***
Стражи правопорядка допрашивали сначала гробовщика. Рейнеке не вслушивалась, что он говорил, она как зачарованная рассматривала призрака, стоявшего в тени машин. Он также не отводил от неё взгляда, изредка усмехаясь от суматохи, что творилась вокруг Рей. То ей в глаза посветят, реакцию зрачков проверят; то пошлепают по щекам, приводя в чувства; то всучат в руки таблетки с водой. Она делала то, что ей говорили, на автомате, не желая отводить взгляд от её… Врага? Недоброжелателя? Несуществующего объекта, которого видит только она? Всё это верно. Но нужного слова она пока не могла подобрать. Сердце сковывал страх, но в голове творилось что-то невообразимое. — Её зрачки расширены. Возможно употребление наркотических веществ, нужно проверить, — слышит краем уха Рей. С каждой секундой становится всё легче. Сердце стучит в размеренном темпе, а вид утопленника кажется таким обычным, и, что более странное, привычным, что Питерс становится плевать. Она сравнивает его горящие глаза с рубинами, а посиневшую кожу с кожей Аватаров из одноименного фильма с высокими инопланетными существами с кошачьими глазами и хвостами. Только у них она такая насыщенная, что мертвецу до них как до луны. Но если сфотографировать его и увеличить на снимке контраст и глубину цвета, то получится вылитый Аватар. «Да, точно, ему бы еще добавить хвоста и ушей длинных… А, они вроде и так длинные», — думает Рей и от своих мыслей начинает улыбаться как дурочка. Лицо Бена изменяется на недоуменное, и это последнее, что видит Питерс перед тем, как провалиться в сон.***
Очнулась Неко уже в больнице. За дверью слышались громкие разговоры, а рядом с её кроватью сидел отец, кажется, задремавший: его локоть был поставлен на прикроватную тумбочку, а голова лежала на ладони. Рейнеке с чувством опустошенности и боли во всём теле села на кровати. Ощущение, будто в её теле не кровь, а лава, которая разъедает всё изнутри. Откинув лёгкое одеяло и сдвинув больничную сорочку вбок, Питерс взглянула на забинтованное бедро. Наверное, рану зашивали. Придётся быть осторожней. Прикрыв всё обратно, Рей спустила ноги с кровати, ощутив голыми ступнями ледяной плиточный пол и покрывшись от этого мурашками. От шуршания тканей отец тут же вскинул голову и едва не улетел со стула вперёд. Обернувшись к Рей, Питерс-старший тут же вскочил и обнял дочь, да так сильно, что девушке стало сложно дышать. — Мы чуть с ума не сошли, когда нам позвонили с твоего телефона и сказали, что ты в больнице, Неко, — сказал отец, но, заметив как пытается вырваться Рей, тут же её отпустил. — Хорошо, что ты в порядке. — Да, пап, прости, — вздохнула девушка, опуская глаза. — Так, — сделал он глубокий вдох и тут же повысил интонацию: — Что же ты делала на кладбище, дочь? Рей тут же сжалась, пытаясь придумать стоящее оправдание, но в голову мало чего лезло. Решившись говорить полуправду, она начала, стараясь не выдавать своего волнения частыми прикосновениями к губам или носу: — После двойняшек я просто решила прогуляться, случайно забрела на кладбище. А там была могила мальчика, Бенджамина Петерсона, полностью заросшая. Мне стало жалко, я убрала всё, а потом… Потом не помню. Очнулась я уже в закрытом пространстве, меня отрыл мужчина, работающий там. Отец слушал спокойно, не перебивая и не утверждая о глупости её слов. Его напряженный взгляд немного смягчился. — Я не нуждаюсь в твоей жалости. Рот отца не шевелился. Но звук откуда-то шёл. Рейнеке вздрогнула и начала резко вертеть головой, чтобы найти утопленника. — Что-то случилось? — поднял бровь отец, касаясь руки Неко. Он не был сильно строг к ней хотя бы по той причине, что понимал: после такого стресса, что испытала его дочь, трудно вести себя адекватно даже обычному человеку. А тому, у кого были страхи, которые едва удалось побороть, это могло вернуться в двойном усилении фобий, что не было радужной перспективой. Да, воспитание не самых здоровых детей — не то, чего хотелось бы любому родителю. Но, несмотря на это, он всё равно любил свою дочь. Какие бы проблемы она ни приносила, он был готов терпеть столько, сколько требуется. — П-пап… — протянула рыжая, когда увидела эльфа за своей спиной в расстоянии полуметра. — Ты ведь его видишь? Мужчина выглянул из-за спины испуганной дочери и попытался найти то, что видела она. Поводив взглядом по пустой стене с успокаивающими нежно-голубыми картинами, он удивленно произнес: — Нет. Что ты видишь? Неко захотелось заплакать, когда Бен улыбнулся во все свои желтоватые зубы. Его видела только она. — Милая, что ты видишь? — с нажимом тревожно повторил глава семьи. — П-паук, — прошептала одними губами Рей, понимая, что не может говорить такие абсурдные вещи, как призраки. За такое её сочтут сумасшедшей. Вновь. Нельзя говорить об этом. — Там паук… Быстро обойдя кровать, Питерс-старший шлёпнул по стене, где и правда сидел маленький безобидный паучок. — Он же был с ноготок, — улыбнулся отец, — не бойся, он бы ничего не смог сделать. — Д-да, — протянула белая как скатерть Рей, напрягая плечи, которых со спины коснулся мертвец. Позвоночник обдало холодом. С каждым днем он становится всё ближе, она видит его чаще, теперь он появляется где угодно, не прячась. Нужно срочно найти способ избавиться от него. — Пап, давай уйдем отсюда домой, — всхлипнула от напряжения рыжая. — Я хочу домой. — Конечно, только… Дверь резко открылась, в помещение зашли полицейский и разгневанная мать. Она, казалось, едва сдерживает за зубами кислоту, которую так и хочет плюнуть в копа. — Мне нужно взять показания у Рейнеке Питерс как можно раньше. Она может быть свидетелем. — Взяли бы, когда она поправилась. У девочки шок и стресс, как вы не понимаете? И вообще, проводятся подобные допросы в присутствии адвоката. — Я же не везу её в участок, мамаша. Тем более, адвокат предоставлен, он за вами. Из-за женской спины действительно выглянул молоденький паренёк в очках, который тут же кивнул. От горящих злостью глаз Джоанны Рей вздрогнула, даже не чувствуя, как хватка на плечах исчезла. Полноватый по законам жанра полицейский закатил глаза и прошёл ближе к пострадавшей. — Я не думаю, что расскажу вам что-то новое, сэр, — слабым голосом сказала Рейнеке. — Это уже мои заботы, детка, — отмахнулся мужчина. — Меня зовут Гордон Уолкер. Итак, скажи мне, Рейнеке, — полицейский достал небольшую фотокарточку с лицом какого-то парня с большим носом и глазками-пуговками, — знаешь ли ты этого человека? — Нет, впервые вижу, — честно ответила Неко. — А как это относится к делу? — Этого человека зовут Алек Мартенс. По видеокамерам мы отследили происходившее на кладбище действие. Этот человек ударил тебя по голове и в бессознательном состоянии бросил в свежую могилу, которая вполне могла оказаться твоей, — хмыкнул Гордон. — По пути пропахал тобой землю. Потом закопал. — Мы самолично пристрелим его, — опустив головы, вместе сказали родители, разминая свои кулаки. Рейнеке даже усмехнулась над такой синхронностью. — В таком случае могу сказать лишь то, что вы опоздали. Труп Алека нашли в лесу, благо, не сильно обгоревший. В его крови нашли присутствие дури, на то и списали его мотивы. — Но… Как он сгорел? — всем своим существом чувствуя причастность Бена, спросила Неко. — В этом и вопрос. Однако, тебе волноваться не о чем. Видео с камер наблюдения доказывает твою невиновность. Мне нужно было только узнать, знакома ли ты с нападавшим или нет. — Если вы всё, то уходите, — мрачно протянула мать. Полицейский откланялся и быстро покинул помещение, за ним тихо проследовал адвокат, на прощание пискнувший: «До свидания». — Можно мне просто домой? — жалобно протянула Рей. Джоанна кинула последний грозный взгляд на дверь и наконец обернулась к дочери, тут же становясь самой доброй и ласковой женщиной на свете. — Тому ублюдку повезло быть убитым кем-то, иначе я бы покромсала его на мельчайшие кусочки, — с добрейшей улыбкой женщина погладила щеку Неко. — А так как сейчас всё в порядке, поговорим с твоим лечащим врачом и поедем домой. «Придётся немного потерпеть», — вздохнула рыжая.***
Передвигаться без трости или папиной руки в качестве поддержки было тяжело. После стрессового состояния такое бывает, и это не самая худшая новость. Врач обещал, что Рей встанет на ноги через неделю. Родители расслабились после этих слов, поблагодарили и, придерживая Рей под локти, направились на выход. Им бессовестно наврали. Рей поняла это, когда не увидела никаких улучшений ни через день, ни через два. Скорее, даже ухудшение — голова разрывалась без сильнодействующих обезболивающих. Она едва вставала с кровати эти дни, предпочитая отсыпаться, чтобы не видеть Бена и не чувствовать его присутствия. Он мог пройтись по её комнате, появиться неожиданно за спиной или захихикать с угла комнаты. Неко понимала, что сходит с ума. Она заставляла себя принять мысль, что ей просто кажется, что это всё выдумки, но получалось из рук вон плохо. Успокоительные и снотворные на комоде рядом так маняще блестели при свете люстры, и Рей неоднократно ловила себя на мысли, что неплохо наглотаться их и уснуть навсегда. Ей казалось это лучшим выходом, концом страданий. Но каждый раз она одергивала себя в последний момент. Словно кто-то внутри неё не давал это сделать, вселял уверенность в том, что всё рано или поздно получится. Надежда умирает последней, не так ли? Вскоре она начала следить за призраком. Его самоуверенность в чём-то своём, проявляющаяся в победных усмешках, иногда выводила из себя. Рейнеке задумывалась о том, что он напоминает ей кого-то. Линка? Возможно, его. Она больше не сомневалась в его имени: это точно был тот самый Бенджамин Петерсон, яркий миловидный мальчик. Вспомнился даже момент в разрушенном городе из игры, где вместо надписи «BELL TOWER» на указателе было написано «BEN». Его проделки, однозначно. Из холодной комнаты доносилось звучание гитарных струн. С удовольствием взяв одну из своих малышек в руки, Рей отточенными движениями настроила её. Стоило один раз ударить по струнам, как мелодия сама пришла в голову. Зажмурив и вновь открыв глаза, она стала поочередно зажимать аккорды и играть боем, изредка переходя на перебор. Её потускневший, уставший, но всё ещё звонкий голос запел. — Я стою здесь, беспомощный и оставленный умирать*… — стоило понять смысл, как губы задрожали. Почему её мозг выбрал именно эту песню? Почему её руки заиграли именно эти аккорды? Зачем она делает себе хуже? — Закрой глаза, столько дней позади, — раздался хриплый голос из угла комнаты, заставив Рейнеке чересчур сильно ударить по струнам, теряясь в аккордах, извлекая фальшивые звуки. Не понимая, послышалось ей или нет, она продолжила петь, но уже напряжённо и не отводя взгляда от того места, откуда раздались слова. — Легко найти ошибки, сложнее найти верные решения, — голос дрожал и не попадал в ноты, но Рей не обращала на это внимание. — Я верю в тебя. Я могу показать, что вижу тебя насквозь, всю твою пустую ложь. Эти слова были как вызов. Из темноты вышел утопленник, от чего рыжая чуть не пискнула. Его лицо исказила ухмылка, а когда он подошел вплотную к её кровати и, словно джентльмен, убрал левую руку за спину, а вторую протянул ладонью вверх, Питерс чуть не выпала. «Он предлагает потанцевать?!» — Ты не протянешь в этом мире, где всё неправильно, — пропел он удивительно мягко, всё ещё не меняя позы. — А если я откажусь? — внезапно останавливается Рейнеке, бойко вздергивая подбородок. Призрак, несомненно, раздражается. Его руки охватывает пламя, которое отражается в светло-карих глазах Неко и быстро меняет её мнение. Убирая гитару за кровать и не спуская глаз с Бена, она всё-таки встаёт и осторожно, недоверчиво вкладывает свою маленькую ладошку в его ледяную. — Попрощайся, — поёт он тихо, сильно сжимая руку девушки и внезапно дёргая на себя, чтобы почти в губы прошептать, — потому что этим вечером ты танцуешь с дьяволом. Не давая рыжей и шанса вырваться, Бен вытягивает их сцепленные руки в сторону, а левую руку кладёт на тонкую талию, скрытую свободной футболкой. Девушка пытается отстраниться на максимальное расстояние, но оказывается лишь теснее прижатой к холодному телу. Шипя как кошка, она все-таки кладёт ладонь на его плечо. Довольно улыбаясь, призрак весьма элегантно стал вести в вальсе, то шагая в сторону партнерши, то наоборот, иногда совершая довольно резкие повороты. Рейнеке, не привыкшая вальсировать с призраками, на таких поворотах едва не падала, и держал её только Бенджамин. Крепкая хватка позволяла ему двигаться под свою внутреннюю песню, не обращая внимания на Неко, которая была как кукла в руках умелого кукловода. Старательно подавляя свой страх, свою агрессию, Питерс смогла привыкнуть к темпу и танцевать так же грациозно. Пусть это и происходило в тишине, звуки её шагов создавали свою незатейливую мелодию, в которой можно было распознать продолжение ранее звучавшей песни. Как интересно, утопленника так зацепила она, что он решил повальсировать. Эти мысли, а также сама абсурдность ситуации так расслабили девушку, что она просто начала смеяться, понимая, что в её голове и правда уже катушки съезжают. Призрак, недовольный этим, сжал её бок до синяков, от чего Неко сжала и его плечо. Как же от него избавиться? Если бы она только знала, как закончить этот бред, как отвязать призрака от себя… Если она умрет — кто-то другой вновь попадёт на крючок мертвеца. Наверняка, до неё тоже были такие как она. Стоп. Стоп, точно! Другие! Предыдущие владельцы приставки! Чёрт возьми, как она не догадалась об этом раньше? Глаза девушки заблестели, а счастье от правильного хода так стукнуло в голову, что она толкнула не ожидавшего этого призрака и повалила его на пол, усаживаясь сверху. — Я одержу победу, — Рейнеке наклонилась к лицу эльфа так же, как и он, говоря в губы, — в этой игре. Предвкушая сладкий вкус своего выигрыша, Рейнеке хитро усмехнулась и собралась бежать вниз, к отцу, но неожиданное действие спокойного как удав Бенджамина ввело её в состояние когнитивного диссонанса. Он просто подался вперёд и впился в её губы, тут же прикусывая их зубами и втягивая в себя текущую кровь. Рейнеке, в панике попытавшись выбраться, чуть не оторвала себе нижнюю губу: утопленник вцепился в неё как клещ и не отпускал. Он даже руки не использовал! Просто лежал как солдатик и наслаждался её страданиями. Схватив его за подбородок и верхнюю губу, Неко попыталась разжать его челюсти, но вместо этого… …оторвала ему нижнюю челюсть. Дёрнувшись назад в ужасе, она огромными глазами проследила, как часть его лица в её ладони растворяется и появляется на исходном месте. Улыбнувшись ей напоследок, Бен исчез. Отдышавшись, Рейнеке тихо рассмеялась и прошла в ванную, стараясь не глотать набравшуюся во рту кровь.***
Без проблем разузнав у отца, где он приобрел Нинтендо, Неко упросила его посетить это место. Отец, уставший после работы, лениво сопротивлялся, но Джоанна, решившая, что дочери нужна прогулка и свежий воздух, выпнула их обоих. И вот они добрались до небольшого двухэтажного коттеджа, где их встретил добродушный старик со своей взрослой внучкой. Рейнеке попросила их рассказать о себе, и старик не отказал. В это время уставший Питерс-старший задремал. Старик рассказал о том, как он купил этот дом давным-давно. Как собирался жить со своей супругой, сколько планов у них было на будущее. Но он остался один: жена попала в аварию и умерла, детей не успели зачать, а родителей он никогда не знал. Зато однажды он смог взять из приюта девочку, от которой отказались. И нашёл в ней своё счастье. Звали её Эмилия. С мужчинами у неё не задалось, но забеременеть от своего друга получилось. Она родила. Однажды, когда старик сидел со своей новорожденной внучкой, Эмилия решила прибраться на чердаке. Там оставались вещи предыдущих хозяев, которые самому старику было лень разбирать. И после этого она начала меняться. Замыкалась в себе, каждый день ранила себя, едва не убила свою дочь, говоря, что видела в ней мертвого человека. Спустя две недели её не стало. В последние часы она бредила и очень много говорила о том, что в воде вся правда, нужно лишь найти то, что незримо. Старик не мог понять, в чем смысл, но навсегда запомнил эти слова. И вот недавно его внучка решила продолжить разбирать вещи с чердака, чтобы продать лишний груз и получить немного денег. Отцу Рейнеке она и продала Нинтендо с одной единственной игрой. Поблагодарив за информацию, Неко и проснувшийся отец вернулись домой. Кажется, Эмилия тоже была жертвой Бенджамина Петерсона.