***
— Мне объектив поменять надо, подожди. Юнги подходит к своему столику и готовится к сету. День прошел хорошо. Раэ пошла к Чимину. Ну, на работу, где работает Чимин. Хочет с ним поговорить, а стоит? Он идет на сегодняшний бой с ним. Поговорить с ним? Черт, нет, бредовая идея, да и зачем. Он всего лишь понаблюдает за ним и все. Раэ не возвращалась, хотя время уже было не детское, да и она должна была прийти. Ладно, не стоит переживать. Он всего лишь закроет дверь и уедет с Намджуном на последний в этом году бой. Уже скоро, на следующей неделе Рождество, а потом и Новый год. Он не очень любит эти праздники, но в честь этих праздников устраивают вечеринки, на которые приходит и этот молокосос со своими друзьями. Они изредка пересекаются, здороваются, но все, ничего более. А что-то должно быть еще? Мин Юнги не нравилась его жизнь. Его отец раньше был наркоторговцем, мама шлюха (на данный момент они мертвы, потому что кто-то уже успел накосячить и раскрыться), а брат сейчас у него работает в подпольном бизнесе. Его невестка работает управляющем в притоне, а сам Чимин участвует в боях без правил. Отличная у них семейка. Все живут в достатке. Ну конечно он переживает за нее. Этот парень не очень уж и пушистый, скорее жесткошерстый. Интересно, что он сказал ей насчет его семьи? Чертов Пак, и чем он ей понравился? Ну красивый, ну сильный и что? А жизнь у него какая. — Чего ты задумался? — слышит он хриплый голос Намджуна. — Да так, сможешь найти про него информацию? Помню ты мне должен был. — Что тебя интересует? — Абсолютно все. Сейчас он не собирается ничего показывать кому-то, он просто потом, как получит бумаги, прочтет и проанализирует, какой же он на самом деле. Нет, если он что-то с ней сделает, то он не оставит его безнаказанным. Думает, если он умеет морды бить и знает каких-то крутых бойцов, то он будет глубоко ошибаться: у Юнги знакомых еще больше, чем у этого малыша. Чимин, ты не сможешь его победить. Он за Раэ, как за сестренкой, горой стоять будет. Только когда Юнги приехал домой в одиннадцать, Раэ уже готовила себе ужин. — Где ты была? — бросает на тумбочку ключи и снимает шарф. — Я задержалась, а что? — Как прошел твой день, поговорила с Чимином? — снимает пальто, вешает его на крючок и аккуратно снимает лакированные ботинки. — Ну, — смущается она. — Что произошло? — Что она не договаривает мне? Они уже… — Чимин сказал, что хочет сходить куда-нибудь со мной, я сказала, что подумаю: это так неожиданно. — А так, он нравится тебе? — Ну, мы с ним работаем уже долгое время, я не знаю, правильно ли встретиться с ним, но. Почему бы и нет, ничего страшного ведь не произойдет? Но страшное произошло. Но не будем заходить в будущее. — Думаю, нет. Почему бы и не встретиться? А вы уже целовались? — Ну, мы только в щечку целовались и все. А сегодня он решил проводить меня до дома. Он как раз с тренировки шел и забежал за мной. Мне пришлось сегодня задержаться на работе, но, не совсем из-за Чимина. — Ну, я рад за тебя. — Да, спасибо. Не могли бы вы сказать, когда у нас будет вечеринка? — Перед Рождеством должна быть. Ты уже не работаешь? — В Рождество моя смена, но мы будем до восьми. Во сколько начало? — В девять, думаю, мы уже там будем. А начало в восемь. — Замечательно. Раэ заходит в комнату Юнги и выходит через пару минут. Он не знал зачем она туда пошла, но в это время, он решил тоже перекусить. Было поздно, а есть жутко хотелось. Найдя в холодильнике пирожное, Юнги засунул его целиком в рот. Оно было красивым: вкусные взбитые сливки, присыпка. Юнги всегда притягивали такие вещи. И все же. Чимин, ты не сможешь его победить. Он за Раэ, как за сестренкой, горой стоять будет.***
На окраине провинции Кванджу. Поглубже вздохнув, затянув сильнее петлю, шаг вперед. Жалкое кряхтение и предательский глоток воздуха. — Черт, Ким Тэхен! Когда ты уже сдохнешь? — Не смей, понял меня? Не смей подыхать!***
Юнги выходит из дома, достает из кармана черного пальто ключи, дрожащими руками от холода закрывает дверь. Пора ехать в квартиру, в Сеул. А еще, лучше бы все же съездить к Джун и отдать ей подарок, а также съездить к психологу. Она что-то приготовила для него. Желание куда-то идти вообще не было. Он сильнее сжал челюсть и ударился головой об черную железную дверь. — Черт, гори все синим пламенем. Он ударяет об дверь ладонью и идет к машине. Может быть музыка и длинная дорога успокоит его? Сейчас бы сигареты, но он бросил. Он дышит спокойно, скорость пока допустимая. — Черт, черт, черт! Я не могу, так, слышишь Эмми? Я так не могу, я люблю!***
8 лет назад. — Юнги, — тихо зовет его на ушко. — Да, Эмми? — Ты еще долго? — Нет, мне еще немного осталось, котенок. — Ну, Мин-Мин, заканчивай, я очень устала. — Если я закончу прямо сейчас, то в будущем не добьюсь отличных результатов, — Юнги целует в лобик. — Котеночек, иди спать без меня, хорошо?***
Настоящее время. Рядом с дорогой Seoul-Chuncheon Exp. Тихо, без шума, Юнги приоткрывает снова дверь, будто боится, что кого-то разбудит в сгоревшем доме. Этот дом он сносить не собирается. В комнатах развешаны на веревочках фотографии. Здесь нет ни единой мебели. — Не могу, Эмми, не могу. Скинув пальто на уцелевший деревянный стул, он по лестнице взбирается наверх, на крышу, где лежит коробка с вещами. Потихоньку и аккуратно переставляет на старые ступеньки ноги, приоткрывает дверку. Сверху начинает сыпаться мусор, Юнги отмахивается от него, прокашливается и чихает пару раз. Толкнув дверку, Юнги вдыхает воздух, пропитанной влажностью, где повсюду был слой пыли. Юнги легко ориентируется здесь. Покидав покрывала, Юнги находит сундук. — Моя милая Эмми. Юнги достает маленькое платьишко. — Эмми, зачем ты так с нами всеми?***
8 лет назад. — Эмми, иди спать. — Юнги устало сидит за фотографиями в красной комнате для их проявления. — Не хочу, братик, без тебя не пойду. — Эмми, — устало говорит Юнги. Сейчас он не мог встать и не обработать фотографии. Эти фотографии он отнесет в агентство, чтобы его, возможно, приняли, и потом он профессионально бы учился на фотографа. Это была его мечта. — Мин-Мин… — Юнги не слушает ее. — Это последняя ночь, давай, братик, — трясет его за плечо. — Последняя? — не понимает Юнги. Они договаривались с мамой о том, что она еще как минимум будет с ней еще три дня. — А… Да, мы просто уезжаем завтра, ты не знал? — Правда? Надо будет позвонить маме, — Юнги тянется за телефоном. — Мама уже спит, не буди ее. Позвони в обед. Просто, мне надо будет в город. — Зачем? — удивляется он. Впервые слышит это все. Вдруг врет? — Ну… С мальчиком встретиться? — смущается она. Ох уж эта девчонка. — С мальчиками встречаешься в девять лет? — Конечно! — Иди ложись, я постараюсь побыстрее, хорошо? У меня остались пара фото. — Хорошо, братик, я буду ждать тебя, — улыбается она и бежит в комнату. Alisa Weilerstein – Sonata In B Minor For Solo Cello, Op. 8 Юнги сидит еще полчаса. Эмми ждет, пока братик закончит, старается не заснуть без него, что плохо получается. Так и хотелось уснуть, но она через силу открывала глаза, что так предательски в последнюю ночь закрывались. Эмми хотела сказать ему на прощание, как сильно любит его и пожелать удачи. И когда Юнги заходит, то застает сестренку спящей в своей кровати. Юнги нежно целует ее в щеку и ложиться с ней рядом. Еще долго он не может уснуть. Слишком сильно любит свою сестренку. Лелеет ее и всегда старается купить ей что-то. Малышку все любили. Она для всех была примером: танцевала балет, играла на виолончели, хорошо училась, была красивой девочкой. Каждый ее танец был таким искренним, каждая ее роль была от всего сердца, будто девочка и правда была несчастлива. Для всех она была лучиком солнца. Она никогда не плакала, по крайне мере, никто этого не видел. Ее игра на виолончели заставляла всех поражаться ее профессиональности: не было ни единой помарки. Соната в B миноре для соло на виолончели, — это была ее любимая композиция, особенно последние минуты. Последние минуты всех завораживали, они все впадали в транс, в думу. Все будто уходили глубоко в себя, слушали это еще и еще. А она играла для них, еще раз и еще с одним и тем же выражением лица — безразличие. Звуки музыки нарастали, будто собирались тучи, казалось, тут должны быть эмоции на лице, для точных передач этих эмоции. Если ты спокоен, то и музыка не так красива и искренна. Но с Эмми так не получалось. У Эмми лицо не выражало ничего, но ее пальцы играли божественные ноты, звуки, мелодию. Никто никогда не знал все, что на самом деле творилось у нее в душе.***
На утро Юнги просыпается от звука падающего стула. Он не сразу понимает, что в комнате пахло дымом и как только он выходит, он видит мертвую Эмми, которая висела по середине дома и клубни огня по всем комнатам. Каждая комната уже разгоралась. Юнги не знал что делать. Нужно было снять Эмми и потушить весь дом, собрать вещи. Он кричал от безысходности. Кричал как можно громче виолончели. Он подхватывает Эмми на руки и выбегает из дома по снегу во двор со слезами, с истерикой. Что делать? На улице никого — пусто. Слезы льются ручьем и он с мертвой Эмми на руках. Бедная Эмми. Зачем? Зачем она так сделала, ведь все было хорошо. Он не успел с ней даже попрощаться нормально, потому что никто не думал, что она способа на это! Ведь Эмми всегда презирала суицидников, но, ради чего? Ради того, чтобы самим им стать? Что делать?! Что он скажет маме?***
— Эмми, прости меня. Прошло восемь лет. Я не смог спасти тебя. Прости, — всхлипывает он и прижимает сильнее ее платье, которое он собирался подарить ей на день рождения. — Ты умерла в свой день рождения. Зачем и почему? Он судорожно вытирает слезы и вытаскивает фотографии, сделанные им когда-то, лет десять назад. Здесь есть все: его сестра, он, мама и папа и конечно же Эмми. Любимая Эмми. Он никого не любил так сильно, как ее. Он не хочет больше любить. Он боится. Вот, вот почему. Раэ заходит тихо, чтобы слышать, как взвывает Юнги. Она не знает, что они тут делают и почему он плачет. Господин Мин Юнги ничего не рассказывает ей. Сейчас она не очень хотела беспокоить его, но ему звонит та «Тамада». Она не знает, что делать. Стоит ли ей ответить на звонок? А что если она ответит? Что она скажет? Юнги занят? Да, он сейчас не может подойти, но… А если ее спросят кто с ними сейчас говорит? Подруга. — Алло. — Алло, Юнги? Где ты? — Это не он. Он сейчас занят и не может подойти. Ему что-то передать? — А кто сейчас со мной говорит? — Это его подруга. — Но у Юнги нет подруг, — Раэ становится не по себе. Что ответить? — А кто со мной сейчас говорит? — Это его психолог. Где сейчас Юнги, скажи мне, пожалуйста. — Мы находимся рядом с дорогой Seoul-Chuncheon Exp. — Вы в сгоревшем доме? Он ничего тебе не рассказывал? Все с ним хорошо? — посыпался на меня поток вопросов. Если бы я знала. — Юнги плачет. Я не знаю почему. — Я скоро буду. Примерно через полчаса. Ты сможешь вызвать такси и уехать? — Я не хочу оставлять одного. Он же плачет! — Послушай меня, вызывай такси и уезжай, поняла меня? С ним ничего не случится. — Психолог отключается, и я устало выдыхаю. Оставляю его телефон на его пальто и звоню Чимину. Занят ли он? Если нет, то, может он бы смог меня забрать отсюда. Мне кажется, сейчас и я расплачусь. Что за не справедливость? Почему я должна оставлять его в таком состоянии. Да Мин Юнги никогда не плачет! Чимин отвечает не сразу, с отдышкой. Раэ не знала, что у него есть машина, что он находится рядом с ее местонахождением. Каких-то десять минут, и он уже стоит рядом с ней и ведет ее к машине. Спрашивает, почему она находится здесь, да еще и одна, но Раэ не отвечает. Раэ просто обнимает его и просит уехать куда-нибудь подальше от этого места. Чимин отпускает ее и заводит машину. Не сразу двигается с места, но быстро нажимает на газ и разгоняется; включает печку, ведь на улице не так тепло и везет ее к себе домой, где предложит ей выпит чашечку чая с печеньем. Укроет ее пледом и обнимет ее. — Раэ, скажи мне, что случилось? — тихо с осторожностью спрашивает Чимин. Но Раэ не отвечает, лишь сильнее прижимается к его груди вдыхая его одеколон. Раэ останется у него на ночь.Дневник Юнги.
22:13