Забавно. Я сидел среди Иных. Свой среди чужих, но никак не Чужой среди Своих. Или? Ах, Завулон его подери. Кстати, о нём. Дед мой весь вечер буравил меня своим демоническим взглядом. Никак не могу поверить, что всё это время и Гесер и Завулон знали. Знали о том, что я…
А кто я? Неудачник, который вдруг стал Высшим Иным, неудачник, чья судьба не была ему дозволена, а была написана за него? Неудачник, жена у которого — Великая Светлая, а дочь — Абсолютная Светлая? Что же, можно просто — Антон Городецкий. Звучит. Я быстро опьянел и понял, что слишком быстро я стал человеком вновь. Всё-таки, будучи магом, я был не так восприимчив к этому, а сейчас… Я чувствовал тепло, растекавшееся по венам от алкоголя, а раньше бы мне просто было приятно. Я чувствовал дурман, окутывающий мой разум. И я впервые за долгое время чувствовал страх. Панический страх, боязнь оказаться не нужным. Семён смотрел на меня с глазами, полными сожаления. Завулон, как я уже сказал — буравил меня взглядом весь вечер. Гесер отводил от меня взгляд, даже Света старалась не пересекаться со мной взглядами — хоть и сидела рядом со мной. Костя виновато на меня смотрел, как нашкодивший студент, попавшийся преподавателю. Кеши и Надьки не было, не знаю, хорошая ли это была идея — позволить им в этот вечер быть у нас дома. Впрочем, теперь у меня нет права голоса, ведь что может человек против Иных. Даже самый слабый Иной Седьмого уровня меня так отделает, что мама не горюй.
Арина. Пожалуй, она единственная, кто смотрел мне прямо в глаза. Моя противница, у которой от меня нет грехов, нет секретов. Да, многое она не говорила мне, но среди всех, кто в итоге меня отдал на растерзание Двуединому — она была передо мной честнее всех. Наверное. Даже моя собственная дочь… А самое забавное, что я сам выбрал себе палачей. И, конечно, Егор. Как смешно, когда он отводит взгляд от меня, словно ничего не изменилось. Словно я тот Антон Городецкий, маг, спасший его от вампирши, а он — сопливый юноша, возвращавшийся с тренировки из бассейна. Впрочем, Егорку я тоже не обвиняю. Он уже вырос, и как и я — он умрёт. Как человек, если, конечно, Гесер или Завулон не приплетут его в очередную интригу.
Много тостов услышал я сегодня в свою честь, и напился из-за этого я очень сильно. Настолько, что Свете пришлось тащить меня, а помогала ей в этом Надя, открывшая портал сразу, как только мы вышли из этого ресторана. Впрочем, тащить меня до портала и до кровати — дело не тяжёлое.
— Господи, как же я пьян, — я смеялся. — Стал человеком и так напиться. В первый же день свободы!
— Папа! — Надя была разозлена. — Почему обязательно было так напиваться! Подумаешь, человеком стал! — в её голосе было слышно разочарование. — Ты мог опозорить маму!
Мы уже были дома, и я сидел на полке. Надя куда-то ушла, в глубь квартиры, а Света с болью в глазах посмотрела на меня и сказала:
— Антон, я сейчас… Ты же понимаешь, она не специально…
— Не специально, — с грустью изрёк я, понимая, насколько сильно я пал в глазах дочери. Впрочем, сам виноват. Такова цена жизни всего мира. Всего лишь — судьба одного человека.
— Дядя Антон, мне жаль, что всё так вышло. Я помогу ботинки снять, — Кеша выглядел виноватым. Он действительно присел и начал снимать ботинки с моих ног. Я был как маленький, ни на что не годный ребёнок. Вдруг Иннокентий одёрнулся. Глаза его затуманились, и смотрел он на меня. Хоть я и стал человеком, я не забыл ничего. И понял — дело дрянь, ведь я уже человек, а если пророчество адресовано мне — то сбудется оно на все 100 процентов.
— Тьма станет тьмой, как было предначертано судьбой. Путь мести он извилист и коварен, но коли выбор будет пред тобой: Ты выбери его, чем всё с начала повторить. Тебя ждёт боль, ты будешь предан. В предательстве родится темнота. Сам Сумрак породит тебя сначала. Вошедший в Сумрак дважды — слугой его ты станешь навсегда. Сулишь ты страшную погибель на своём пути. Вошедший в Сумрак Дважды — от судьбы Иного — не уйти. — Я, кажется, мгновенно протрезвел. Кеша очнулся и смотрел на меня стеклянными глазами. — Что я сказал — удивлённо пробормотал он.
— Я не понял, — сказал я. — Ты говорил не на русском языке… — попытался соврать, и…
— Да? Повезло, ведь если бы я адресовал пророчество вам, то вам могла грозить опасность.
— Ну, я в безопасности, пока рядом дочь с женой, — хохотнул я. Кеша расправился с одним ботинком, а второй я снял сам. В голове крутились слова Кеши. — Ух, спасибо, — сказал я вставая на пол. — Неприятно, небось, видеть пьяного дядьку? — усмехнулся я. Мне хотелось унизить себя, хотелось, чтобы меня считали отбросом.
— Мне жаль, что именно вы стали жертвой Двуединого. — тихо сказал Кеша. Я потрепал его волосы и, наклонившись к уху парня, сказал ему самые заветные слова. То ли алкоголь взбурлил во мне, то ли после того, как я стал человеком — я стал добрее, но я сказал: — Кеша, я не против, чтобы вы с Надей встречались. Можете не стесняться этого. — а затем быстро отпрянул от него, потому что почувствовал, услышал шаги Светы и Нади. Надя недовольно шаркала по полу.
— Папа, что за секреты у вас с Кешей? — недовольно буркнула дочь, но затем улыбнулась. — Прости, я чего-то ни с того ни с сего…
— Да ладно. Возраст переходный, — усмехнулся я, поглядев на Свету. Она тоже улыбнулась. — Даже Абсолютным, как ты, не избежать этого возраста.
— Дядя Антон, Надя, Тётя Света… До свидания, — сказал Кеша и выбежал на улицу.
— Я побежал к маме, она сегодня раньше приедет, я это увидел! — мне кажется, он
соврал. А может и нет. Я же всё-таки не пророк и теперь даже не волшебник.
— Папа, я выясню что ты сказал Кеше, — уставившись на меня, слегка надувшись, сказала Надюшка.
— Думаю, ничего плохого твой отец не сказал. Твой отец вообще никогда не говорит ничего плохого…
— Конечно. Папа же самый лучший! — Надька обняла меня. — Я хочу есть!
— заявила громко Надя, продолжая обнимать меня. — Мам, что приготовишь?
— Антон?
— Не знаю, даже, — я улыбнулся. Девчонки старались забыть последние события, не причинив мне боли. — Я бы был не против какого-нибудь супа. Можно и картошки пожарить, всё равно зря пропадать будет. А твоя мама нас за это по головке не погладит, — издаю смешок, посмотрев на жену, и надеясь не увидеть там испепеляющего взгляда
***
Не спалось. Мне не спалось, после тех слов Кеши. Кто-то меня предаст, Вошедший в Сумрак дважды, от судьбы Иного не уйдёшь… Когда пророчество так явно звучит кому-то — это не к добру. Я поставил будильник на семь утра, мне хотелось приготовить для Светки и Надюшки завтрак, а затем и работу искать пора…
Вибрация мобильного телефона, который я только что отложил в сторону, заставила меня снова взять его в руки. — Уже о работе думаешь, Антон? — не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться — это был Гесер. — Можешь поработать на Ночной, в своём родном отделе.
— Смешно. Я стал человеком и вряд ли замечу наш офис. Да и вообще, раз уж стал смертным, я хочу сам решать, кем быть, о Пресветлый Гесер. Хотя за предложение спасибо. Подумаю.
— И, Городецкий… — Гесер был опечален. — Не кисни, — устало произнёс шеф и сбросил вызов.
— Борис Игнатьевич звонил? — спросила Света, вышедшая из душа. Она о чём-то беседовала с Надей, пока я мылся, а когда вышел — Надя лишь пожелала мне спокойной ночи.
— Ага. Работу предлагал, — усмехнулся я. — Вообще-то, вариант ведь неплохой. Но я пока не согласился…
— Правильно, — Света села на кровать, рядом со мной. Положила мне голову на плечо… — Я люблю тебя, Антон…
***
Проснулся я более чем в приподнятом настроении. Решил первым делом приготовить завтрак, Света ещё спала, проверил Надю — та тоже ещё была в царстве Морфея, радостный я помчался на кухню и….
— А ты здесь откуда? — радостное настроение пропало сразу же — вместе с появлением гостя.
— Не поверишь. Я — домовой, — хмуро сказал мой предок. — Антон, раз уж теперь между мной и тобой не должно быть конфликтов… Я бы хотел предложить помощь. Материальную или нет — не важно.
— С чего это вдруг, Темнейший? — ухмыльнулся я. — Подумаешь, родственнички, тебе ж на всех плевать. Донникову-то, любовь свою ненаглядную, ведь сплавил?
— Она была глупой и… Не любовь это было. Увлечение. Плоть моей плоти, Антон. Прошу, хотя бы подумай о моём предложении. Мне очень неловко, а мне, Великому Тёмному, редко когда бывает неловко. Удачи тебе, Городецкий, — сказал Завулон и ушёл.
— Старый Чёрт… — ругнулся я и решил-таки сделать завтрак.
Я напевал песню Пикника, бубня себе под нос и нелепо пританцовывая с полной уверенностью, что это никто не увидит. Как же я ошибался.
— Ха-ха-ха, Папа! — Надежда увидела как рушатся мои… надежды не опозориться.
— Ой, ты уже… Уже встала? — я даже сковороду чуть из руки не выпустил от удивления. — Яичницу или омлет? — сказал я, глядя на Надю.
— Яичницу. Маме тоже, — улыбнулась дочь. — Мне снился хороший сон. И В нём был ты, папа. Только ты был очень грустным…
— Наверное, сны у Абсолютных проецируют действительность, — я улыбнулся.
— Мне очень тяжко потерять силы, и очень тяжко осознавать, что скоро я буду старше Гесера. Но я рад, что мир не погиб, и что вы с мамой целы. Такая жертва была не напрасной, и ты не должна винить себя, Надя. Ты — Абсолютная с самого рождения, а я — фуфел, а не волшебник. Мне не была уготована роль Мага Вне Категорий изначально, и всё вернулась на круги своя. Только я теперь вообще не маг. Зато, я постараюсь быть лучшим папой, — я потрепал Надины волосы. Да, я знал, он этого не любит, но она обняла меня.
— Пап, я… Я боюсь потерять тебя, а чувство вины гложет меня. Мне кажется, что это я во всём виновата… — она вскочила со стула и прижалась ко мне. Я не стал ничего предпринимать, просто прижал её к себе и начал гладить. Да, она Абсолютная. Величайшая волшебница, но она не робот и ей не чужды эмоции. И сейчас я должен быть сильным, чтобы она оставалось уверенной в своих силах. И я буду сильным…
***
Надька быстро успокоилась, и сейчас она уже прихорашивалась перед школой. Времени у неё оставалось не так много, и я вызвался её подвезти. Из нашей спальни вышла Света, в руках у которой уже были амулеты.
—Если собрался куда-то, Антон, не забудь нацепить их. Надеюсь ты не забыл, какие и на что заряжены. Некоторые заряжены на телепортацию меня или Нади. Этот, — она указала на амулет из более тёмного дерева — на Гесера. А этот, — она указала на более светлый амулет, я бы даже сказал — выцветший белым цвет. — Это вызовет Завулона. Они хотели сами тебе их дать, но я…
— Ты всё сделала правильно, — улыбнулся я. — Теперь даже если на меня Костя решит напасть, я точно выдержу минуты две-три. А там уже и помощь подоспеет, — я усмехнулся. — После того, как Надьку отвезу, я хочу поискать работу. Не дело это, без дела сидеть… — впрочем, Света, наверное уже и так знает.
Я ехал не быстро, теперь я точно правила нарушать не буду. Жизнь одна, и из горящей машины я теперь буду не телепортироваться, а вылезать — это, конечно, если выживу. Надька сидела на заднем сидении, о чём-то задумавшись, и смотрела в окно.
— Вас с Иннокентием из школы домой забрать? Думаю, я буду свободен к этому времени? — спросил я у Надьки.
— Не нужно, пап. Ты у нас теперь занятым будешь, — усмехнулась она. — В конце концов, ты же хорошо разбираешься в компьютерах.
Как только я подъехал к школе, я сразу же заметил его. Он не прятался, и маскироваться не собирался. Скрывать свою ауру, видимо, тоже, потому что Надя сразу же нахмурилась.
— Какое тебе дело до моего папы? — первое, что сказала Надька, выйдя из машины.
— Просто хочу поговорить по душам со старым другом. — Костя был всё тем же. Озорной юноша, однако, выглядел он умудрённым. Впрочем, он таким и был. Стать Высшим Вампиром в его возрасте, затем идти к великой цели и так глупо умереть, а я ведь убил его. Не остановил, не предупредил. Затем я убил его второй раз, когда минутой ранее упокоил его отца. А затем он воскрес, чтобы убить Мага Антона Городецкого. Высшего Светлого больше нет, есть лишь я.
— Надя, тебя Кеша ждёт, — усмехнулся я. — А дядя Костя мне не враг. Но если что-то не понравится, я разрешаю прямо с урока открывать портал в машину и начистить дяде Косте его з…
— Я понялааа, — закрыв уши, смеющаяся и покрасневшая от моих выражений, Надька побежала к Кеше.
— Как там говорится, — начал я. — Приглашаю в гости, милости прошу, я разрешаю войти, так?
— На машины это не распространяется, — сказал угрюмо Костя, и открыл дверь. — Садись, Антон, поехали.
