Ох и трудно же понять чужую душу.

— Зачем ты сделал это, Илья? Илья! Зачем ты рисковал ради меня? — Наполеон нервно ходил по комнате. — Хм… Ну мы же напарники, это входит в наши обязанности, ты не думал об этом, Ковбой? — русский сидел на кровати и растирал ушибленную руку. — Илья… Это было слишком опасно… Ты мог погибнуть! Не делай так больше, хорошо? — Соло с беспокойством всматривался в лицо напарника. — А почему это тебя так волнует, Ковбой? — А ты сам ещё не понял?! Обычно Соло умел сдерживать свои эмоции, но в этот раз он не хотел и не мог этого делать. И он почти шепотом произнёс: — Я люблю тебя, идиот… Американец хотел сказать это громко и уверенно, но в последний момент голос предательски сорвался, потому-что Илья уставился на него, а Наполеону трудно говорить о своих чувствах, особенно когда смотрят прямо в глаза. На несколько секунд в комнате повисла тишина.За это время Наполеон успел мысленно назвать себя «Чокнутым» сорок восемь раз. А Илья глядит в глаза напарнику и понимает, как же долго он ждал признания, как же долго… Он уже даже подумал, что Соло совсем ничего не чувсвует, поэтому сам боялся ему признаться. Но сейчас понимает, что это лишь маска, за которой Наполеон прятался от проблем, и которая теперь дала трещину. Илья думает, что хочет научить напарника не скрывать свои эмоции. Он вдруг понимает, что безумно влюблён в такого Наполеона, какой он сейчас — растрёпанного от быстрого бега, раздосадованного и признающегося ему в любви… Но русский понимал, что кажущееся безразличие Наполеона может вернутся, поэтому не стал тянуть время. Илья быстро встал с кровати и подошёл к американцу. Внутри Соло всё сжалось в комок, ведь он не врал о своих чувствах, ещё тогда, с самой первой встречи боялся и в то же время обожал Илью. Но русский с ним всегда так холоден, поэтому Наполеон и не надеялся на взаимность. — Нап… А ты не задумывался, что я рисковал собой по той же причине? — Илья осторожно коснулся рукой щеки американца, а вторую руку положил на его талию. В другое время Соло бы съязвил что-то на тему «Ты тоже любишь себя, Большевик?», но сейчас он об этом даже не подумал. — Я надеялся… И снова предательская тишина. Илья первый решается её прервать и накрывает своими губами губы брюнета. Тот подаётся вперёд настолько, что Курякин слышит как бешено бьётся сердце напарника. Их поцелуй смелый и глубокий. Кажется, что с каждым новым прикосновеньем губ, их чувства становятся ещё больше, ещё сильнее… — Илья…- еле слышно произносит Наполеон. Его ноги подкашиваются и он чуть ли не падает на напарника. — Я тоже люблю тебя… Хотя это не отменяет того, что ты хреновый шпион, и того, что я всегда буду тебя защищать! — уголки губ Курякина дрогнули.Соло уже давно подметил, что русский не умеет улыбаться, как все люди. Но когда уголки его губ чуть дёргаются — это означает, что русский крайне доволен, и Наполеон решил для себя, что обязательно научит Илью улыбаться по-настоящему. — Я всегда буду защищать тебя, слышишь? — шепчет Курякин. — С тобой невыносимо работать, Большев…- Наполеон не успевает договорить, потому что Илья затыкает его новым поцелуем.