Лисье имя

      Он даёт ей право выбора. Но есть ли этот выбор на самом деле? Как она может отказаться, зная, что миссия не завершена? Что ещё не конец? Рейнеке хочет закончить страдания не только своей семьи, но и будущих жертв призрака. Она хочет спасти тех лисят, хотя помимо них наверняка есть ещё множество других душ детей в этой игре. Но в то же время она понимает, что может отказаться, и он попросту уйдёт ни с чем, а она останется жить. Почему-то интуиция прямо говорит, что тут он не врёт, и он действительно отстанет от неё и её близких.       Но этот шанс уничтожить все его шансы вредить другим!.. Он перевешивает всё остальное.       Девушка устало обводит комнату взглядом, надеясь в скором времени вернуться сюда, выздороветь полностью, а потом рассказать родителям, что наконец-то всё хорошо. Жаль, что вероятность этого крайне мала.       Бен всё так же протягивает ей руку.       Вдохнув полной грудью в последний раз, ощущая приятный цветочный аромат, девушка бросает взгляд в сторону окна и вкладывает свою слабую руку в руку мертвеца. Утопленник улыбается и тянет её на себя, помогая встать, а перед ними раскрывается яркий портал в игру. Рейнеке как зачарованная смотрит в алые глаза своего убийцы, прикусывает язык и через силу тянет уголки губ вверх в подобие улыбки. Тело с каждой секундой становится всё более лёгким, таким, будто она летит, и девушка оборачивается — на кровати лежит она же, с потухшими глазами, совершенно измученная и бледная...       — Если бы ты не попросила помощи в игре, сейчас я бы не стоял здесь, и ты попросту умерла бы. Но ты сделала это, и я предоставил тебе новую игровую жизнь. Это действительно игра, Лиса. Уже там ты выбрала свою концовку.       — Да, я понимаю, — отвечает Неко, переводя взгляд на пищащий аппарат, подключённый к её телу, а после и на призрака. Ладонь, сжатая Беном, заныла, а в талию впились острые пальцы, словно он поймал её в тиски. Его вид стал мрачнеть, с глаз полилась кровь, а тень за спиной стала расти.       — А теперь... можешь прекратить считать это благосклонностью. Я ведь говорил, что выжму из тебя всё до последней капли? — широкая улыбка на лице мертвеца вселила в душу Питерс осознание, что он действительно считает это своей победой. И пусть внутри неё всё дрожит, она широко улыбается в его же манере.       — Спасибо, что ты такой невнимательный, — натурально скалится Питерс, болезненно вырываясь из хватки и толкая сбитого с толку призрака глубже в портал, с надеждой в янтарных глазах пытаясь выбраться из затягивающего в себя портала всего на мгновение. Ей лишь нужно услышать одно, лишь бы только они успели...       — Ты не сможешь забрать сестренку, монстр! — слышится детский дрожащий крик со стороны улицы, а после — звук удара чего-то металлического об асфальт.       Да. Они смогли.       За спиной Рейнеке слышит дикий вопль, но не успевает и обернуться с победной улыбкой, как жмуриться от боли в голове.       — Ты... дрянь! Дрянь, дрянь, дрянь! Что ты сделала?! — ревёт Утопленник, хватающийся за косу Рейнеке и тянущийся за неё к выходу из портала. Его голос пробирает до души, Неко страшно оборачиваться, и в панике соображая, она понимает. Если он сейчас выберется, она уже не сможет его остановить. Со слезами на глазах яростно всматриваясь в свою палату, представляя родителей, брата, кузенов, она закричала:       — Я никогда не боролась одна, у меня есть моя семья! Я люблю вас! Люблю больше жизни! Живите!       И отталкивается спиной назад, влетая в разозлённого Утопленника, вместе с ним падая в портал и через пелену на глазах смотря, как смыкаются яркие всполохи перед ее глазами, оставляя один на один со своим кошмаром.

***

Одним днём ранее

      — Ник, Лиз, мои милые, — через силу улыбается девушка, подзывая рукой детей подойти ближе. Уговорить отца позвать сюда двойняшек было чрезвычайно трудно, но она смогла этого добиться, и вот, ошарашенные её состоянием дети стоят у входа в палату.       — Сестрёнка, почему ты здесь? — спрашивает Лиз, с мокрыми глазами подбегая к Питерс. Рыжая кладёт девочке на голову руку и нежно гладит, успокаивая.       — Просто небольшая профилактика, скоро я буду в норме, — улыбается Неко и переводит взгляд на мальчика, который застенчиво топтался у двери. — Ник, подойди пожалуйста.       Он словно понимал, что происходит, и чувствовал вину. Ник очень любил свою сестру, а потому изнутри его съедала совесть. Тем не менее, он всё-таки подошёл к койке, но стыд не позволял ему поднять глаза.       — Рейнеке, — заговорил он тихо. Девушка дернулась, удивившись, что её младший кузен назвал по полному имени. — Я уверен, что ты сможешь преодолеть это. Я хочу помочь.       В помещении повисла тишина. Элиза с вопросом в глазах повернулась к брату, а Питерс перевела взгляд на потолок. Как же он вырос за это время. Несмотря на свой возраст, Ник понимал ситуацию и не говорил тех детских вещей, которые обычно можно было услышать от двойняшек. В груди потеплело. Неко действительно гордится ими.       — Наклонись ко мне, — шепнула она тихо и повернула голову. Ник послушно придвинулся ближе. Рейнеке осторожно оглядела палату и заговорила: — Мне нужна ваша помощь. Не перебивай, не спрашивай зачем я прошу это и слушай, только так вы сможете спасти меня.       Ник дёрнулся, словно хотел что-то сказал, но тут же закусил губу и кивнул.       — Как можно скорее возьмите ту приставку с игрой у меня дома, возьмите с собой самые ароматные цветы и придите к больнице. Но не заходите сюда. Встаньте на улице прямо под моим окном, так, чтобы, выглядывая из него, никто вас не видел. И когда услышите непрерывный писк этого аппарата, — указала она за свою спину, — разбейте приставку, а потом избавьтесь от неё так, чтобы больше никто её не нашёл. Всё ясно?       — Но, Неко, это же значит... — потрясённый мальчик вскинул голову вверх, и девушка заметила в его глазах слёзы. Боль кольнула её сердце, что стало трудно дышать, и Рей закашлялась, напугав этим двойняшек.       — Ты всё запомнил? Пожалуйста, скажи, что ты всё понял! — она не поняла, как сама стала плакать, осознавая, что её план такой рисковый, что возможно она никогда больше не сможет вернуться сюда. Но если она затолкнет призрака обратно в его мир, уничтожив его игру, это будет хоть какой-то отсрочкой, ведь за время, пока он будет пытаться выбраться, она найдёт его настоящий труп, утопленный в озере неподалёку от города, и сможет всё исправить. Истина спрятана в воде, так ведь? Только сейчас она поняла, что действительно нужно сделать. Он и правда дал ей много подсказок. Но если не получится... если она не сможет вернуться... Рейнеке прикусила губу до крови. Она уйдёт вслед за ним и будет бороться там. Она не даст ему вновь выйти на свободу.       — Да! — вскрикнул Ник, явно борясь с тем, чтобы отказать. Ему стало страшно. Так, как никогда не было.       Неко расслабленно откинулась назад на подушку — это минутное напряжение отняло все её оставшиеся силы. Остаётся надеяться только на детей. Взрослые не поймут и не сделают это, поэтому довериться можно только своим маленьким героям.       — Спасибо.

***

      Двойняшки понимали, что побег из дома — это страшно, но ещё страшнее было подвести свою сестру и своими ошибками дать ей умереть. Поэтому они сквозь это пожирающее чувство, но с воинственными сердцами неслись к больнице с проклятой игрой и огромным букетом хризантем, купленным на стащенные у родителей деньги. И когда спустя час под окном Ник услышал предвещающий смерть Рейнеке звук из ее палаты, он оцепенел. Нужно было кинуться наверх и звать врачей, хоть кого-то на помощь, но он дал обещание сестре. И эти противоречивые мысли его раздирали до слёз, а Элиза, косвенно посвящённая в дело, не могла понять, почему её братик плачет.       — Пожалуйста, пожалуйста... — зарыдал он, смотря вверх. — Прошу тебя...       — Братик, Неко! — громко зашептала Лиз, напоминая об их предназначении. Стерев остервенело слёзы рукавом кофты, Ник схватил пакет с приставкой и яростно замахнулся.       — Ты не сможешь забрать сестрёнку, монстр! — закричал он во всю глотку и ударил по асфальту.       Он бил по приставке со всей своей силы, стараясь раскрошить её до мельчайших частей и всем сердцем веря в свою сестренку с лисьим именем.

***

      В палате стояла ужасающая тишина. Красивое белое лицо обрамляли невероятного цвета локоны, словно сотканные из закатного солнца. Как странно — даже такая уставшая, с впалыми щеками, она выглядела так ярко, а на губах посмертно легла лёгкая улыбка.       Держа холодную руку, на коленях сидела Джоанна, а старший Питерс стоял за ней, не поворачиваясь к родственникам. Эрик сидел у стены, спрятав лицо в ладони. Тишину разрезал детский голос.       — Она ведь очнется, она ведь обязательно очнется, мам? Она не сдаётся и защищает нас всегда, она вернётся!       Чувствуя, как внутри все рушится от одного взгляда на мертвое тело и не веря уже своим словам, Ник дрожал. Держащая его за руку Элиза легонько сжала его ладонь, подбадривая. Возможно, она не понимала, какой груз сейчас свалился на её брата и как он корит себя, а возможно она просто верила, что это ещё не конец.       — Неко борется с монстрами, она спасает нас, братик. Конечно же, она вернётся! Давай положим ей апельсинов на стол, она проснётся и обрадуется! Они такие же яркие как её волосы!       Двойняшек вывел из помещения старший Морган, отобравший у них пакет с обломками игры.       Джоанна не отпускала холодную ладонь своей дочери, отец держал жену за плечи, как бы показывая, что он здесь, рядом.       Она уже не очнется.

Вспоминая многочисленные фобии и припадки Рейнеке, люди начнут задумываться, была ли у неё шизофрения. Многие в этом уверятся, когда сопоставят факты её жизни. Но ведь вы знаете, как всё было на самом деле. Ты встретила ужасную судьбу, не так ли?

Конец.