***
Удар ногой приходится куда-то под ребра и заставляет Антонио, еще не понимающего, что происходит, согнуться пополам на полу. - Работу проспишь! - слышится над ухом все еще противный, но уже хотя бы не писклявый голос. Испанец, у которого в глазах танцуют звездочки, смотрит сначала на часы, а затем на младшего "брата". - Но ведь еще два часа... - устало шепчет совсем невыспавшийся Карьедо, намереваясь снова провалиться в глубокий сон. Правда, после такого "приятного" пробуждения засыпать всегда очень и очень сложно. - Все равно! Пока оденешься, пока дойдешь... Не спи! - на голову парню вылили стакан с холодной водой. Хорошо хоть, что еще не ледяной... Антонио тут же вскочил с постеленного на пол матраса, слегка дрожа от холода. - С добрым утром, Лови... - дружелюбно сказал испанец, не сердясь на очередную выходку. Уже привык. Да и, если честно, обижаться он совсем не умел. - Какое уж тут "доброе утро", если я каждый раз просыпаюсь здесь, в этой дыре, на чертовом матрасе, в одной комнате с тобой! И это все из-за тебя! - Романо снова начал беситься, злиться и бушевать, бессильно сжимая кулаки. - Я тебя ненавижу! Несколько шагов к двери, затем хлопнула входная дверь. Антонио вздохнул, зарываясь пальцами в темные волосы. Да, конечно, он виноват, он страшно виноват перед всеми. Вот только ничего уже не исправишь... Теперь ему точно не заснуть. Шаркая по полу тапочками, итальянец дошел до кухни и поставил чайник. Вообще-то Карьедо не любит пить дешевую растворимую бурду под названием "кофе", но без порции кофеина он вряд ли сможет нормально устоять на ногах. Оставшись без средств к существованию, приходится все время потеть, если не хочешь оказаться на улице... "Но у меня не все так плохо, в конце концов. Могло бы быть и хуже. Это еще не самое дно", - подумал Антонио, наливая кипятка в кружку, а затем задумчиво рассматривая коричневатую жидкость с едким запахом. Конечно, им с Романо повезло, что они могут снимать квартиру, и что один знакомый американец помог с работой, но после шикарного особняка все равно как-то не привычно жить почти на мели... Карьедо сделал несколько глотков, по телу разлилось приятное тепло. Ему все время холодно, все время не хватает солнца.***
Наталья Арловская, двадцать два года, художница. Известна благодаря своим портретам и картинам в стиле сюрреализм. Рисует как на холсте, так и с помощью компьютерной графики. Родилась в Москве, в два года мать увезла ее в Минск, в семнадцать лет вернулась в Москву. И ей абсолютно наплевать на Антонио и на то, кто приносит ей кофе каждое утро. Она сидит за тем же самым столиком, на том же самом месте и снова разговаривает по телефону. Один и тот же заказ: кофе. И так каждое, каждое утро. Изредка Наталья бросает взгляд на картину, что висит рядом с ней на стене, мельком рассматривает и снова отворачивается. Недавно Карьедо узнал, что это она ее нарисовала. Он много узнал о Наташе благодаря другу-американцу. Похоже ли это на помешательство? Разве что чуть-чуть. "На что только не пойдешь, когда влюблен!" - так оправдывал себя Антонио, когда приносил ей утреннюю чашку с кофе, а она даже не обращала на него ни малейшего внимания. Антонио влюблялся всего лишь два раза в жизни: первый раз в девушку, с которой он никогда не смог бы быть вместе, а во второй раз в ту, у которой в глазах не лед, а самая настоящая непробиваемая сталь. Но ведь даже сталь можно растопить! Наверное... - Ваш заказ! - Карьедо подходит к столику нарочито осторожно - если он опять прольет кофе на Наталью, то... Даже страшно представить! И уже никакое кофе тут не поможет. Наташа, как и всегда, даже не заметила бы Антонио, но, мельком взглянув на заказ, она бросила в трубку короткое "Перезвоню" и повернулась лицом к испанцу. - Я не заказывала это пирожное. - За счет заведения для самой симпатичной клиентке нашего заведения! - Карьедо лишь улыбается своей солнечной улыбкой в ответ на взгляд, которым, наверное, можно убить обычного человека, но не влюбленного по самое не могу испанца. Но Наташа не просит унести маленький подарок от Антонио обратно и даже не швыряет его куда-то, сославшись на неаккуратность, а, наоборот, пробует его - какой прогресс! Девушка ужасно бледна и выглядит замученной, под глазами внушительные круги, да и оделась, кажется, в первое, что попалось под руку, а не элегантно и со вкусом, как обычно. И так уже неделю подряд. Кажется, даже похудела, но Антонио еще дорога жизнь, чтобы узнать у нее наверняка. Антонио протягивает руку к волосам Натальи, но всего через мгновение руку пронзает боль и он отдергивает ее. Всего за несколько секунд девушка умудрилась вытащить нож из своей сумочки и оцарапать им запястье Карьедо. Поразительно! Антонио вздрогнул, осматривая порез, но затем снова улыбнулся Наташе. - Простите меня. Я лишь хотел достать рис, - Наталья смотрит на него, как будто не понимая, что он ей говорит, но потом все-таки достает из волос зернышко риса.***
- Ты идиот! Нет, ты кретин! Черт, ты и кретин, и идиот! - не перестает возмущаться Романо, обильно поливая царапину, и без того обработанную сегодня, перекисью. - Что тогда был придурком, что сейчас! Неужели ты не понимаешь, что ты ей вообще никак не сдался со своей романтической хренью?! Лучше бы думал, как вытащить нас отсюда обратно в Испанию! Эта тирада продолжалась еще очень и очень долго, но Антонио совсем не слушал. Мыслями испанец все еще был в том кафе, где рану ему обрабатывал не злой и агрессивный итальянец, а его почти возлюбленная... И не важно, что она сделала это только из-за того, что иначе бы ее больше никогда не пустили из-за ужасного поведения. Нет, Антонио ведь знает, что на самом деле сталь начала таять... - Неа. В Испанию я уже не вернусь. А если и вернусь, то только с невестой, - уверенно заявляет Карьедо. Ловино удивленно смотрит на парня, как будто тот сошел с ума, а затем кричит уже во весь голос: - Идиот! Из-за тебя я застрял здесь навсегда, все из-за твоей "любви"! Ненавижу, ненавижу!