Colors

Глава 5 «White» — Мама, ты еще с нами? — сказал я маме, помахав рукой у нее перед глазами. — Да-да, дорогой, я тут. Простите, я просто устала, — ответила женщина, снимая очки, которые спокойно после этого упали на грудь, так как были на тонкой цепочке, весящей на шее как у старушек из городской библиотеки. — Может ли Гарри переночевать у нас сегодня? Это всего на один день… — Хорошо, я подготовлю ему комнату, — согласилась Джоанна и ушла все еще с перекошенным лицом. — Обычно она нормально воспринимает моих друзей, но ты, наверное, особенный, — сказал я и Гарри засмеялся, а на щеках выступили все те же прекрасные ямочки. — Поверь, она так и должна реагировать… — Пойдем, я покажу тебе комнату, в которой ты будешь спать сегодня, — протянул я руку Стайлсу, но он ее, увы, не взял в свои огромные уютные «лапы». — А может я переночую в твоей комнате, у тебя есть там дополнительный диван или что-то типа того? — спросил Гарри и посмотрел на меня с надеждой, видно, он просто не хотел снова оставаться один. — Да, есть диван, на котором мы с парнями смотрим футбол каждое воскресенье, но лучше, чтобы ты поспал в нормальной кровати, ибо этот диван ни чем не лучше того дивана в кафе. Если ты боишься оставаться один в чужом доме, то все хорошо, я же буду прямо за стеной, можешь постучать, и я приду, — я все еще держал руку вытянутой, надеясь, что Гарри возьмет ее. Он все же схватил ее, и я потянул его за собой. На пути по лестнице мы наткнулись на маму: — Луи, спустись вниз, принеси свежую постель со стирки для нашего гостя, и приготовь чай с таблеткой парацетамола от температуры. — Да, сейчас, мам. Я отпустил Гарри, развернулся и начал спускаться вниз по лестнице, потому что стиральная комната была прямо возле ванной на первом этажа, и да, мои родители настолько обеспеченны, что могут позволить себе целую комнату для стирки. Я остановился на последней ступеньке, поскольку услышал разговор мамы и Гарри: — Джоанна, нам стоит поговорить, у меня много вопросов. — Да, конечно, Гарри, я расскажу все, что знаю. Прости, что так отреагировала, я просто не ожидала тебя увидеть. — Спасибо за это и спасибо, что приютили сегодня. — Твоя комната прямо по коридору и направо, комната Луи соседняя, если что. «Откуда Гарри знает мою маму? Он знает ее имя, но я не говорил его ему. Откуда? О чем им надо поговорить? Господи, как все странно», — такие вопросы витали у меня в голове, пока я нес белье и чай к Гарри в комнату. Я решил поговорить с мамой завтра, ибо Гарри мне не доверяет и ничего не расскажет. Пожелав кудряшке «сладких снов», я пошел в свою комнату, в надежде спокойно заснуть. Но заснуть я не смог, долгое время думал о маме, о Гарри, о том, что их связывает. Ближе к 02:00 я заснул, но сон был не очень хрупок, поэтому я услышал, как открывается дверь в мою комнату. — Луи, проснись-проснись, давай же просыпайся, — говорил шепотом Гарри и толкал меня в плечо. — Боже, Гарольд, сейчас только 3 часа ночи, чего ты хочешь? — сказал я, протирая глаза рукавом пижамы. — У меня есть идея. Вставай, одевайся. — Что? Зачем? — Мы пойдем гулять, — сев на мою постель, говорил Гарри, тем временем быстро завязывая вчерашний голубой браслет у меня на руке. — Ладно, ладно, только выйди. — Я жду тебя у дома, — сказал Гарри, открыл окно и с помощью гаражной крыши спустился в наш внутренний двор. Я быстро оделся и вылез через окно подобно Гарри. — Куда мы идем? — спросил я, заметив у Гарри в руках то свежевыстиранное одеяло, которое я принес ему перед сном. — На старый футбольный стадион. Тот, на котором раньше тренировались Донкастер Роверс. — Но сейчас 3 часа ночи, там все закрыто. Как мы туда попадем? — Там есть дырка в ограждении, а охранника, мистера Фитца, я знаю в лицо, он нас пропустит, — говорил Гарри, ускоряя ход. — А одеяло-то зачем? — Ты хочешь лежать на мокрой холодной траве? — с сарказмом спросил Гарри. Через пятнадцать минут мы были уже возле стадиона, пролезли через дырку, а внутри нас пропустил «таинственный» охранник Фитц. — Пошли прямо на середину поля, чтобы было хорошо видно небо, — сказал Гарри и потянул меня вперед. — Я думал, мы поиграем… — Ага, Луи, поиграем в футбол одеялом, — я засмеялся, — помоги мне расстелить его. Мы легли рядом и посмотрели наверх: — Как красиво, — с восторгом сказал я. — Я знал, что тебе понравится. Вот про этот черный я говорил… — Прошу давай не будем говорить про черный, пожалуйста. — Тогда посмотри на звезды, которые отсвечивают белым светом. Они, как будто, только родились и поэтому настолько чисты, но на самом деле им уже сотни лет, — говорил Гарри и копошился в своем кармане, — белый обозначает чистоту и начало чего-то большего, — Гарри достал из кармана белый браслет, — Давай руку. Я протянул ему руку, он взял ее за запястья также, как тогда в кафе, когда завязывал фиолетовый. — Большего? — переспросил я, надеясь, что это то большее, о котором я думаю. — Да, большего, прямо как это небо, как Вселенная. Знаешь, когда я жил с Марком, — начал свою историю Гарри. Но я перебил его: — Марк? Твой опекун? Как давно ты с ним не живешь? — Да, опекун. С тех пор, как приехал в Донкастер. Так вот, когда я жил с Марком, каждую ночь, где-то в 2-3 часа, я выходил на балкон, который, к счастью, был именно в моей в комнате, и смотрел на небо, на едущие машины, слушал звуки города. Это успокаивает и в неком роде вдохновляет, — сказал Гарри и достал наушники из кармана, — а знаешь, что еще успокаивает и вдохновляет? — И что же? — с ухмылкой спросил я, потому что точно знал, что он имел ввиду музыку. — Боже, ты сделал такое странное лицо, Лу, — засмеялся Гарри, — да, ты правильно думаешь, это музыка. Какая твоя любимая песня? — James Arthur — Impossible, — ответил я, сразу вспомнив ту скамейку и мое состояние в тот момент, — а твоя? — Shawn Mendes — Stitches. Я слушаю эту песню для того, чтобы оставить все то, что причинило мне боль позади, и жить дальше. — Ты имеешь ввиду свою мать? — И ее, и Марка, и детский дом. Стой откуда ты знаешь про маму? — спросил Гарри и повернул ко мне свою голову. — Помнишь, как тебя в коридоре школы задел какой-то громила из команды по плаванию? — Такое не забыть, я тогда еле собрал разлетевшиеся документы, которые нужны были для поступления. — Ты оставил на полу копию данных ученика по обмену из детского дома… — Почему ты не сказал мне? — возмущенно спросил Гарри. — Ты же не хотел со мной знакомится… — Как все сложно. — Ну надеюсь, ты мне когда-нибудь расскажешь про это «сложно». — Хорошо, но сейчас ты возьмешь этот наушник и послушаешь мою слезливую песню. — Уже в предвкушении, — сказал я и выхватил у него наушник. Гарри долго искал песню, пока на экране не высветилось «Shawn Mendes — Stitches». I thought that Iʼve been hurt before Я всегда думал, что знаю, что такое боль, But no oneʼs ever left me quite this sore Но еще никто не заставлял меня так страдать. Your words cut deeper than a knife Твои слова острее любого ножа, Now I need someone to breathe me back to life И теперь мне нужен кто-то, кто снова вдохнёт в меня жизнь. Got a feeling that Iʼm going under Такое чувство, что я иду ко дну, But I know that Iʼll make it out alive Но я знаю, я выживу, If I quit calling you my lover Если перестану называть тебя «любимой» Move on И пойду вперёд… Я слушал песню очень внимательно, пытаясь разобраться в смысле, чтобы понять всю боль Гарри, а он тем временем пододвинулся ближе, и наши плечи столкнулись. Гарри подтянул свою руку к моей и взял ее в свою. «Это лучшее чувство в моей жизни», — единственная мысль, пришедшая ко мне в голову. Needle and the thread, Нитка и иголка — Gotta get you out of my head Я должен выкинуть тебя из головы. Needle and the thread, Нитка и иголка — Gonna wind up dead Я должен снова почувствовать себя живым. — Ты почувствуешь себя живым, — едва слышно промолвил я. — Уже. Мы пролежали на поле, смотря на небо до утра, часов до 6:00. Потом Гарри сказал, что ему надо в кафе, чтобы открыть помещение и запустить первых посетителей, а меня ждал серьезный разговор с мамой. Я залез через окно обратно в свою комнату, переоделся в домашнее и спустился к маме на кухню, откуда уже пахло чем-то вкусным. — Мам, мне надо задать много вопросов, ибо я знаю, что он сам мне ничего не расскажет, — сказал я и сел прям напротив мамы, которая резала салат за кухонной столешницей. — Гарри? — вопросительно посмотрела на меня мама, и я кивнул, — Хорошо, я все расскажу тебе все за завтраком, только пообещай, что выслушаешь все, что я скажу, и воспримешь это серьезно. — Конечно, — ответил я уже напуганным голосом, ибо не знал какую же историю хочет поведать мне мама. Я сел на диван в гостиной и стал нервно стучать по задней крышке телефона, ожидая, пока мама приготовит наконец-то этот хренов завтрак.