Художники

Часть 2. Глава 1. — Ну и как вам хоромы? — посмеиваясь собственной шутке, чтобы гостю было уютнее, произнес я, промокая губы в красное вино. К ночи чувствительность языка притупилась, поэтому определить, что налил мне Анкольд в этот раз, я затруднился. Еремир, кивая, оглядел комнату немного… оборзевши. Это чувство мне понравилось. — Мне следует быть довольным, и я доволен, — произнес мальчишка, жмурясь от крепкого вина. Надо же, оно ему крепко. А ведь сколько разницы между нами? Едва ли пять лет. Я поставил кубок на столешницу. — Рад, что вам нравится, принц. Если что-то нужно, вы всегда знаете, что стесняться нежелательно. Позовите кого-нибудь из слуг — они быстро выполнят вашу просьбу. — Если моя просьба выполнима, — хихикнул Еремир, отпивая еще больше вина. Мальчишка… — Нет ничего невыполнимого, Еремир. В моем царстве — это так. Принц посмотрел на меня поверх кубка, и я заметил по глазам, что он готов. — Тогда можно мне увидеться с принцессой? Я рассмеялся. — Моя племянница находится за гранью всего выполнимого и невыполнимого в том числе. Так что эту просьбу я отклоню. — Я хочу хоть раз ее увидеть. — У вас будет время на балу, до свадьбы, — улыбнулся я и поднялся с места. — Спокойной ночи, принц Еремир. — И вам, высочество! Закрывая дверь, я не преминул слегка поморщиться. Ох уж это прозвище. — Зальд. Зальд, — пальцами подозвал стражника, охраняющего покои принца — и теперь почему-то шатающегося без дела? — Спустя двадцать минут пропусти сюда служку. — Но принц будет спать, ваше величество! — Не будет, — я махнул рукой, и он поклонился. Чтобы принц спал, когда я ему приведу такую «служку»?.. В моих покоях уже были две девушки. — Вы сегодня устали, ваше величество? — мурлыкнула одна. — Устал, — я устроился головой у нее на коленях. — Столько господ в одном месте — кто не утомится? — Мы снимем с вас усталость, ваше величество, — сказала другая с черными пышными кудрями и придвинулась ближе. Я заглянул в ее глаза. Страх. Как это замечательно. Тех, кто знает, как разговаривать с окружающими, всегда ожидает дивный мир. Все твои желания, исходя из этого возможности — надо знать только, как убеждать и что говорить… Вольх знал, как говорить. Правитель Зенсиса — не полноправный правитель, регент, до вступления в право своей племянницы — он широко улыбался людям, он всегда знал, что отвечать на их просьбы. И что требовать взамен. Восхитительно было — править. Это чувство можно сравнить с бургундским напитком, который, при правильном смешении с кое-какими другими ингредиентами, дает потрясающий пьянящий результат. Когда зима скатывала свои покрывала, убирала лапы с промерзших улиц, в лесах оставляя еще следы, у принцессы Демиды должен был случиться славный праздник — ей исполнялось восемнадцать. И к этому празднику Вольх готовился. До совершеннолетия оставалось не больше трех недель. К этому времени приглашения были разосланы, а в королевском дворце уже гостили трое почетных господ. Им Вольх стремился уделить больше всего внимания. Богатые столы, музыка, вино — и качественное обслуживание. Вольх был уверен, что когда-нибудь не только император Хитанта, страны, граничащей с Зенсисом по северо-восточной части, уступит соблазнительным формам служек, которые имелись у Вольха в достатке — наследство от родителя. Конечно, с императрицей Далании, ныне вдовствующей, приходилось повозиться, но Вольх и сам надеялся отхватить себе часть — хотя больше это относилось к императорским землям, нежели к тому, что скрывала за собой показная женская неприступность. Еще одним гостем его дома был принц Вященский — мальчонка, помолвленный с принцессой Демидушкой, ни дня не мог прожить, чтобы не попросить встречи с ней. Правитель, улыбаясь принцу, велел девушке сидеть в комнате — еду ей принесут, слуги развлекут разговорами, но видеться с неугомонным Еремиром ей совсем не обязательно. Пусть его развлекают служки. Единственное, что беспокоило Вольха, почти каждый день и по нескольку раз — это положение вдовствующей императрицы — ее собственному сыну недавно исполнилось четыре года. Это могло бы стать проблемой. Хотя вполне решаемой. Рульда очень волновалась, когда впервые вступала в эти стены. Кто об этом мог бы мечтать? Уж точно не она. Как может сиротка, вскормленная теплом неродной ей бабки, мечтать когда-нибудь, что окажется она в самом дворце! Уж точно история про принцессу. Она сама как принцесса. Наверное. Теперь. Как она попала на кухню? Все это казалось таким далеким, что девушка и не помнила. Ей очень велико было платье, цвет не нравился — был коричневым, будто темная жижа, ботинки тоже были велики — но разве это стоит, чтобы возмущаться? Рульда видела, как девочки, что работают тут дольше, ходят в более элегантных одеждах. И цвет у них — бежевый, более мягкий. Когда-нибудь она дослужится до такого, и тоже будет носить одежду, которая будет ей по вкусу. А пока вкус надо было дарить другим. Повариха на нее прикрикнула. — Тебя где учили?! Думаешь, господа будут есть твою стряпню? Рульда очень боялась и очень не понимала — как она уже может — готовить? Она думала, что будет мыть посуду, как говорили ей все, кто служил у знатных господ — она познакомилась с многими милыми девушками, когда искала работу. И ей было обещано притрагиваться к еде на кухне только после года труда на ней. И тут — такая удача? Его высочество допускал к готовке даже таких людей, как она. Конечно, еду дегустаторы буду пробовать — в этом нет сомнений. Но у Рульды щеки загорались от такой чести. Она только на картинках видела сказки, а тут — в сказку попала сама. И все же слышать кухарку было обидно. Она что, не старается что ли? Хотя готовит так, как ее бабушка учила. Неужели не получается? В обязанности девушки также входило носить воду, продукты, а еду, оставшуюся после приготовления знатным господам, относить работавшей здесь страже. Обычные слуги допускались для еды в комнату рядом с кухней. До этого пару дней с ней ходила девочка. Была она русой, светлые волосы все время из-под платка выбиваются, и зубы у нее были кривые, но смотрелось это очень мило. Рульда цеплялась за нее, словно за соломинку. Алиса, так звали девушку, работала здесь четыре месяца. — Ты знаешь как на мужиков смотри? Как будто ты их съесть хочешь! — Алиса надувала щеки, а потом громко смеялась. В эти моменты казалось, что она ничего не боится — и даже будто веснушки проступали у девушки на щеках. Хотя какие у русой — веснушки. Но что-то сегодня Алиса прихворала, а на кухне не было рук, поэтому Рульде пришлось нести приготовленное одной, в два захода. Когда подходила к комнате стражи девушка в этот раз, — одна — ее немножко коснулась дрожь. То ли дело, когда плечо твое подруга поддерживает. Ей всегда казалось, что там сидят какие-то монстры. Они, взрослые люди, да даже парни молоденькие, — непохожи были на простоватых мальчишек с ее двора. Росла Рульда в пригороде, совсем не в столице, — только если пешим пару дней идти или на машине часик-другой взять, но куда уж ей думать о машине — и там мальчишки были все разудалые: Рульда видела и широкоплечих, и подкованных в дворовых драках, они широко улыбались всегда. Но она на них никогда внимания не обращала. Не то время было. И вот, когда время пришло, она перед собой каких-то зверей видела: такие они казались ей страшные, нависающие своей мощью и силой. Если к стенке прижмут, так это душу не заберешь. Говорили, что такие легко убить могут — кто на жизнь регента покусится. Вот Рульда никого бы кусать не стала — тем более его высочество! Когда замерзшая от мыслей девушка открыла дверь, ее глазам представилось не меньше дюжины мужчин, играющих в кости. Девушку бросило в жар. Еще здесь было очень жарко. Под кителями каждого из парней играли мускулы. У некоторых просто бухли плечи и руки. Такой мощи она и у медведей не видела — хотя только по экрану глядела последних. У некоторых были усы, у других лица чисты. Они смеялись, нет — гоготали, словно стая голодных животных. И что она делает, в этом логове, будто окруженная кольцом? На девушку мало кто обратил внимание. Кухарок во дворце как кошек было нерезаных, и от смены лиц положение абсолютно не менялось. Рульда просеменила к тумбочке, куда обычно ставили еду — на игорные столики она поставить поднос побоялась, но больше боялась, как бы мужчины не задели ее рукой — такие же страшные. Поставила поднос на тумбочку, обвела комнату быстрым взглядом, — стражи не отвлекались от игры — и чуть не стремглав, вышла из помещения. Там только, на лестнице, вздохнула свободно. У них столько силы в руках, столько ада в глазах — смотреть-то страшно.