сказать, мол, я тебя люблю, давай дружить? Это не работает - хотя бы потому, что человека нужно для начала узнать, прощупать почву. Да и влюбляются, в общем-то, в милые недостатки, заботу, общие вечера... Арсения бы так ещё целую вечность стояла, если бы дверь подъезда не открылась так же внезапно, как гром среди ясного неба. Не ожидавшей подвоха женщине прилетело по безупречному лбу, мгновенно отправив в нокаут не хуже профессионального боксёра/рестлера/хоккеиста (нужное подчеркнуть). Очнулась Попова уже на скамейке, больно впивавшейся ржавым гвоздиком в ягодицу - зато голова лежала на чём-то приятно мягком и тёплом. Открыв глаза, Арсения подумала, что попала в рай. Потому что это же чёртов ангел во плоти! Грёбаный оксюморон. - Прости, мне не стоило так отчаянно рваться на улицу, - девушка усмехнулась. Арсении очень хотелось, чтобы Тоня заткнулась - иначе она, видит Бог, поступится всеми своими принципами, вывалит правду тяжёлым комом ей под ноги и уйдёт, предоставив Шастун разбираться самой с новообразовавшимися проблемами. Такому голосу можно сдаться с потрохами сразу. Хорошая идея! - Ничего, бывает, - дружелюбно улыбнулась Попова, не спеша подниматься с чужих коленок, оказавшихся ничуть не костлявыми, а очень даже удобными. - Ты же Арсения Сергеевна, верно? Матвей на тебя работает, - пояснила свою осведомлённость Тоня. - Красивое имя, - она улыбнулась, слегка прищурившись. - Слушай, а как тебе идея в следующей коллекции выйти вместе с братом? - женщина резко села и выжидающе уставилась на девушку. - Раз уж закулисье ты видела. Всего один показ, - последняя фраза получилась уж больно беспомощной, почти умоляющей. - А какая моя выгода? - хитрая улыбка стала шире. - Это значит «да»? - Это значит «я так и не услышала вашего предложения», - усмехнулась Тоня, скрестив руки на груди. - О зарплате не волнуйся, - махнула рукой Попова. - С этим проблем не было никогда. Материальные ценности интересуют, или я не права? - она выгнула бровь дугой вопросительно. - Интересуют, разумеется. Но, - девушка вздохнула. - Может, сходим в бар после показа? Я знаю одно хорошее местечко неподалёку, - Тоня опустила взгляд и принялась вырисовывать пальцем круги на облупленной жёлтой скамейке. - Да! - слишком поспешно согласилась Попова. - В смысле, я посмотрю. У меня загруженный график, но постараюсь выкроить время. Я-то уж подумала, захочешь получить свою зарплату натурой, - женщина нервно хохотнула над собственной шуткой. В каждой шутке доля правды, верно? - А есть и такой вариант развития событий? Знай, я - «за». *** …Коллекция, чёрт бы её побрал, вышла изумительной. И совершенно не потому, что модельер втрескалась, как школьница. И совершенно не потому, что «выгода» оказалась обоюдной. Просто, знаете, Арсения Попова взяла да и послала к чёрту все свои принципы.