Their Wings/Их Крылья

Ты была в комнате Санса. Ты перестала плакать ещё несколько минут назад, но тебе стало ужасно холодно после стресса. Монстр накрыл твоё маленькое тельце приличным количеством одеял, словно их количество могло облегчить отчаяние твоей души. Похоже, теперь ты выглядела как бурито. Печальное бурито. Ты лежала на его кровати. В отличие от мебели брата, его выглядела дешёвой и простой. Кажется, титул главы королевской гвардии мог дать ему некоторые вещи, такие как комфорт. Мягкий свет освещал комнату, и ты нашла это место довольно чистым для ленивой кучи костей. Можно предположить, что он занимается уборкой по большей мере в своё свободное время? Думал ли он о том, чтобы пригласить тебя к себе до этого инцидента? Что ж, Санс неловко стоял посреди комнаты. Кажется, он думал, что сделать с тобой. Он чувствовал неловкость, и ты чувствовала, как его душа была взбудоражена; даже выражение его лица показывало беспокойство. Когда он расстраивался, он использовал жестокость, так что в нынешнем разбитом состоянии он напоминал себе об этом, и также не забывал, что тебе тоже нужно пространство. Но затем, когда он не ожидал этого, ты подняла на него взгляд и натянуто улыбнувшись, заговорила: — Можешь подойти сюда, если хочешь, я не возражаю… — твой голос был хриплым из-за слёз и слишком слабым, словно вот-вот собирался сломаться. Санс неуверенно замямлил, несколько секунд рассматривая предложение. На его черепе выступили капельки пота, и ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться. Да, он был совершенно растерян. Потому что кто-то, а точнее ты, находилась в его спальне. В конце концов, он сделал глубокий вздох и подошёл к кровати, сев рядом с тобой. Его плечо прижалось к ткани одеяла, удерживая тепло, так что ты почувствовала лишь слабое касание. Ты вытащила руку из кокона и опёрлась на его руку. Ты всё ещё дрожала, но лишь из-за того, что ты до сих пор была в шоке после недавней ссоры. Рукав закрывал твою руку как обычно, но ты всё равно чувствовала костяную руку своего друга, лежащую поверх твоей. — Милая… Что случилось? — нежно спросил он. Ты продолжала молчать, видя в его глазах беспокойство, после чего ты отвернулась, опустив взгляд. Он сжал твои пальцы в руке, и ты чувствовала его пальцы, мягко поглаживающие твою кожу. — Тебе не нужно бояться. Я просто хочу понять. Затем ты почувствовала, как его рука, покоившаяся поверх твоей, скользнула по твоей коже, задирая ткань свитера до предплечья. Ты замерла из-за этих действий, но он попросил тебя расслабиться, после чего повернул твою руку, дабы рассмотреть отметины на ней. — Я видел, когда нёс тебя наверх. Я не понимал, почему Папайрус кричал на тебя, пока до меня не дошло, что это было из-за шрамов. И мы оба знаем, что если мой брат кричит на тебя, значит он заботится о тебе, что… удивительно, — он невесело усмехнулся, а его взгляд опустился к земле. Ты молча смотрела на него, и он, несомненно, это почувствовал, так как снова поднял взгляд на тебя и улыбнулся, но, кажется, ему было больно. — Он делает то же самое, когда мне больно. Так что я знаю, что ты смогла заставить его полюбить себя. Он обводил большим пальцем бледные отметины на твоей коже. Санс терпеливо ждал ответа, но ты молчала. Что ты можешь сказать? — Милая, — его голос был глубоким. Это было самое глубокое, что ты слышала. Он серьёзно посмотрел на тебя, встретившись с тобой взглядами. Его взгляд пронизывал тебя насквозь. — Что с тобой случилось? Он уставился на твоё лицо, а его беспокойство теперь было куда более заметным. Ты смотрела на его руки, которые поглаживали тебя в успокаивающей манере. Получение какого-то внимания приносило облегчение. От комфорта по рукам даже пробегали мурашки. — Я не знаю, Санс… — сказала ты. — Я ничего не помню о мире на поверхности… Я лишь знаю, что мне там не нравилось… — Так… Люди вредят себе, когда им плохо? — Думаю, что некоторые так и делают… — ответила ты, после чего вздрогнула. — Это… Ты знаешь… Ты и твой брат — те, кто перенаправляют свою боль на других, вынуждая их чувствовать то же самое и в отчаянии звать на помощь… Но некоторые поступают совершенно иначе… Они сами делают себе больно и зовут на помощь, потому что они не знают что ещё делать, ведь они боятся, или… им стыдно… или они в безвыходной ситуации… — твой голос становился слабее и ты почувствовала желание заплакать, но ты закрыла глаза и глубоко вздохнула, после чего снова открыла глаза и увидела дрожащую улыбку Санса. — Я не знаю что случилось со мной на поверхности, но я точно знаю, что… что всё кончено, Санс… Они ушли, а я здесь — с тобой и Папайрусом… Дыхание резко оборвалось, так как Санс внезапно прижал тебя к себе. Куча одеял соскользнула с тебя и его руки легли тебе на спину. Ты положила подбородок на его плечо, что сделал и он. Ты замерла, пытаясь понять, что произошло. Он обнял тебя. Обнял сильной, удушающей хваткой. Может даже слишком сильной для твоих лёгких. — Прости… — прошептал он, а его голос еле-еле звучал. Эти слова удивили тебя. Что на него нашло? — Если бы я раньше знал, что ты тоже долго страдала, милая… Я бы… Я бы никогда не сделал тебе больно… — его объятия усилились на этих словах. — Мне остаётся лишь удивляться тому, как ты выжила, почему ты всё ещё здесь… Для кого-то такая доброта — это конец в этом ужасном мире… Почему… Почему ты должна быть такой доброй, даже упав сюда… — он дрожал, поэтому ты обвила руки вокруг него, дабы быть ближе. — Я… Я должен был… Я должен был догадаться, когда увидел твою душу… Ты знала, что сейчас он был искренен, но ты также знала, что на самом деле он бы не изменил своего мнения из-за твоих страданий, когда ты пришла сюда. В любом случае он был бы беспощаден. Но теперь он жалел об этом, так как стал таким как ты, и сегодня он думал об этом только из-за этого… Но ты предпочла не говорить ему этого. Ты позволила ему говорить, обняв его в ответ. — Это нормально, Санс… Теперь мы друзья — это всё, что важно для меня, — ты успокаивала его, нежно поглаживая по спине. Ты почувствовала как его подбородок сильнее прижался к твоему плечу, когда он кивнул. — Друзья… Да, верно… — он взглянул на тебя. Выражение его лица всё также выражало сильное сожаление и грусть, но потом он улыбнулся и спросил. — Ты, э… хочешь спуститься вниз? Нам скоро нужно идти ужинать… Ты покачала головой. Ты почувствовала угрызение совести, когда вспомнила взгляд Папайруса, когда ты лежала на полу. Ты не помнишь, как ударила его, но ты это сделала. Ты даже не помнишь как упала. Всё просто… вдруг потемнело, словно ты потеряла сознание. Всё, что ты могла вспомнить — это отчаяние, а затем внезапная злость. При мысли об этом ты поёжилась, что Санс неправильно понял. — Ты боишься… Ладно, я не буду заставлять тебя встречаться с ним… Я просто принесу тебе тарелку, когда закончу, хорошо? — ты молча кивнула. Он мягко нажал рукой на твоё плечо, укладывая тебя. — Теперь отдыхай, милая. — Ладно… Спасибо, Санс… — прошептала ты. Он улыбнулся в ответ и фыркнул. По крайней мере, теперь его не шокировали такие слова. — Не беспокойся об этом. Ну, увидимся. С этими словами скелет встал и вышел из комнаты. Ты осталась одна, в его кровати, укрытая несколькими одеялами, которые он оставил тебе. Ты постоянно прокручивала тот инцидент в голове, и чувство вины гложило тебя всё сильней с каждой проходящей минутой. Наконец, ты почувствовала присутствие рядом с собой. — Азриель… — прошептала ты. В воздухе повисло мучительное, долгое, гробовое молчание, пока он искал ответ. — Ты… в порядке?.. — робко спросил он. Теперь тебе потребовалось время, чтобы ответить. — Нет, — ты посмотрела на своё ноющее запястье и руку. — Я… Я сделала больно Папайрусу… Но я не помню, как делала это… Это было словно… Словно на мгновение я потеряла сознание, но я ударила его… — Ну, э… — ты уловила неуверенные ноты в его голосе. — Потому что… это не… была ты на самом деле? — тихо закончил он. — Что? — ты нахмурилась и сузила глаза из-за замешательства. — Что ты имеешь в виду? — Я… Э… Это я ударил его в лицо… Ты могла бы поклясться, что его голос был настолько тихим, словно у провинившегося ребёнка. По крайней мере, это объясняло, почему ты не помнила этого. Но затем в твоей груди заклокотала злость. Как он посмел. — Как? Как ты мог так поступить?! — ты сделала глубокий вздох, чтобы не сказать этого вслух. Ты с кем-то делила тело — это ещё ладно, но ты не хотела, чтобы братья подумали, что ты сошла с ума. — Как ты мог воспользоваться моим телом и ударить его в его чёртово лицо?! — Он сделал тебе больно, Фриск! — Меня не волнует, ты не должен был делать этого! Это неправильно! — Так что, ты предпочитаешь, чтобы я стоял и просто смотрел?! — теперь он кричал. — Ты плакала и просила его прекратить! Видишь, что тебе это принесло?! О, или ты хотела, чтобы твоё запястье было сломано?! Потому что это должно было случиться! Ты ясно видела его нахмуренное лицо, кричащее на тебя, и чувство его злости брало над тобой верх. Ты начала трястись и задыхаться от такого потока эмоций. Как он мог так яростно реагировать? Тот, кто раньше был с добрым сердцем, тот, кто привык плакать или бояться? Ты не могла понять такие перемены… Просто не могла… — Он волновался, Азриель! — Ага, но он слишком опасен! — он расхаживал в твоей голове, держа руки на голове и шагая вперёд-назад. — Я тоже волнуюсь, но это не значит, что я могу выбивать из тебя дерьмо, пытаясь помочь! Если ты не забыла, я могу видеть, могу слышать, могу чувствовать всё также как и ты! — затем он остановился и развернулся, махнув руками в твою сторону, сжав их в кулаки и бросив пронзительный взгляд. — Так или иначе, но мы застряли в одном теле, и я не позволю кому-либо сделать нам больно! — Нет! — ты спрятала лицо в подушку, крепко сжимая ткань. Твой крик оборвал его, и он сразу остановился, дабы проверить тебя, всё ещё тяжело дыша из-за гнева, который медленно покидал его. — Ты не понимаешь!.. Он был прав… Вы оба были в одной лодке. Он видел и чувствовал всё: всю боль, всё несчастье, которое тебе приносили другие. Это был первый раз, когда ты спорила со своим лучшим другом, и ты ненавидела то, на какой грани вы оказались. Но это неправильно. Это не может быть правильно… Могут быть опасные последствия, если он возьмёт твоё тело под контроль и будет действовать так, как пожелает. Ты всё ещё главная. И это тело тебе нужно не для того, чтобы делать кому-то больно. Ведь остальные не знают, не понимают, что происходит с тобой… Они будут думать, что ты опасное существо, как они всегда и говорили. А что, если они узнают правду и попытаются разлучить вас с Азриелем? Для него это был подарок — всё ещё быть живым внутри тебя, и ты должна защитить его любой ценой. Ты не повторишь ту ошибку снова. — Азриэль, нет… — ты плакала в подушку. Ты почувствовала беспокойство друга, когда он ощутил твоё отчаяние. — Ты не понимаешь… Я должна защитить тебя… И поэтому… Ты не можешь. Поступать так. Ты не можешь внезапно брать контроль над моим телом и делать больно другим, даже если это ради меня! — обнимая подушку, ты свернулась калачиком вокруг неё. — Я не могу позволить тебе уйти! Я не переживу, если они снова заберут тебя у меня! Ты нужен мне, поэтому, пожалуйста, ты должен оставаться смелым! Мы проходили многое и похуже сломанного запястья, и ты это знаешь! — теперь он чувствовал раскаяние. Он стыдливо отвернулся от тебя. — Так что, пожалуйста, мой дорогой друг… Будь сильным, хорошо? Мы… Мы будем вместе, навсегда, очень скоро… Ты почувствовала как его руки обернулись вокруг твоих плеч, и он уткнулся лбом тебе в шею. Его не было в комнате, но ты всё ещё могла чувствовать его прикосновения словно вживую. Тебя не волновали эти мелочи, ты просто была рада, что он рядом, что ты могла взаимодействовать с ним в независимости от того, что происходило в твоей голове. — Я обещала… Помнишь? Он кивнул. — Я сделаю всё возможное… — тихо ответил он. Твой лучший друг остался настолько, насколько ты надеялась. Ты настолько ослабла из-за слёз, что, в конце концов, уснула в его присутствии. Козлёнок (*) тихо напевал мелодию, которую ты узнала, прежде чем уснуть. Эту колыбельную Ториель пела в ночь, когда ты сбежала. По их виду и той боли, что она чувствовала, было легко догадаться, что они связаны. Боль в её глазах всякий раз, когда ты спрашивала о выходе из Руин. Слёзы, когда она преследовала тебя и убивала из-за отчаяния. Ты поняла, что она кого-то потеряла, и потеряла именно Азриеля. Это могло многое объяснить… Тебя разбудил Санс, вернувшийся с тарелкой, столовыми приборами и стаканом воды. Не смотря на свою смертельную усталость, ты не хотела чтобы его усилия прошли даром, также как и усилия высокого скелета, который закончил готовить в одиночку. Ты взяла один кусочек и опустила взгляд к тарелке. Он оставил соус, который ты приготовила. Ох, твоё сердце. Это было больно. Ты закончила с ужином, после чего Санс взял пустую тарелку со столовыми приборами и отложил их в сторону — на тумбочку рядом с кроватью. — Ты можешь остаться здесь на ночь, — сказал Санс, дабы успокоить тебя. — Я не буду ничего делать, обещаю. В этот момент ты заметила как он покраснел. Ну, он же скелет, он не мог тебе ничего сделать!.. Или мог? Ты кивнула и обратно легла к монстру, который теперь был рядом с тобой. Он не заморачивался и взял одеяло для себя, и так как тебе было ужасно жарко из-за той кучи, которая была на тебе, ты попыталась несколько одеял сбросить на него. Он посмотрел на тебя, после чего усмехнулся. — Спокойной ночи, — устало пробормотала ты. Скелет нежно играл с прядью твоих волос в ожидании сна. Ты невольно улыбнулась, ибо это было приятно. Его рука была немного холодной, но достаточно скоро ты уснула. — Спокойной ночи, — прошептал Санс, наблюдая за твоим мирно спящим телом. Ты снова проснулась ночью. Если бы у тебя было хоть что-нибудь, показывающее время, то оно показало бы около двух часов ночи. И вот снова ты была в костяном плене спящего скелета. Они что, привыкли использовать тебя как подушку? Ты выкарабкалась из его слабых объятий. Если ты не могла спать с ним, то только потому что чувство вины ползло по твоей спине. Тебе нужно увидеться с Папайрусом. Тебе нужно извиниться. Ты вышла из комнаты Санса и пошла к комнате его брата. По крайней мере, дверь была открыта? Ты проверила. О, слава богу, она не заперта. Ты молча вошла в комнату, погружённую в темноту. Папайрус почувствовал взволнованную душу и проснулся. Ты услышала как он резко вздохнул от удивления, когда увидел тебя. Ты подошла к кровати, бросив взгляд на его силуэт, и затем он включил настольную лампу, которая находилась рядом с ним. Скелет опёрся на локти, уставившись на тебя, нахмурившись и немного волнуясь. — Что ты здесь делаешь, человек? Иди спать, — сказал он болезненным голосом. Ты молча покачала головой, прежде чем заговорить. — Я не могу… — тихо прошептала ты. Растерянный, он наклонил голову. На его лице до сих пор был синяк, и ужасное чувство вины снова захлестнуло тебя. Это выглядело довольно неприятно… — Можно я… посплю с тобой? — смущённо спросила ты, окунувшись с головой в беспокойство. Несколько секунд он раздумывал, после чего вздохнул и кивнул. Облегчение вернуло тебя к жизни и ты наклонилась, обняв его за шею и положив голову рядом с его. Его передёрнуло от шока, а руки инстинктивно поднялись, но на полпути остановились. — Человек? — позвал он тебя хриплым голосом, в котором читалось беспокойство. Он был полностью растерян. Его грудь поднималась и опускалась немного быстрее из-за плохого предчувствия. — Прости, Папайрус… Я не должна была делать тебе больно, — прошептала ты. В этот момент его дыхание замедлилось. — Я не хотела этого, клянусь… Я никогда не хотела сделать тебе больно. Но… Но я пойму, если ты не простишь меня, я просто… хотела, чтобы ты знал, что я сожалею о случившемся. Так как твоё лицо спрятано, ты не могла видеть его смягчившееся выражение лица, когда ты извинилась. Он не смотрел на тебя, его взгляд был прикован к потолку. Его руки змеёй обвились вокруг твоей талии, и он осторожно уложил тебя на кровать, на то место, где ты обычно спала, прямо у стены. Ты лежала на спине, а он лежал на правом боку, лицом к тебе. Он положил голову тебе на плечо, аккуратно свернувшись вокруг твоего маленького тела. Это был его немой жест, дававший тебе знать, что он простил тебя. Невольно, ты тихо всхлипнула, осознав это, и крепко обняла его, на что он не возражал, сделав то же самое, только не сдерживаясь. Ты так и лежала, как вдруг он заговорил, и его голова всё ещё была у тебя под подбородком. — Я должен извиниться, человек, — прошептал он. — Я просто хотел знать… — Я знаю… — теперь ты смотрела в потолок комнаты, чувствуя умиротворение. — Я не намеревался тебе навредить. — Я знаю. — Меня просто ослепила ярость. — Я знаю. — … — его объятья усилились. — Твоя доброта убьёт тебя… — … — ты закрыла глаза и улыбнулась. — Я знаю… И это был его способ извиниться. Молчание давало ему время на мысли о том, стоило ли говорить что-то ещё. По крайней мере, это работало — он говорил. Это было действительно хорошее начало для него — того, кто заменяет хорошие чувства жестокостью и грубыми словами. Ты и не поняла когда начала гладить его, дабы успокоить его, но он и не возражал, ибо был занят размышлениями. — Скажи, что случилось с тобой? — наконец, после некоторых сомнений спросил он. Этот вопрос заставил тебя прекратить поглаживание его головы и опустить взгляд к нему. Выражение его лица… Было невозможно понять, о чём он думал. Ты подняла руку, чтобы рассмотреть отметины на ней. Почувствовав это, Папайрус схватил её, чтобы рассмотреть шрамы поближе. На мгновение ты замерла, почувствовав, как его палец дотронулся до одной из этих светлых отметин. Вы оба обратили своё внимание к ним, но потом ты ответила. — Я говорила тебе… Я не знаю, Папайрус, — теперь он смотрел на тебя с непонимающим выражением лица. — Ты потеряла память? — снова спросил он. Ты кивнула. — Наверное? Я не помню свою жизнь до того, как упала сюда. Я знаю лишь то, что они ушли, и я теперь с тобой и с Сансом, — ты повторила то, что сказала Сансу. Ты слабо улыбнулась, после чего он оторвал взгляд от твоего лица и снова взглянул на шрамы, всё ещё рассматривая их со скрытым восхищением. Поглаживая отметины, он спросил: — Тебе не больно? Он использовал те же слова и ту же манеру, которые ты использовала в тот день, когда ты увидела на нём синяк после драки с Сансом. Кажется, он учится у тебя. Мысль об этом наполняла твоё сердце счастьем и гордостью. Он снова взглянул на тебя, когда ты ответила: — Это уже не важно. На этот раз, проснувшись, ты не была скована объятьями спящего скелета, так что ты могла свободно пойти в ванную. Ты не знала, какое на данный момент было время, но снаружи всё ещё была ночь. Ты открыла дверь и пошла к уборной, опираясь на стены, дабы сориентироваться в темноте. После того как ты закончила и снова была готова идти спать, ты высушила помытые руки и открыла дверь ванной комнаты. Комната погрузилась в темноту, поэтому ты сделала то же самое: положила ладони на стену, дабы найти дверь от комнаты Папайруса и медленно пошла. Вскоре ты нашла ручку от двери, но прежде чем ты открыла дверь, кто-то сильно зажал тебе рот рукой, заставляя под давлением выгнуться назад, после чего ты почувствовала, как вторая рука сжалась вокруг твоей талии. Кто-то прижал тебя к себе и оттаскивал подальше от двери, когда ты начала дёргаться и размахивать ногами, крепко держась за руку, которая мешала тебе кричать. Ты делала всё возможное, чтобы выбраться, даже отворачивала голову, но это лишь усиливало хватку вокруг твоей челюсти, в процессе угрожая сделать тебе больно, но ты продолжала, визжа так громко, как только могла, и надеясь, что кто-нибудь может услышать тебя, надеясь, что это всё была шутка, и это лишь плохая игра Санса, но… Рука была покрыта шерстью и больше походила на лапу. Твои всхлипы были приглушены, пока похититель тащил тебя вниз по лестнице. Мысли смешались в твоей голове, представляя все ужасные планы, которые только у тебя были в запасе. Теперь даже с рукой, которая закрывала почти половину лица, ты чувствовала странный запах… Что-то, что обжигало нос с каждым вдохом сильнее и сильнее, пока похититель тащил тебя к двери, ведущей наружу. Папайрус не запер её перед сном? Невозможно, как он мог забыть? Ты продолжала бороться, пока не почувствовала холод и сильно задрожала. Ты заметила фигуры, стоящие напротив двери и терпеливо ожидающие твоего похитителя вместе с тобой. Какого чёрта происходит? Это сон? Или, скорее всего, ужасный настоящий кошмар? Когда тебя оттащили на несколько метров от дома, ты заметила, как монстры разбрызгивали какую-то жидкость на стены и фундамент дома. Твоё сердце ёкнуло. Что они делали? Ты только осознала что происходило, как огненный монстр бросил огненный шар в гостиную, и весь первый этаж вспыхнул огнём. О нет… Эта жидкость. Это был бензин. Другие монстры схватили тебя, когда ты начала яростно отбиваться и развернулась, лицом к лицу встретившись с монстром-котом — Бургерпэнтсом. Это он поймал тебя. Он посмел напасть на тебя, на ту, кто спас его вчера от опасного скелета. Ты знала, что это он организовал всё это. Ты оттягивала руки насколько могла, когда два существа схватились за них, чтобы привести тебя к их привалу. Через несколько секунд после того, как весь дом охватило пламя, ты услышала крики своих друзей. Ты укусила кота за руку и он сразу же выпустил тебя от удивления. Ты хотела броситься в дом и помочь им, крича и даже забыв о больной ноге. Лишь бы спасти их. Их крики были нечеловеческими, леденящими кровь. Ты побежала обратно в дом, истерично крича. — СА-А-АНС!!! Папайрус! АС! Тебя не волновал огонь, ты должна спасти их! Но затем тебя внезапно схватили и чуть не утопили в снеге, так жестоко зажав тебя в него, что ты чуть не задохнулась. Тот, кого звали Бургерпэнтсом, навис над твоим телом и прижал тебя к земле, дабы ты не вырывалась. Пока ты снова пыталась отдышаться, он размахивал хвостом, который иногда бил тебя по ногам. Ты всё ещё слышала мучительные крики из дома, в то время как банда монстров оттащила тебя подальше, смеясь над твоими страданиями. Ты цеплялась за землю и пыталась схватиться хоть за что-нибудь, что могло бы остановить их. — Пожалуйста! Отпусти меня, отпусти, они умирают! СА-А-АНС! ПАПА-АЙРУ-УС! Ты была вся в слезах и беспомощна. Ты кричала и умоляла, в полном отчаянии продолжая звать своих друзей. Монстры тащили тебя, пока ты не заметила силуэт, выбегающий из горящего дома. Горящий силуэт пошатываясь, вышел из дома на снег. Ты поняла что это был Папайрус, который упал на колени и в последний раз закричал из-за боли, после чего его бездыханное тело упало. Ты замолкла, широко раскрыв глаза, горячие слёзы покрыли твоё бледное лицо, пока ты наблюдала за этой ужасной сценой. Он был последним, кто так долго смог протянуть. В конце концов наступила мёртвая тишина, и только треск огня, разрушающего дом, наполнял воздух. Ты видела как маленькое сердце воспарило над пылью, оставшейся от его тела, и улетающей в воздух. Ты молчала, когда сердце Папайруса раскололось и превратилось в множество маленьких кусочков, которые испарились, прежде чем упасть на снег. Он был мёртв. Папайрус был мертв. Они все были мертвы. Ты и не поняла что закричала, ты ничего не слышала и ничего не могла чувствовать… Ты видела лишь прах Папайруса, рассеявшийся вокруг. Ты не знала, сколько времени прошло. Казалось, словно мир остановился, как вдруг кто-то схватил тебя и бросил на спину, встретившись лицом с тобой. Они все нависли над тобой с ужасающим увлечением твоей болью. Почему ты вообще плакала из-за монстра? Они были не твоей расы, и их отличия словно говорили об этом. Ты узнала одно из лиц, и тебе казалось, словно твоё сердце готово было разорваться. Это была та крольчиха из магазина. На её губах появилась садистская улыбка, когда она взглянула на тебя. — Я знала это. Я знала, что ты шлюха. Эти сволочи даже не поймали тебя, — потом она хихикнула. — Бургерпэнтс был прав: ты, блять, совратила их. Ты словно была мертва, лёжа под ними. Солёные ручейки бежали по твоему лицу в тишине. Ты была готова принять боль, которая последует. Нет пути, благодаря которому ты могла бы пройти через это дерьмо. Только не одна. Не теперь. Ты не можешь выносить чувство вины, которое разрушало твою душу, когда ты вспоминала, что они погибли из-за тебя. Это была твоя вина, не так ли? Ты заслужила то, что тебе предстоит вынести. Твой взгляд был устремлён к тёмному потолку, твои чувства отключились, когда монстры начали отрывать твои конечности, одну за другой. Ты не чувствовала боли, но всё равно поймала себя на том, что ты кричала, пока ты наконец не перестала слышать. Звуки были размыты, словно ты тонула в море. Ты едва слышала их смех из-за твоих криков, пока они не уничтожили твоё тело. Твоя горячая кровь была разбрызгана на холодном белом снегу вокруг тебя. Вся кровь покрыла окрестности. Если бы ты могла посмотреть на это, ты бы увидела малиновые крылья бабочки. Но ты не могла двигаться. Интересно, видели ли тебя Ангелы сверху? Когда они были готовы оторвать другую руку, в твоей голове уже было пусто. Ты представляла собой лишь боль. Кричащий беспорядок. Ты кричала от боли, пока не осталось воздуха, чтобы продолжать. Больше не было голосовых связок, которые могли бы дать тебе право сказать о своих мучениях теперь. Тебя ослепил слабый свет твоей дрожащей маленькой души, парящей над твоей грудью. Ты заметила несколько пар рук и когтей, стремящихся схватить её, но в мгновение ока она рассыпалась на множество маленьких кусочков. Мрак захватил тебя. И ты приняла его в ответ.