***
Ойкава Тоору был в слишком хорошем расположении духа — мяч при подаче летел точно туда, куда хотел сам Великий Король; "второе касание" проходило невероятно мягко, и никто из его команды не пожаловался; даже Ива-чан ни одного разу не ударил его. Чудеса да и только! Ах, а еще игра с Карасуно — у Тоору даже коленки задрожали. Его солнышко, его любимое и милое солнышко по имени Хината Шоё явно волнуется — конечно, вчера капитан Аобы Джосай целый вечер доводил приманку Карасуно до нерабочего состояния поцелуями и прикосновениями. Сегодня Хина-чан даже не сможет посмотреть в его сторону без румянца — настолько откровенно и развязно вчера целовался Ойкава. Тоору сладко вздохнул, мысленно пообещав солнышку, что весь следующий день будет успокаивать его — выиграть своему малышу Старший Король не позволит, иначе у солнца тоже появится шанс подколоть Тоору, а этого ему совсем не хотелось. Хватит и того, что Ойкава всегда зовет Хинату коротышкой, насмехаясь над его невысоким ростом. И самое главное в такие времена для Тоору — это то, что потом Шоё доказывает, как же хорошо иметь невысокий рост. Кто с этого балдеет так и остается загадкой — не то стонущий Ойкава, не то красный, как рак, Хината. ...Проигранная первая партия заставляет Тоору улыбнуться — это, однажды рассказал Хината, как первый глоток пива. Капитан Джосай, правда, потом поинтересовался с чего такое сравнение, на что Хината ответил, что им так Укай-семпай говорил. В тот момент Ойкава действительно рассмотрел вариант того, чтобы Хината перешел в Аобу Джосай, подальше от этих ненормальных тренеров, которые матчи с бутылкой пива равняют. Это где такое слыхано?! А Хината-то ведь такой нежный, невинный — само слово и понятие "девственность" звучит с ним невероятно грязно. Шоё еще чище чем само это слово, Шоё — это воплощение вселенского кавая, это воплощения всего того, о чем так долго мечтал первый номер Тоору. И отдавать такое солнышко — чистой воды идиотизм. Ойкава, погруженный в собственные мысли, уже было хотел подойти к Карасуно и, нацепив лже-улыбочку, пожелать чего-нибудь хорошего, а еще под каким-нибудь предлогом коснуться приманки Карасуно. Он шел-то только и за этим — три семпая во главе Нишинои, Танаки и Дайчи просто так его не подпустят к дражайшей приманке и надежде всего Карасуно, а кохая во главе одного-единственного Тобио это заставит смутиться. Лучше не рисковать, живее будешь, быстрее выиграешь и будешь успокаивать любимого плаксу. Только Ойкава встал со скамьи, чтобы исполнить хорошо продуманный план, как раздался голос и смачный шлепок. — Все пучком! Что за..?! Ойкава Тоору, не моргая, смотрел, как Танака хлопает Хинату по спине, задерживая ладонь на пять секунд. Ледяная ярость проснулась мгновенно, Танаку спас увидевший состояние Ойкавы Хаджиме — схватил капитана за руку, не давая тому кинуть в Рю мяч. Слова, брошенные так неаккуратно и одновременно обещающе, разразили весь спортивный комплекс. Казалось, что Танака внезапно обрел какую-нибудь необыкновенную силу, потому что шепот прошел в его голове очень громко. — Не. Смей. Его. Трогать. Тоору быстро потерял весь настрой с которым шел к Шоё, явно увидев в командном приободрении духа в виде хлопка по спине измену. Ох, да, Ойкава часто сознавался, что он невероятный собственник, а что поделать — с одной стороны его кохай всегда лезет к Шоё, с другой Куроо из Некомы, которому слишком нравятся доигровки Хинаты, а посередине эти гребанные семпаи, которые, как думает Ойкава, спят и видят, как трогают Шоё. У Тоору даже пар из ушей повалил. Настрой сбит. Настроение коту под хвост. Хинате вечером не поздоровится. Потому что никто не смеет трогать Хинату. Потому что Хината принадлежит только ему, Ойкаве Тоору, и никому больше! Доставая телефон и вбивая всем известное сообщение, Ойкава чуть не ломает дисплей телефона — так сильно нажимает на клавиатуру, что экран чуть не трескается.***
Второй сет начинается, как по мнению Хинаты, совсем не вовремя — у него живот заболел, голова совсем не варит, руки и ноги болят, и еще кучу отмазок, только бы не принимать пасы от Ойкавы. А еще у них, блин, очень удобная расстановка — Хината в пятой зоне, а Тоору как раз подает. Бог, видимо, шутит. Так знай — не смешно! Хината весь дрожит, когда понимает, что взгляд любовника устремлен на него — Ойкава не просто смотрит, он прожигает глазами, заставляет чувствовать себя неуверенно и даже жалко. Раскрутка. Подбросил. Три шага вперед. Руки назад, а потом резкий выброс вверх. Подача. ...Хината не знал, что ему делать — благодарить кого-нибудь за то, что игру приостановили на двадцать минут технического перерыва, или бояться, потому что подача Ойкавы прошла сетку насквозь.***
— Куда ты побежал? — В-в туалет! — отчаянно вскрикнул Шоё, будто бы Дайчи что-то неприличное спросил. — Технический перерыв же! — Только не задерживайся, — капитан отвернулся. — Поразительно даже. — А? — Знаешь, Хината, — внезапно весело и одновременно пугающе отозвался первый номер Карасуно. — Если бы не сетка, то мяч пришелся бы прямо по тебе. Ойкава, такое чувство, что специально целился. — А? — Иди уже. Хината молниеносно поклонился и выбежал из зала, держа путь прямо на туалеты. Возможно, он бы даже попросил пойти с ним Ю под предлогом того, что ему стало внезапно страшно бродить одному по туалетам такого большого спортивного комплекса, или он просто боится утонуть где-нибудь в глубинах унитаза, если бы увидел, что капитан Аобы Джосай последовал за ним.***
— В-в-великий... К-к-король, — Хината, такое чувство, что заикался с самого рождения — уж слишком правдоподобно он не выговорил две буквы. Надо будет потренироваться в опасных ситуациях перестать заикаться, а то весь вид попортится тут же. Ойкава немигающим взглядом смотрел на приманку Карасуно — сейчас они выглядели как жертва и охотник. Тоору железной стеной стоял перед Шоё, не давая тому пройти — да нет, пройти-то Хината везде мог, если бы собрал самообладание и мозги в одну кучку за пару жалких секунд, но не получилось как-то. — О-о-ойкава-сан... — снова начал Хината, часто моргая и не переставая вздрагивать от темной ауры, что исходила от капитана Аобы. — А ч-ч-что проис-с-сходит..? — Ничего. Краткий ответ — понял, замолчал. Если Тоору отвечал коротко, нормально и без всяких жестов пальцами, то все: пиши — пропало. Хината здоровым вряд ли выйдет из туалета — подбил же черт захотеть сейчас, в минуту самую ненужную. Остается надеяться на лучшее. Хината вздрагивает, когда Тоору резко переворачивает его спиной к себе, заставляя облокотиться животом на раковины. Приманку все еще бьет дрожь. — Чиби-ча~ан, — внезапно сладко и длинно заголосил Ойкава, поглаживая Хинату, видящего все это в зеркале напротив. — Я к тебе с маленькой поучительной лекцией, Чиби-чан. Шоё так и не понял чего испугался больше — наигранно-приторного голоса Ойкавы или то, что его внезапно потянуло читать лекцию. Правда, когда в шорты Хинаты проникла рука Ойкавы, из головы маленькой приманки резко испарились все ненужные мысли, кроме одной — сейчас что-то будет. — Во-первых, Шо-чан, ответь мне на пару вопросиков. Готов? Чуть было не ляпнув "Воистину готов!", Хината коротко кивнул, рассматривая злой взгляд Ойкавы в зеркале. — Тогда начнем, — рука Тоору грубо сжала пах карасуновца сквозь ткань трусов. — С кем ты встречаешься? Придя в ступор от такого глупого вопроса, Хината хотел было повернуть голову, но Ойкава второй рукой заставил Шоё вернуть изначальное положение. — Я жду. — С-с-с Ойкавой Тоору. — Хорошо, — рука уже было отступила, но Хината жестко ошибся — Старший Король всего лишь чуть поднял ее, дойдя до резинки трусов. — Второй вопрос. Кому ты принадлежишь? В Шоё почему-то проснулось желание начать заливать про "Я — человек и никому не принадлежу", но рука Ойкавы, внезапно оказавшаяся в трусах, заставила его усомниться в правильности этой фразы. Тем не менее, он приоткрыл сухие губы, испуская вздох. — Ойкаве Т-т-тоору. — Все правильно, почему же ты дрожишь? — наигранно округлил глаза Великий Король. — Тогда последний вопрос. И вот тут стало страшно. — Почему тебя кто-то посмел трогать, помимо Ойкавы То~ору? Хинате показалось, что резко замерло время. — А? Трогал? Что? Зачем? Когда? И еще кучу непонятных вопросов стали появляться в голове приманки Карасуно, но рука, ставшая теперь гладить жестко, однако все еще ощутимо, не давала собрать мозги в кучку. Ну правда — кто его трогал? Семпаи не приставали, Кагеяма (упаси Боже) не лапал, под шорты и трусы никто не заглядывал — тогда что ему не... Резкий хлопок по спине — и в мозгу вспыхнула картинка, где его точно так же хлопают по спине, но совсем другой человек. В зеркале, на которое уставился Ойкава, отразилось испуганное личико Хинаты. — Ойкава-сан... Вы все не так... правильно, эм... — замялся Шоё, а потом с глупой улыбкой продолжил. — Поняли... — Правда? — наигранно удивился Тоору и резко сжал член приманки у основания. Хината сперто выдохнул. — Д-да. — Ах, Чиби-чан, сладенький, как же хорошо, что ты мне все объяснил, — сладко пропел Тоору, яростно надрачивая Хинате. — А то я уже было подумал, что тебе меня мало. В голове Шоё промелькнула мысль о том, что Ойкавы не может быть мало — его всегда слишком много, да так, что хочется утонуть в нем. — Но лекцию я тебе прочитаю. В карих глазах Хинаты полыхнуло непонимание — они сейчас стоят в туалете, куда может войти каждый желающий, а Тоору собрался читать лекции? Откуда у Ойкавы такая выдержка?! — Если вы не порвете нашу команду... Медленно нажав на головку, Ойкава быстро приспустил шорты и трусы, давая возбужденной плоти свободу и холодный воздух. Хината прикусил пальцы рук, дабы не закричать — уж слишком ему хорошо, чтобы оставить Тоору без похвал в виде стонов. Белесые капли испачкали белые раковины, но им было все равно — раскрыв рот, пытаясь надышаться, Хината чуть было не дернулся, когда к его языку прикоснулись два пальца. — ...то я порву тебя.***
Ойкава — человек слова, и он никогда не врет. Пообещав, выполняет; не пообещав, пытается сделать. И поэтому он слишком хорош. Хината слишком энергичный, палящий, словно маленькое солнце, никогда не устающий. И Тоору это только на руку. Солнце, думаете, никому не принадлежит? Ошибаетесь. ...Если бы Ойкава Тоору запретил, Солнышко бы погасло, рассветая только для одного него.