Мне не нужно скрываться, Если ты ищешь меня, то не найдёшь. Но кто же враг? Я не знаю, чему верить. © Matthew Perryman Jones — Living in the shadows
***
Ноги уже ныли от долгого бега, но Рейнеке не могла остановиться, просто перебирая ими уже по инерции. Ей хотелось упасть и смеяться, обливаясь слезами и со всех сил ударяя руками по земле. Или даже по самой себе. Она не видела дороги перед собой, лишь на инстинктах обходя крепкие сосны. Внутри всё жгло, даже, можно сказать, выжигало от произошедшего бреда. Не заметив обрыва, Неко шагнула в пустоту и кубарём покатилась вниз, не издавая ни звука от боли в спине и конечностях. Распластавшись на земле, она стянула маску, смотря пустыми глазами в лазурное небо. Чёрт. Говорят, после истерики чувств никаких нет, ощущаешь себя мёртвым. Что ж, Рейнеке не может с этим не согласиться. — Подведём итоги, — сказала она вслух, — я нашла маску, осталось лишь найти корень проблемы этой игры. Всё просто. И натянуто рассмеялась. Посмотрела на пролетающую стаю птиц, перевела взгляд вбок и совсем не удивилась, заметив рядом маленьких лисят, взволнованно и с любопытством обнюхивающих её руку. От них шёл холод, как от могильных плит, и Неко бы поёжилась, не будь ей всё равно. — У вас нет никаких забот, как же я вам завидую. Вы ведь даже ненастоящие. Просто код из ноликов и единичек. Рей лениво повернула голову вбок и дернула пальцем, касаясь холодного носика лисёнка. Он дёрнулся, но не убежал, однако второй, что выглядел чуть постарше, стал лапкой ударять по лежавшей рядом маске и негромко фырчать. «Такое ощущение, что он просит меня надеть её», — подумала Питерс и сделала то, на что указывала интуиция. Лицо обдало тёплом и умиротворением, а мир вокруг опять потерял свою яркость. Девушка посмотрела на лисят, но вместо них увидела двух рыжих детей, от которых под землю уходила тонкая нить энергии. Будь силы, она бы несомненно удивилась. Мальчик постарше, лет пятнадцати, присел на колено и попытался приподнять её в сидячее положение, старательно смотря только в глаза и никуда больше. Он заговорил мягким, но уже взрослым голосом, видно, пубертат уже случился, но Рейнеке, как ни пыталась, всё равно не поняла ни слова. Второй мальчик боязливо выглядывал из-за спины старшего, большими глазами рассматривая Питерс. Правда, её это нисколько не стесняло — последние события были настолько выматывающими, что хоть весь мир увидит её голой, ей плевать. Ощутив на щеках холодные руки, Рей перевела взгляд обратно на старшего. Он что-то спешно и обеспокоено говорил, вроде бы на французском, так как слова звучали как мурчание, но девушка всё равно ничего не понимала. — Слушай, я не понимаю, что ты говоришь, может на пальцах объяснишь? Парень вздохнул. Указав на себя пальцем, он произнёс: «Лоренс». Потом с вопросительным взглядом указал на девушку. — Рейнеке. Лоренс удовлетворенно улыбнулся и кивнул, а потом указал за спину: — Клод. Мальчик выглянул, помахал девушке и залился краской. Неко слабо улыбнулась и опустила взгляд, вспоминая своих кузенов. «Надеюсь, Он выполнил своё обещание и больше не приближался к ним». Лоренс без лишних слов снял с себя плащ и бережно накинул на Рейнеке, после чего поднял её на руки и куда-то быстро пошагал, видно, чувствуя приближающуюся опасность. Девушка не знала его мотивов и никак не понимала, но одно предполагала — они такие же игроки, как и она. И почему-то их прежний облик лисят давал ей доверие. С трудом напрягая зрение, она смогла разглядеть добрую улыбку и тёплые карие глаза, после чего её осторожность совсем замолчала. В таких нежных руках она смогла расслабиться и понять, насколько же ей тяжело не упасть в обморок. Ускользающим сознанием она успела заметить, что у каждого за спиной вьётся мягкий лисий хвост. Заметив через прорези маски в глазах изнеможённой уснувшей девушки появившиеся слёзы, Лоренс сильнее прижал её к себе и и нахмурил брови, до крови прикусывая себе губу.***
— Брат, она такая же? — Клод дернул за рукав Лоренса, чтобы тот обратил внимание. — Не совсем, — спокойно ответил рыжий, вытирая грязь с ног девушки, — она ещё жива. Видишь, нити нет. Лоренс убрал в бок тряпку и осторожно откинул грязные пряди с лица Питерс. Понять, что она живая, можно, даже не касаясь её — вокруг тела словно оранжевое свечение, указывающее, что жизнь в этой девушке бьет через край. Остервенело сжимая кулаки, Лоренс отводит взгляд в сторону. Он не хочет, чтобы хоть кто-то ещё умирал в этой игре, но он беспомощен, и всё, что может — лишь помочь скрыться на некоторое время. Они смогли найти прорехи в этом мире, в которых Утопленник не всесилен, но и это ненадолго. — Не вини себя. Лучше давай поможем ей сделать то, что не успели мы, — Клод садится рядом, берет брата за руку и несильно сжимает. — Ты такой мелкий, блин, когда успел так повзрослеть? — слабо улыбается Лоренс, взлохмачивая волосы мальчика ладонью. — Прекрати! Мы здесь довольно давно, у меня только в игре тело ребёнка, мозгом я уже взрослый, да и то, в прорехах мы выглядим на свой возраст! — дуется Клод и повышает голос. Со стороны девушки слышится шорох и мальчики оборачиваются на неё. Лоренс даёт младшему несильный подзатыльник и шипит на него, но когда девушка открывает глаза, сразу замолкает. — Что? Где я? Голова трещит как от похмелья, и всё вокруг смазывается, поэтому Рей, как только садится, сразу хватается рукой за лоб и прикрывает глаза. — Тайное место, — с трудом говорит старший, подавая стакан воды. Рейнеке принимает его и быстро осушает, едва не давясь. Становится чуть легче. — Ты можешь разговаривать на моем языке? — Немного, — вздыхает Лоуренс. Уроки английского в его школе были раздолбайскими, поэтому понимает он через раз, а говорит ещё хуже. Питерс кивает. Клод непонимающе переводит взгляд с одного на другого, но не получает никаких разъяснений, даже после толчков Лоренса в спину. Рейнеке вдруг резко вскидывает голову и осматривает на пяток лет повзрослевших братьев, только сейчас догадываясь, что она видит их без маски, которая лежит в сторонке и призывно светится. Игнорируя боль по всему телу, особенно разъедающую как кислота внизу живота, она тянется за маской и сразу надевает её, словно чувствует, как это необходимо. Убранство вокруг меняется сразу же — вместо затхлой комнатушки вокруг лишь тьма. Это место за пределами игры... — Помочь, — Лоренс указывает на себя, а потом на девушку. Она рассматривает парня, который вновь стал тем, кого она увидела изначально, совсем мальчиком, а потом переводит взгляд на Клода, который также стал меньше. Но стоит ей снять маску, как они вновь предстают перед ней довольно взрослыми парнями. Лоренс терпит её действия, и только после того, как девушка откладывает свой артефакт и устремляет взгляд на парня, продолжает: — Вода. Конец игры. Свобода. — Вы знаете что надо сделать? — нерешительно спрашивает Рей, кутаясь в плащ. Перед детьми она не стеснялась, но когда перед тобой ровесники стоят, голой быть как-то неудобно. Братья переглядываются. Клод куда-то уходит, а возвращается уже с листом бумаги и угольком в руке. Они что-то быстро размашисто рисуют, после чего протягивают листок девушке. — Вода, — старший указывает на нарисованный круг с небольшим прямоугольником посередине. — Там статуя. Твоя рука и статуя. Конец. Рейнеке готова была рассмеяться, так как план звучал слишком легко. Видимо, найти озеро, на дне найти статую и коснуться её. Это всё? Тогда, где это озеро, если озеро вообще? Может вообще река или море. В игре их слишком много, не нырять же в каждое. — Проблема. Мы не знаем, — выговорил Лоренс, явно понимая, что хочет спросить рыжая. Питерс задумалась. В каком водоеме находится выход? Как его найти? Вот если бы с ней был кристалл, который давала фея, и который позже забрал Бен... А если попытаться его вернуть? Но как, если отобрать у Бена что-то практически нереально? Он в этой игре бог, и она не сможет ничего сотворить. Если только не шокировать его настолько, что он замрёт на пару секунд, появится шанс выхватить кристалл с его шеи. — Я знаю что делать, — твёрдо сказала Неко, вскидывая голову и упираясь нос к носу с Лоренсом. Тот мгновенно покраснел и шагнул назад. — Ой, прости. Выходить из прорехи — очень странное ощущение, словно окунаешься в желе. Рейнеке с удивлением огляделась вокруг. Два лисёнка, шедшие впереди неё, обратились в людей, стоило надеть маску. Как поняла Неко, братья в игре выполняют роль животных, за её пределами являются теми, кем и должны быть, а в маске она видит именно их души. Да уж, запутано. — Лоренс, Клод, — окликнула она ребят. Те сразу обернулись, — спасибо вам за помощь, но пожалуйста, возвращайтесь в своё убежище. Дальше я сама. Это опасно. Младший наклонил голову вбок, ничего не разобрав, а Лоренс глубоко вздохнул и помотал головой в отказе. — Пожалуйста, я не хочу, чтобы он и вас убил, — закусывая губу, сказала Питерс. Братья переглянулись. — Но мы уже, — протянул Лоренс, подтверждая догадки Рей. Она хотела сказать ещё больше, но скорее всего такие сложные конструкции старший лис бы не понял. Поэтому лишь слабо кивнула и вытерла мокрые глаза. Заметивший слёзы Лоренс дёрнулся, и в то же мгновение Неко оказалась в крепких объятиях. И именно в этот момент захотелось рыдать столько, сколько можно, ведь так её не обнимали уже слишком давно. Объятия родителей совсем другие, но эти — как спасательный круг. В горле встал ком, и так сдавило грудь, до крика, сиплого, до последнего выдоха. Глубоко вдохнув, она заплакала и дрожащим голосом сказала: — Спасибо. Отказываясь много раз от помощи, чтобы сделать всё самой и не подвергнуть никого опасности, она даже не заметила, как на самом деле сильно нуждалась в ней. С самого начала не принимая ничего, марая собственные руки, Рейнеке чувствовала себя героем, однако сейчас она понимала, как на самом деле ей было одиноко. И она искренне рада, что смогла сделать такой большой шаг. Лоренс очень сильно походил на неё, привыкший решать вопросы сам, именно поэтому он понимал, как необходима поддержка. И даже то, что знакомы они всего ничего, не меняло его мышления, наоборот — парень чувствовал их схожесть, отчего только больше стремился помочь. — Лоренс, он здесь, — шепнул Клод, отчего старший тут же замер и отстранился, поднося ко рту палец, чтобы Рейнеке молчала. Заметив это, она кивнула и вытерла слёзы. Если Бен здесь, ей нужно действовать. Рыжая тройка осторожно ушла в сторону, чтобы спрятаться, но призрак словно предвидел это, потому вышел как раз с их стороны. — А вот и лисье семейство, — захихикал Бен, вышагивая по тропинке. Рейнеке напряглась, замечая на его шее покачивающийся в такт шагам кристалл. Худо-бедно она смогла рассказать про него братьям, чтобы ввести в курс дела. — Тебе нужно это? Всех троих прошиб холодный пот. Мертвец сдернул подвеску с шеи и кинул в сторону, не сводя взгляда кровавых глаз с Рейнеке. В ее голове тем временем заметалась тревожная мысль: «Что этот ублюдок задумал?» — Так возьми, — хмыкнул он, складывая руки на груди. Лоренс осторожно тронул Рейнеке за плечо, как бы предупреждая, что это ловушка, и Утопленник заметил этот жест. — Не трогай мою игрушку. — Какая я тебе игрушка?! — мгновенно взвилась Рейнеке, чтобы отвести внимание Бена с Лоренса. — Не смей меня так называть, извращенец! — Какие же мы бойкие сейчас, а ведь на мне скакать горазды, — заулыбался эльф, высовывая язык наружу. Рей покраснела от злости, сжимая кулаки: при виде Утопленника и так живот скрутило, а после его слов с большей силой заныл низ живота, напоминая о недавном сумасбродном происшествии. — Иди к черту, — рыкнула она, сбрасывая с плеча ладонь удивившегося Лоренса и подходя к Утопленнику почти вплотную. — Больше ты меня не испугаешь. Эльф наклонил голову вбок, а его улыбка уменьшилась. — Будь уверена, я выжму с тебя всё до последней капли, — шепнул он ей на ухо. — Ты получишь по заслугам, — ответила ему Питерс. Утопленник замер на пару секунд с задумчивым лицом, а потом как-то странно дёрнулся. — Ты думал, я тебя не замечу? — зло хихикнул он, щёлкая пальцами. Позади заверещал Клод, крадущийся к кристаллу — пламя накинулось на него, как живое существо. Лоренс кинулся к брату, однако тут же влетел в огненную стену, рыкнув от боли. Утопленник хмыкнул, возвращая надменный взгляд к девушке. Но он никак не ожидал, что она схватит его за грудки и со всей силы заедет кулаком в челюсть. Ошарашено сделав шаг назад и огромными глазами смотря на брызнувшую на ладони кровь, он безумно засмеялся, пока Неко вытаскивала из огня обгоревшего Клода. Огонь щипал её как крапива, не нанося вреда, однако мальчика он буквально поджаривал на месте. В отчаянии не зная, что делать, Питерс стянула на шею маску, схватила горящего визжащего лисёнка и побежала туда, где недавно видела реку. Ладони щипало, но в груди было больно за бедного мальчика, каждый новый крик или плач раздирал душу до крови, и ей было совершенно плевать на себя. «Пожалуйста, я обязана спасти его». Когда оставалось совсем немного метров до обрыва, лисёнок замолк. Рейнеке внутренне завопила и с разбегу влетела в воду, тут же окуная маленькое тельце и избавляя его от дикого пламени. Но он оставался неподвижным и грудь его не поднималась. Глотая слёзы, Питерс натянула маску, и, не обращая внимания на ужасные кровоточащие ожоги, приложила ухо к груди Клода. Ничего не слышно. — Прошу, если ты есть, хоть какое-то божество, помоги мне, — дрожащими губами шептала она, вытаскивая тело на берег. Позади гремела земля, кажется, Лоренс носился от Утопленника, давая время, но это всё было как во сне. Рейнеке вдохнула воздух и попыталась сделать искусственное дыхание, но увидела, что во рту мальчика оказался... тот самый кристалл. Неко осторожно достала его, понимая, что это действительно то, что она ищет, а Клод внезапно дёрнулся и закашлялся. Рыжая тут же приподняла его голову, однако он слабо мотнул ей. — Как?.. Клод взглянул на неё уставшими глазами и кивнул, а после направил взгляд в сторону. — Беги, — шепнул он едва разборчиво, но, видя ноль реакции, крикнул, — беги! Беги! Беги! Рейнеке отшатнулась, возвращаясь в реальность. Она должна найти выход, только так спасёт души этих детей и разрушит проклятие Утопленника. Это приоритетная цель, ради которой подставились оба брата, поэтому нужно уходить. Как бы больно за них ни было. Принять это решение было невыносимо сложно, поэтому она колебалась, но, слыша за спиной дикий хохот эльфа, всё-таки смогла себя перебороть. Вечно спасать других никогда не выйдет. В данный момент она не сможет им помочь. Но зато сможет освободить их, если найдёт то, о чем говорил старший лис. Кусая губы, Питерс поднялась на ватные ноги и, бросив последний взгляд на мальчика, рванула прочь. — У тебя всё получится, — сквозь боль улыбнулся Клод, провожая её взглядом.***
В последнее время она только и делала, что бежала. И как бы ей это ни нравилось, как бы она не хотела лицом к лицу сразиться с монстрами, нужно было бежать. Физическая боль уходила на второй план, тело болело так, что хотелось упасть и загнуться, но сердце ныло ещё сильнее. Изо всех сил кусая щеки изнутри, язык, губы, пытаясь заглушить это грохотание внутри себя, Рейнеке бежала туда, куда указывал кристалл. Она чувствовала, что Бен близко и далеко одновременно, он мертвец, что пытается убить наверняка уже измотанного Лоренса, и в то же время он сам — игра. Он вокруг, и в то же время нет. Голова раскалывалась от этих мыслей, которые приходили так внезапно, словно кристалл в ее руке вёл не только к воде, где скрыта разгадка, но и к мыслям, являющимися ключом. Как путеводная звезда. Взяв в руку маску, чтобы не запинаться в который раз о кустарники, не отображающиеся в изнаночном мире, Питерс сбавила бег, чтобы отдышаться. Смерть уже практически целовала её в шею, но легкие жгло как в последний раз. Рассматривая ненастоящее небо, Рейнеке вдруг вспомнила могилу Бена. Тот светловолосый милый мальчик улыбался так ярко, что тяжело было поверить в то, в кого он превратился сейчас. И даже его как-то... жалко. — Нет, его нельзя жалеть! — мотнула головой Неко. — Этот подонок не заслуживает жалости! Однако он напоминал этой светлой улыбкой Ника, и Питерс тяжело было идти против собственных чувств. — Ой, — девушка потёрла ушибленный лоб запястьем, и только потом подняла глаза. — Ты? Впереди стояла та самая статуя Линка. Она казалась какой-то... чересчур дружелюбной? Рейнеке задумчиво осмотрела её, погладила зелёный колпак и заглянула в мраморные глаза. Эта статуя помогала ей, но в свете последних событий она представлялась несколько мрачнее, нежели ранее, несмотря на вполне себе милую улыбку, которая теперь красовалась на ее лице. Особенно, если вспомнить слова Лоренса. Но ведь та статуя, которую она ищет, находится в воде, верно? Да и кристалл указывает за этого каменного Линка, а не на него. — Решил прийти на помощь? Поздновато, — пробурчала Рей, обходя статую и продолжая свой путь. Однако в голове стрельнула неожиданная догадка. «Надень маску». Как только ей раньше не пришла в голову мысль использовать силы маски на этой статуе? Видеть невидимое — определенно то, что нужно. Сжимая в руках маску, Рейнеке кусала губы, с одной стороны предвкушая что-то хорошее, с другой стороны — опасаясь увидеть подлянку со стороны Утопленника. Однако, время поджимало, и следовало предпринять хоть какое-то решение, ведь, как ей казалось, Утопленник отстал ненадолго, и он скоро найдёт её. Собравшись с силами и сделав глубокий вдох, Неко поднесла маску к лицу и тут же дёрнулась от увиденного, едва не падая на спину. Губы предательски задрожали. — Как такое... возможно... Надев маску полностью, Рейнеке с опаской сделала шаг назад. На её глазах статуя превращалась в человека: с головы до ног она словно сбрасывала чары, скрывающие живое тело, безумно похожее на Линка. Или же это он и был? Простояв неподвижно с минуту, рыжая всё-таки подошла ближе и протянула руку к плечу эльфа, касаясь его. Он не дёрнулся и даже не открыл глаза, словно продолжая спать стоя. Рей тем временем осмелела и коснулась его волос, вспоминая, как однажды сделала то же самое, но со статуей, и тогда под её рукой чары словно разошлись, давая почувствовать лоснящиеся локоны. Ощущения не изменились — волосы всё те же. — Кто же ты и почему ты мне помогал? — прошептала она под нос. — Потому что так надо. Рей с визгом дёрнулась и, запнувшись, стала падать, но успела ухватиться за тунику эльфа... поэтому упали они вместе. Потирая ушибленную задницу, Питерс старалась незаметно отодвинуться от неизвестного, пока тот, не сдерживаясь, хохотал во всё горло. — Очень смешно, — скривилась Неко, поднимаясь на ноги. Эльф замолчал и с серьезным видом тоже встал, оказываясь на целую голову выше девушки и смотря на неё сверху-вниз. Хотя, смотрел он или нет — непонятно, так как глаза его всё ещё были закрыты, однако наклонил голову он так, словно всё видел. — Да, — кивнул он. — Линк? — недоверчиво спросила Рейнеке, отходя назад. Ожившая статуя мотнула головой в отказе. — Не совсем. Подозрительно щуря глаза, девушка всё дальше отходила от него, готовая в случае чего снимать маску обратно и бежать со всех ног. И почему-то желание это усиливалось с каждой секундой, и когда недоЛинк открыл рот, готовый что-то сказать, Рей побежала. А через пару метров упала в землю, расшибая себе нос сквозь маску. — Будь аккуратней, Лисичка, — по голосу было понятно, что он улыбается. Неко подскочила и тут же чуть вновь не упала — лодыжка отзывалась резкой болью, стоило встать на ногу. — Ну почему так стереотипно, — выдохнула она, изо всех сил держа в себе крики, ругань и слёзы обиды. Увидев рядом протянутую руку, Питерс махнула косой и поднялась сама, начиная тут же охать от боли. С опаской оглянувшись, она напряглась, так как слишком долго Утопленник не показывался и никак не выдавал своё месторасположение. — Тебе помочь? — до скрежета мило поинтересовался недоЛинк с закрытыми глазами, держа руки за спиной. Всё внутри говорило: «Нет!» Но если это очередной ход Бена, то почему бы не действовать так, как она бы не поступила? — Да, — фыркнула Питерс, — помоги мне. Он не выглядит удивленным. Или, возможно, просто так хорошо скрывает это. Однако его тон не меняется, оставаясь всё тем же приторным: — Прошу, — он подставляет свой локоть, за который Рей осторожно хватается. — А теперь куда пойдём? От него не идёт холод, как от тех душ рыжих мальчиков. Нить энергии не тянется вниз. А ещё он ощущается как обычный человек. Рейнеке гонит мысли прочь, чтобы настроиться на основную цель и задать кристаллу путь. Когда камешек вновь начинает указывать направление, Питерс поворачивает голову к эльфу, наклоняется к его уху и шепчет: — Мы идём топить тебя. НедоЛинк замирает, но его выдают вставшие светлые волоски на руках. Рыжая замечает это, но делает вид, словно она тупа как пробка. — Хорошая шутка, — смеётся недоЛинк, больше не задавая вопросов. — Однако, кто ты такой? — как бы между прочим спрашивает Рей. — Статуя Линка, приходящая на помощь. — И как же ты всё видишь с закрытыми глазами? — Я стараюсь полагаться на остальные чувства. — Значит, глаза ты не откроешь. Ясно. — Когда придёт время — обязательно. Питерс усмехнулась. Интригует, но с какой-то стороны она даже боится узнавать правду. Боится оказаться правой в своих догадках. Тем временем, кристалл всё больше начинает дергаться из стороны в сторону, заставляя таким образом нервничать. Что, черт возьми, опять происходит. — Я вернусь позже, — кланяется эльф и исчезает на месте, словно телепортируется. Неко выдыхает облегченно, без лишних телодвижений снимает маску и осматривает развилку: её личная путеводная звезда дёргается из стороны в сторону и не может указать точно. Теперь стоит принять решение самостоятельно. Вокруг ни души, и нет никаких зацепок, указывающих на верный путь, так что, решившись не церемониться, она идёт в ту сторону, которая кажется более страшной. Вполне логично, что Бен прячет эту статую, потому и окружение должно быть устрашающим, чтобы никто не сунулся. Стоило выбрать путь и ступить на него, кристалл тут же вернулся в норму и стал указывать вперёд. Питерс пожала плечами. Насчёт ожившей статуи. Сказать по правде, рыжая воспринимала это как тот самый выбор в видеоиграх, который определяет концовку. Иначе он не появился бы так внезапно, как и исчез. По крайней мере, надо запомнить тот небольшой разговор. Вскоре Рейнеке действительно выбралась к водоёму. Кажется, это было озеро. Скрыто оно было просто мастерски — находилось в огромном кратере. Спускаться вниз с больной ногой оказалось чертовски сложным квестом, так как навернуться тут можно было на раз-два. Но одна мысль подбадривала — скоро всё закончится. Как загипнотизированная этим ожиданием, Рей даже не заметила, как она добралась до берега и зашла по колени в тёплую воду. — Вся правда в воде, — сказала она вслух, надевая маску и скидывая с себя потяжелевший плащ, и завязала шнурок с кристаллом на шее. — Я надеюсь на это! Вдохнув воздух, Рейнеке нырнула, но практически сразу вернулась на поверхность: под водой кромешная тьма, не видно даже собственных рук. Тяжело плыть, когда не видишь ничего. Кристалл тянется вперёд, и можно попробовать просто следовать за ним... Питерс крутит его в руке, ощущая приятный холодок, и уверенно кивает себе. Попробовать использовать остальные чувства, ха? Под водой ни запах, ни слух тебе не помогут. — Что ж, — устало, но с азартом протягивает девушка и уходит под воду, не открывая глаза, а доверяя кристаллу вести себя, чувствуя, как стягивает шею ремешок в нужном направлении. Спустя мгновения она понимает, что видит все под водой — картинка будто бы транслируется в сознание. Маска приятно греет щеки и лоб, и Питерс понимает, благодаря чему она видит. [П/а: В данный момент советую включить песню «Sirotkin — Лисы волки»] Впереди виднеется что-то странной формы, похожее на большую коробку. Или даже... гроб. Рейнеке подплывает ближе, рассматривая её, но не находит ничего больше, чем выцарапанные буквы «Ben». Кристалл чуть ли не тычется в этот гроб, и Неко, упираясь ногами в дно, прикладывает все оставшиеся силы, чтобы поднять крышку. Когда ей это удаётся, открывается вид на статую мальчика, свернувшегося калачиком, словно спящего. Его лицо точь-в-точь с надгробия Бенджамина. Он кажется ангелом, светящимся изнутри, и девушка бы умилилась, будь у неё больше кислорода в лёгких. Но надо спешить. Рука, испещрённая мелкими порезами, касается холодного, немного склизкого камня. Он не превращается в живого человека, как боялась Рей. Это действительно просто статуя. Но глазами лисьей маски она видит пульсирующую точку под своими пальцами, которая разгорается всё сильнее и сильнее, ослепляя на мгновение. Девушка жмурится, не отпуская руку. Её сердце предвкушающе готово вырваться из груди — ведь она смогла. Выполнила свою миссию. Что может быть лучше? Но не успевает она обрадоваться, как голову простреливает адская боль, принося с собой картинки прошлого. Золотоволосый мальчик, безумно любящий свою приставку и новую игру, а также взрослые ребята, решившие, что могут обворовывать тихоню, каждый раз пугая его. Тёмная улица. Тёмные улыбки и смех, будто из преисподней. Жуткий страх, запертое пространство, громкий удар и вода, наполняющая всё вокруг. Боль. Страх. Беспомощность. Сердце сдавливает, что оно вот-вот взорвется. Рейнеке не замечает, как начинает плакать, перенасытившись чужими эмоциями. Ей очень жаль. Камень под рукой исчезает, и девушка открывает глаза — он превращается в пыль вместе с гробом, медленно оседает на дно. Мир возвращает свой истинный цвет, и рыжая сначала не понимает, почему, а потом дотрагивается до лица. Маска исчезла, словно вместе с проклятием Утопленника. Она смотрит на свои руки: кожа затягивается сама по себе, будто ничего не происходило. Восторг мимолетно заполняет сознание. Заместо него тут же приходит тревога, скручивающая живот, и Рей оглядывается на месте, но никого не находит. «Просто паранойя», — думает она, закрывает глаза и, быстро решившись, делает глубокий вдох. Вода наполняет лёгкие, обжигает изнутри. Рей скоро очнётся в своём мире и... больше не будет этого. Она будет свободна, как только выйдет из игры. Сможет жить как раньше. Её здоровье вернётся в норму. И она должна быть счастлива, не так ли? Однако внутри неё пусто. Стягивающий шею ремешок с кристаллом как бешенный дёргается туда-сюда. Всё внутри холодеет: цель не исчезла. Девушкой овладевает паника, она пытается выплыть наверх, но сил уже нет, а сознание медленно покидает её. Рейнеке уже кажется, что кто-то мимолётно касается её плеч, ключиц, талии. Она ловит прикосновение щекой, которое там остаётся дольше, чем где-то ещё. Руки напрягаются, чтобы оттолкнуть настойчивое видение, но... Зачем обманывать себя? Она не хочет, чтобы это прекращалось. Но её ждут там. В реальности. Любимые родители, близкие люди. Это было отличное путешествие, мрачное и коварное, которое наконец хорошо закончилось. Пора заканчивать эту игру. Нужно вдохнуть ещё. Внутри всё жжёт, а сознание медленно покидает тело. Рей улыбается, зная, что проклятие разрушено, и она скоро попадёт домой. Губы ловят мимолетное холодное касание, и, едва что-то понимая, Рей приоткрывает глаза, хотя почти ничего не видит. На её талию ложится рука, и Питерс ощущает, как касается грудью и животом чужого тела, а по её раненой щеке скользят длинные пальцы. Лицо эльфа так близко, она ощущает его губы на своих губах, а после — и воздух, который он передаёт. И она видит его глаза. Кроваво-красные.***
Рядом слышны тихие шаги, и вот, тёплая ладонь накрывает её холодную. Питерс поворачивает голову и с удивлением смотрит на напряженное лицо своего брата. Темные волосы спадают на лоб и лезут в глаза, но он их не поправляет; поджимает губы, смотрит на неё так, будто извиняется за все свои грехи. — Ты совсем бледна, — произносит он, второй рукой поглаживая её щеку. Рей улыбается, она так давно не видела Эрика. Он совсем уже возмужал, хотя уезжал от них таким пацаненком. — Привет, Эрик, — сжимает она его ладонь в ответ. — Почему ты здесь? — Родители рассказали, что с тобой. Я отложил все дела и приехал как смог. Захватил твоих любимых сладостей, — брат натянуто улыбается и показывает полный пакет шоколадок. — Спасибо. Я так давно их не ела... Кажется, Эрик хотел что-то сказать, но быстро передумал, встряхнув головой. Рейнеке улыбнулась на это и перевела взгляд на окно. Солнце только-только опускалось за горизонт, небо наполнялось изумительным алым цветом. Хотелось стоять на берегу и смотреть на этот закат до наступления ночи, чувствовать легкий бриз, греться в лучах уходящего солнца как в последний раз. Но сейчас она даже не могла подняться с кровати без помощи других. — Открой окно, пожалуйста. — А, да, сейчас, — спохватился парень и подскочил к подоконнику, открывая окно настежь. Ветер принёс в комнату странный запах хризантем, Рейнеке даже не поняла, как она распознала запах именно этих цветов, хотя она никогда особым рвением к ним не славилась. В игре пахло совсем не так. В игре всё было совсем не так. Все, кого она встречала, были не такими. Ломать голову можно сколь угодно, но не будешь ни в чем уверен, пока тебе прямо не расскажет зачинщик всего этого. Питерс кашляет: вода из лёгких до сих пор выходит, хотя и прошло уже два дня. Она вспоминает те последние моменты, что находилась в Зельде, и никак не может понять, зачем Бен играл две роли: свою и ожившей статуи. В самый последний момент он передавал ей воздух под водой, но зачем? Возможно, он хотел помешать ей вернуться в реальность. Но опять же, почему? И вообще, правда ли у неё всё получилось? Так много вопросов. Тем не менее, призрак не заявлялся к ней с того момента, как она очнулась. Можно ли сказать, что теперь все в порядке? Что все в безопасности? Почему кристалл все ещё показывал цель? Рейнеке смотрит в пустоту, понимая, что она что-то упустила. Её безэмоциональный голос разрезает тишину: — Я просто хочу жить. — Что? — переспросил Эрик, не ожидавший, что Рейнеке что-то скажет. — Я хочу жить. Вот и всё, — повторила Питерс, заправляя прядь волос за ухо. — Но ты живешь, — поднял бровь брат, присаживаясь рядом. Если бы то, что произошло, можно было назвать жизнью. — Сейчас, как-то, не очень, — через силу посмеялась рыжая, чтобы брат не напрягался. — Расскажи мне, что с тобой. Ты ведь знаешь, я не стану кому-то говорить, даже родителям, — наклонился чуть ниже Эрик, чтобы девушка услышала его тихие слова. Она бы рассказала. Всё, от и до, если бы не одна деталь. Её усилия могут стать напрасными, если брат узнает о призраке, ведь Утопленник не отпустит того, кто услышал о нём. Невыносимо больно обманывать родных, но она не может иначе. Только так она их защитит. — Эрик... Я всё уже им рассказала, так что ничего нового ты не услышишь. Прости.***
— Почему ты здесь? — сквозь помутнённый взор спросила Рейнеке, уже нутром чувствуя появление Бена. Она ожидала, что он когда-то появится. Возможно, даже ждала. — Имею право, — хмыкает призрак над ухом, но Рей уже не дёргается — она совершенно не реагирует. — Тогда, — голос звучит хрипло, говорить тяжело, но она хочет знать, — расскажи мне замысел. Смысл. Как победителю твоей игры. Он холодным ветром проходит рядом, поглаживая её бледные ноги, накрытые простыней, рассматривает палату, оставленные братом шоколадки у стула, словно думая, что сказать, а что нет. — Это всё — лишь игра. Ты даёшь мне жизненные силы, которых совершенно нет у меня. Зачем они мне? Чтобы чувствовать себя живым. Почему в игре я помогал тебе в обличии статуи? Знаешь практику плохих и добрых полицейских? Тут что-то схожее. При том, когда ты остаёшься в игре как можно дольше, я могу вытянуть с тебя больше сил. Предвкушая твой следующий вопрос — кровь является лучшим передатчиком жизненных сил. А зачем я делал то, что делал? Хотелось развлечься, — он дергает плечами и смотрит в сторону. — Знаешь ли, годы одиночества, вечное заточение в игре, это всё... довольно неприятно. Хочется себя чем-то занять. А с годами ты перестаёшь чувствовать сострадание, милосердие и прочее людское дерьмо. Обычные игры становятся скучными. Я нашёл выход, нашёл способ насытить себя жизнью. Поначалу было страшно и стремно, но позже я приноровился. — Зачем в конце ты... Призрак подходит к её лицу и наклоняется непозволительно близко. Неко видит в нём того самого мальчика и слабой рукой тянется, чтобы коснуться лица, и видно, как хочется Бену мотнуть головой, но он этого не делает. Терпит. Рейнеке касается его полупрозрачной щеки и взгляд её наполняется грустью. — Жаль, что я не была рядом тогда. Бен закрывает глаза. — Самопожертвование губит, Лиса. Какое бы сильное желание спасти всех у тебя ни было. Кто же в конечном итоге спасёт тебя? Он больше не кажется чудовищем. Рейнеке ненавидит саму себя, когда признаёт это. — Почему в воде ты меня... — она не может договорить, так как грудь сдавливает изнутри, и Питерс отчаянно пытается дотянуться до кислородной маски, висящей рядом. Рука мертвеца хватается за маску и тут же прижимает к носу Питерс. — Аж смотреть жалко на твои потуги, — фыркает он, но удостаивается благодарного взгляда. — Это была твоя четвёртая и последняя игровая жизнь, я не хотел, чтобы ты закончила её так рано. Рейнеке закрывает глаза, не понимая, что сейчас творится в её душе. Она хотела спасти своих близких и она сделала это. Но что же, черт возьми, не так сейчас с ней? Говорят, человек рождается в одиночестве и в одиночестве умирает. — Ты достаточно меня развлекла. Таких эмоций я не чувствовал давным-давно. Из уважения к тебе я обещаю никогда впредь не нападать на твою семью. Можешь не волноваться за них. Бенжамин проходит к окну, задумчиво смотрит вдаль. Как обычный человек. Как бесконечно одинокий уставший человек, который просто хочет жить. В груди Рейнеке ноет с каждой секундой всё больше, и она не может понять, почему. Питерс смотрит на эльфа, который становится всё более материальным: через него больше не разглядеть комод, стоящий перед её кроватью. От него словно исходит свет. Пускай его глаза остаются черно-красными, они больше не пугают. До ушей едва доносится писк аппарата, стоящего по левую сторону от неё, но она слышит тихие слова Бена. — Я уважаю твой выбор, так что скажи: готова ли ты в последний раз сыграть со мной в игру?