Целуй и беги

Все побежали - и я побежал :D Ошибки в ПБ, плз) C Наступающим, ребят!!! ________________________________ А вот теперь Маринетт вконец смутилась. Только что ее поцеловал Адриан. Адриан Агрест, самый красивый, добрый, милый парень из всех, кого она только знала, поцеловал ее, Маринетт Дюпэн-Чен. Заурядную, неуклюжую, глупую Маринетт. Адриан, любовь всей ее жизни, зажал ее в углу школьного коридора и поцеловал! И это было прекрасно! Все было именно так, как ей об этом мечталось: нежно, с любовью и очень, очень, очень — а-а-ах! То, как он посасывал и прикусывал ее губы, буквально вскипятило Маринетт мозг и закоротило все эмоции. Ощущение теплых рук на ее щеках, когда, бережно погладив лицо, они скользнули вниз, прижав ее к чудесной, твердой груди Адриана, какими шелковистыми, мягкими были его волосы под ее пальцами… Все было настолько идеально, романтично, словно все ее мечты стали явью… И так чертовски знакомо! Ощущения были такими же — один в один — как и при том поцелуе, что выдал ей на балконе Кот Нуар! Маринетт перевернулась и застонала в подушку. — Что случилось? — осторожно спросила Тикки. — Я думала, что после всего, что случилось сегодня, ты будешь на седьмом небе. Она и была. Сначала она не могла не то, что связное предложение выдать — даже слово выдавить, настолько была ошеломлена, а затем — блаженно счастлива, получив наконец-то Адриана, который, как в самых сладких снах, ее целовал… А потом, посреди этих грез, Адриан обернулся Котом Нуаром. И чем больше она думала о поцелуе с Адрианом, тем больше ей вспоминался вчерашний поцелуй с Котом. Он прикоснулся к ней точно так же, губы по ощущениям не отличались вообще ничем, поцелуй вызывал те же самые чувства — то искрящее, пенящееся чувство счастья, что разносилось по всему ее телу… Значит ли это, что Адриан и Кот были одним и тем же человеком, или просто все люди целуются одинаково? Маринетт перекатилась обратно и посмотрела на милое личико своей обеспокоенной квами. — Тикки, — нерешительно сказала она, — а все люди целуются одинаково? Тикки моргнула: — Не знаю, — призналась тихо, — квами не целуются. Совсем. Мы иначе выражаем любовь друг к другу. Маринетт снова застонала. Ну и с кем еще она может поговорить обо всех своих смущающих чувствах? Ее могла понять только Тикки, потому что она — единственная, кто знал обо всем. Тикки спустилась к Маринетт и, успокаивая, потерлась щечкой о щеку подопечной. — Тебе стоит спросить у своей мамы. Эта фраза заставила Маринетт подскочить: — У мамы? — воскликнула она. — Ну да, — неодобрительно нахмурилась Тикки, — для ответов на такие вопросы у тебя есть мама. Она обладает реальным опытом и знаниями по этой теме, а значит, сможет подсказать больше, чем я. — Это да, — тихо ответила Маринетт, — но как же мне объяснить всю эту ерунду с Котом Нуаром? — Уверена, ты что-нибудь придумаешь, — легкомысленно отмахнулась Тикки, — она поймет. — … Думаешь? — Маринетт нервно закусила губу. — Конечно! — бодро сказала Тикки. — С ее помощью ты появилась на свет, так? А значит, она — эксперт во всех этих Маринеттовских разговорах! — Да, ты пра… — эй! — возмущенно рявкнула Маринетт, когда поняла, что именно ляпнула Тикки. — И что это должно означать?! В ответ Тикки лишь хихикнула, и, поняв, что квами не собирается больше ничем помогать, Маринетт решила, что поговорить с мамой — всяко лучше, чем сидеть в комнате в компании подкалывающего ее говорящего насекомого. Ее родители были на кухне, готовили ужин. Когда Маринетт нерешительно выглянула из-за угла и смущенно улыбнулась, ее заметили и радостно окликнули. — Мам, — нервно сглотнула Маринетт, — можно мне с тобой поговорить? Наедине.— Она сцепила пальцы в замок, переступила с ноги на ногу, смотря куда угодно, кроме родителей (те же, в свою очередь, обменялись заинтригованными взглядами). — Насчет мальчиков… И поцелуев. Маринетт вздрогнула: ее отец внезапно поперхнулся кофе, а лицо мамы восторженно просияло. — Ну конечно, родная! — проворковала Сабин. Она положила нож, сняла фартук и, обогнув кухонный стол, обняла Маринетт. — Закончить с ужином твой отец может и сам, а мы как раз перекинемся парой слов наедине. Ты же не против, Том? — Но… — Не против? — Нет, — отец Маринетт облокотился на стойку, — не против. — Чудно, — довольно сказала ее мама. — Ну же, Маринетт, оставь это отцу. Мама вытолкнула из кухни Маринетт — та бросила виноватый взгляд на отца — и повела ее к своей спальне, вниз по коридору. Дождавшись, пока Маринетт свернется калачиком на огромной кровати, Сабин заговорила: — Так, родная, — она ободряюще улыбнулась, — что именно ты хотела узнать? Маринетт подергала затяжку на простыне:  — Такое дело, — начало было уверенным, но потом она запнулась, — эмм… а… но… а что, все мальчики целуются одинаково? — выпалив это, она залилась краской. Ее мама заморгала, но не спросила, откуда вдруг возникли такие вопросы, и это помогло Маринетт слегка расслабиться. — Хмм, — протянула Сабин, — судя по моему опыту, один и тот же парень может целоваться по-разному. Есть разные виды поцелуев: милый невинный чмок, чувственный поцелуй и крепкий долгий поцелуй с язы… — Гха! — перебила ее Маринетт, в брезгливом ужасе вытаращив глаза. — Нет! Я имела в виду, неужели по ощущениям поцелуи парней не отличаются ничем? Ну, там, — она неловко заерзала, — вызывают одни и те же чувства… губы ощущаются одинаково… и вкус у них один и тот же? Ее мама улыбнулась, явно позабавленная этим заявлением, и присела рядом на кровать: — Скажи-ка, милая, — она, успокаивая, обняла Маринетт покрепче. Та вздохнула и прислонилась к Сабин — мамины объятья могли исправить все на свете. — Разве мои поцелуи похожи на поцелуи твоего папы? — Нет, — съехидничала Маринетт, — как минимум у тебя нет таких колючих усов. — Вот видишь, — не повелась на ее провокацию мама, — не бывает губ, по ощущениям похожих на чьи-то другие губы, и уж конечно, одинаковые эмоции они вызывать не могут. Был у меня парень с ужасно слюнявыми губами. Целоваться с ним оказалось отвратительно — настолько влажно, скользко и… — слегка содрогнувшись, Сабин оборвала себя на полуслове. Маринетт сочувственно скривилась. — Бр-р-р! Зато потом, у другого парня были самые чудные губы в мире, — мечтательно сказала ее мама, — и, что было лучше всего, он знал, что ими нужно делать. От его поцелуев мир вокруг меня замирал. Преодолевая рвотные позывы (такие подробности об отношениях родителей она с трудом могла переварить) Маринетт все же не смогла справиться с любопытством: — И что, поцелуи с папой действуют на тебя так же? До сих пор? — без всякой задней мысли спросила она. — Ой, нет, — развеселилась Сабин, — я говорила не о твоем отце, а о парне, с которым встречалась до него. Маринетт подскочила, услышав, как за стеной поперхнулся ее папа, потом увидела сумасшедшую злобную ухмылку на лице мамы и испугалась еще больше. — Пришлось убедиться, что он не подслушивает. — Объяснила Сабин. — На самом деле, поцелуи твоего отца — лучшие из всех, что у меня были. И если тебе интересно мое мнение, от его усов у меня просто мурашки по коже, от каждого поцелуя поджимаются пальцы на ногах, а уж как он дви… — Так, хватит! — заскулила Маринетт, зажав уши. — Я не слушаю! Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля-л… Ее мама рассмеялась и, дотянувшись, уложила руки Маринетт на колени: — Суть в том, что все целуются по-разному, — твердо сказала она. Немного помолчала, а потом, растерявшись, слегка нахмурилась. — Маринетт, а почему ты об этом спрашиваешь? — забеспокоилась она. — Проблемы с мальчиком? — Ну… Понимаешь… Вчера я поцеловала Адри… мальчика, — поспешно исправилась Маринетт: ей не хотелось посвящать маму во все подробности. Да, она ее очень любила, но очень уж увлекающейся натурой была Сабин. Вспомнить хотя бы тот случай, когда Адриан приходил к ним в гости, чтобы подготовиться к турниру по видео-играм, — а потом, тем же вечером, другой мальчик в маске поцеловал меня. — Постой! — вскинула руки Сабин. — Мальчик в маске? — в ужасе повторила она. — Милая, тебе снова нужно ходить на курсы самообороны? Если нужно, можем еще потренировать ту комбинацию — СПНП*. — Чего? — вскрикнула Маринетт. — Нет! Ты не поняла! — Уверена? — надавила ее мама, — Мы с папой без проблем дадим тебе свисток** или газовый баллончик. — Он друг! — напряглась Маринетт. Она никак не могла обуздать свое воображение: так и видела, как поливает бедного Кота из перцового баллончика, а затем случается нечто жуткое! Зная, насколько ей везет, именно ее, скорее всего, и упекут за решетку за непреднамеренное убийство, или же за что-то еще в этом духе. — Это, типа, косплей! — быстро добавила она, пытаясь объяснить наличие маски. — Мы уже давно общаемся, но кто он под маской, этого я не знаю, — она скривилась от того, как это прозвучало, и спешно продолжила. — Просто знаю, что он блондин, у него зеленые глаза, и он любит каламбуры. Судя по виду ее мамы, та не слишком поверила Маринетт, но не стала заострять внимание на проблеме: — Ага… — тихонько протянула она, — и он тебя поцеловал? — Да, и это было правда, правда, правда очень здорово, и, скорее, это я… ммм… я сама его поцеловала, а потом, потом! Адри… другой мальчик, с которым мы целовались до этого, — лихорадочно исправилась Маринетт, — поцеловал меня! Точно так же, как целовал тот мальчик в маске! — Понятно, — задумалась Сабин. Глаза Маринетт распахнулись еще шире — она смотрела на маму, и было что-то в выражении ее лица, в сиянии глаз и в том, как кривились ее губы (в том едва заметном отблеске улыбки), что подсказало Маринетт — ее мама поняла гораздо больше того, что сама Маринетт пыталась ей объяснить. — Похоже, родная, что все это время ты целовала одного и того же мальчика. Он, должно быть, очень застенчивый, если так и продолжал навещать тебя в маске. Наверно, боялся, что ты отвергнешь его, если узнаешь, кто он на самом деле. Маринетт уже открыла рот, чтобы отбрить эту идею, но с клацаньем его захлопнула, стоило ей вспомнить сегодняшний поцелуй с Адрианом. А точнее — слова, сказанные им после. Он тогда отстранился — насмешливый, ехидный взгляд, на лице ухмылка… «Ну, тогда, — промурчал он — промурчал! — пора бежать, Принцесса». Пора бежать, Принцесса. Пора бежать, Принцесса. Пора бежать, Принцесса. А что там на балконе говорил Кот Нуар после того, как превратил ее в самое настоящее желе? «Ну вот! — преувеличенно бодро сказал он. — Мои извинения, Принцесса, но мне пора бежать. Счастливо!» Мои извинения, Принцесса, но мне пора бежать. Мои извинения, Принцесса, но мне пора бежать. Мои извинения, Принцесса, но мне пора бежать. До этого момента Адриан называл ее только по имени, и никак иначе. Но Кот… Он всегда звал ее Принцессой, с того самого момента, как они — Кот Нуар и Маринетт — впервые встретились. На свете никто, кроме Кота Нуара, не называл Маринетт принцессой, и теперь — внезапно — когда появились два парня, которые поцеловали ее совершенно одинаково, Адриан назвал ее принцессой. Может, Маринетт и была недотепой, но уж дурой, не способной все сложить воедино, ее точно назвать было нельзя. — Это был он… — в озарении пробормотала Маринетт. Это Адриан напугал ее на ее собственном балконе. Это он подарил ей лучший поцелуй во всей ее жизни. Это Адриана она прижала к кирпичной стене школы и жарко поцеловала на глазах у сотен людей. И на всех фото их поцелуя, гуляющих по интернету, был Адриан. (Божечки, прошу, пусть только родители об этом не узнают!) Это Кот Нуар подошел к ней в школе и поцеловал, снова превратив ее в самое настоящее желе. Это Кот Нуар заставил ее беспомощно мямлить и заикаться. Это из-за Кота Нуара у нее теперь неприятности с учителем. Это на Кота Нуара она набросилась в мужской раздевалке, это его она поцеловала перед всеми парнями. Адриан и Кот Нуар были одним и тем же человеком! О! Без слов взбесилась Маринетт. Да она его просто убьет! — Это был он! Все это время! — сказала она, не сдержав волнение в голосе. Она была в ярости, она была счастлива, она чувствовала облегчение, что целовалась не с двумя разными парнями, у нее в животе порхали бабочки и, в то же время, ей хотелось заболеть. Было так много эмоций… И ничего из этого нельзя было показать на глазах у мамы. Маринетт обняла Сабин покрепче: — Мама, спасибо! — радостно воскликнула она. — Ты мне очень помогла! Мама обняла ее в ответ так же крепко: — Обращайся, милая, — сказала она. Маринетт отстранилась и взволнованно направилась к двери из комнаты. — Люблю тебя! — выкрикнула ее мама. — И я тебя! — через плечо ответила Маринетт. И резво понеслась в свою спальню. Когда она вернулась в свою комнату, то могла бы поклясться, что слышала, как ее мама восторженно верещала что-то о «зеленоглазых внуках»…, но это, скорее всего, было лишь ее воображением. (Боже, пусть это будет только ее воображением!) Когда Маринетт взобралась по лестнице, она задумалась, не мог ли Адриан прийти к такому же выводу? Что, если он понял, что она и есть Ледибаг, потому и подкараулил ее сегодня в школе? Был лишь один способ все это выяснить… К тому же, она задолжала ему поцелуй. — Ну и? — подлетела к лицу Маринетт Тикки. Ее глаза были полны предвкушения — она едва дождалась, пока за Маринетт закроется дверь, прежде, чем начала свой допрос. — Разговор с мамой помог? — Помог, — подтвердила Маринетт, — здорово помог. Спасибо, Тикки, — она взяла ее на руки и потерлась носом о носик квами, — что предложила это. Тикки обняла ее в ответ: — На здоровье, — мягко сказала она, — Всегда стоит разговаривать с родителями, для того они и есть — чтобы поддерживать тебя. Так же, как и я. — Хмм, — протянула Маринетт, — ну, мама помогла мне собрать весь пазл. Теперь я знаю, что мне делать со всеми этими поцелуйными заморочками. Тикки с любопытством склонила голову: — И что же? — спросила она. — Я хочу, чтобы ты трансформировала меня, — сказала Маринетт, — мы собираемся слегка прогуляться по городу. Нужно наказать одного котенка. Услышав про наказание, Тикки распахнула глаза: — Маринетт, — обеспокоенно начала она, — ты же не собираешься на самом деле на… — Тикки! — перебила ее Маринетт. — Трансформируй меня! Запищав, Тикки втянулась в серьги, и через пару секунд на месте Маринетт стояла Ледибаг. Торжествующе ухмыльнувшись, Ледибаг выпрыгнула с балкона и полетела по Парижу к особняку Агрестов. Ей нужно было завершить свою миссию. Поцелуйную.