Such a wrong love

Никогда не было у вас чувства, что ты просто хочешь лежать, ни о чём не думать, никуда не уходить, быть с тем, кто делает тебя счастливым? А вот я впервые это почувствовал на своей шкуре и, знаете, врагу бы такого не пожелал. В последнее время, я превратился в сопливую тринадцатилетнюю девчонку. Меня самого от себя тошнит. Но я чертовски зависим от Джерарда и понимаю, что сейчас мне будет очень трудно сделать этот шаг. С другой стороны, мне это пойдёт на пользу, ведь Джи не будет рядом постоянно. Придёт время, и наши пути разойдутся. И вот сейчас, я стою и смотрю в глаза этому чокнутому, и вот сейчас, я должен отпустить его. Должен разорвать то, что не успело даже начаться. Через пару месяцев он забудет обо мне и будет развлекаться с другими парнями или девчонками. Я слышу, как плачет мама, утыкаясь носом в плечо мудаку, которым является мой папаша. Я слышу всё, что происходит вокруг, но не слышу себя. Будто я хочу что-то сказать, но не могу. В уголках глаз уже скопились слёзы, которые я так долго удерживал в себе. Я будто отрываю кусок себя и оставляю его здесь, в Джерси, а сам должен сесть в этот чёртов автобус и уехать отсюда. И это ужасно сложно сделать. Ты понимаешь, что вдруг всё стало хорошо, но удача никогда не повернётся к тебе лицом. Я мог всё это остановить, если бы не убежал тогда из дома, а просто убедил маму, что я исправлюсь, и, возможно, я сейчас бы сидел дома, в обнимку с Джерардом, и смотрел телевизор. Кстати о Джи. Он подавлен не меньше меня. Он теряет не только лучшего друга, но и всё то, чем дорожил. Вчера, он пообещал, что каждый день будет звонить мне, а может даже, и письма писать, насчёт чего я сомневаюсь. Но это было чертовски мило. Иногда важно знать, что о тебе заботятся, постоянно думают и ждут дома. Ты получаешь намного больше тепла, чем от простых слов «я люблю тебя». Я чувствую себя счастливым и защищённым с Джи, вернее чувствовал. То, что было мне по душе, так быстро закончилось. А я ведь успел уже свыкнуться с мыслью, что мне нравятся парни. — Мне… Мне уже нужно идти, — еле выговорил я. — Что? Уже? — мама оторвала голову от папиного плеча и посмотрела на меня своими заплаканными глазами. — Да, — ответил я. — Ещё нужно чемодан загрузить. — Я помогу, — машинально и без эмоций проронил Джерард. — Я помогу загрузить багаж. — Спасибо, Джи. Это так мило с твоей стороны, — мама мило улыбнулась моему… Кому? Другу, наверное… — Да не за что, — Джи усмехнулся. — Вы так говорите, будто это не мы знакомы с вами около десяти лет. — Да, — Линда рассмеялась, взяв отца за руку, от чего я скривился. — Нам уже пора. Мне нужно на работу, так что мы пойдём, — мама подошла ко мне и поцеловала в макушку. — Береги там себя, — прошептала она, заправляя прядь моей чёлки за ухо. — Ты же знаешь меня, мам, — я улыбнулся. — Вот поэтому и прошу тебя, — она погрозила мне пальцем и, напоследок помахав рукой, пошла к выходу вместе с отцом, который не сказал даже ни единого слова. Мне же лучше. Повисло минутное молчание. Так много хотелось сказать, но я не мог подобрать слов. Казалось, что сейчас они будут лишними. Я смотрел на носы своих кед и молчал, не зная, как начать разговор. — Вот и всё, да? — зачем-то ляпнул я. — Всё вот так закончилось, не успев начаться. Я посмотрел на него. Он выглядел… Удивлённым? Он просто молчал и вопросительно смотрел мне в глаза. — Не правда, — всё так нашёл он, что ответить. — Не говори так. Я же сказал, что буду звонить. Нашу долгую дружбу не может разрушить какая-то поездка. — Так всё-таки дружбу? — спросил я, а потом тысячу раз пожалел, что сказал это. — Я не знаю, что между нами происходит, — сознался он. — Иногда, я хочу целовать тебя, кричать всему миру, что влюблён в тебя. Но иногда, я понимаю, что тогда придёт конец нашей дружбе. — Разве одно мешает другому? То есть, зачем быть, как все? Мы можем целоваться в тоже время, когда играем в приставку, — после этих слов, я залился румянцем. — Но об этом нет сейчас смысла говорить, — спохватился я. — Только не говори мне, что ты считаешь, что это конец. — А разве это не так? Он не ответил. Он просто медленно подошёл и впился в мои губы. Что-то в этом поцелуе было новым для меня. И тут я понял, что Джи просто пытается доказать, что всё не так, как я себе представляю. Этим он хочет показать, что нуждается во мне, хотя я это и так прекрасно знаю. Его губы слишком мягкие и сладкие. От них невозможно оторваться. Он — мой наркотик. Я слишком стал зависим от этого человека, но мне нравилось это. Я не думал о том, что будет дальше. Такими моментами нужно наслаждаться здесь и сейчас.

***

Через два часа я приеду в Нью-Йорк. Джи помог мне загрузить вещи, всё время обещая, что мы будем вместе. Такие слова вселяют надежду. Я смотрю в запотевшее окно, пытаясь разложить в голове всё по полкам. Слишком много событий произошло, от этого голова идёт кругом. Рядом со мной сидит восьмидесятилетний старикашка и храпит на весь автобус, из-за чего мне трудно сконцентрироваться. Чтобы хоть чем-то отвлечь себя, я достал наушники и включил музыку на всю громкость, лишь бы не слышать своего соседа. На улице пошёл дождь, и мне стало немного лучше. Всегда любил дождь. Ощущения, будто сейчас тебе не одному плохо, и небеса показывают это. Через полчаса, я понял, что засыпаю. Я сделал музыку чуть тише, но не выключил совсем, а то старик явно не даст мне уснуть. Минут через десять, я полностью погрузился в царство Морфея.

***

Вот за что я люблю Джерси, так это за то, что там всегда тихо, нет такой суматохи, пробок, чего не скажешь о Нью-Йорке. Люди повсюду спешат куда-то, не смотря по сторонам. Все замкнутые, неразговорчивые и эгоистичные. Как паршиво. Я нашёл на карте то место, куда мне и нужно добраться. Сев на нужный автобус, я представлял себе, как выглядит эта школа. Наверное, она слишком тёмная, страшная, старая. Как раз место для таких, как я. Ехать нужно минут двадцать, от силы. Это здание находилось на одной из центральных улиц города. У прохожих я спросил, как найти его. Оказалось, что это, как школа-интернат. Здесь учатся те люди, которые живут слишком далеко от дома. Но конечно же, это не простые подростки, а те, у кого крыша поехала, и они начали творить непонятно что. Увидев школу, я немного был шокирован: это оказался четырёхэтажный дом, обшитый бежевым сайдингом, новые пластиковые окна, ухоженный сад и милый дворик на задворках. Это, конечно, не то, что я себе представлял, но мне нравится. Постучав в железную дверь, мне открыла женщина, лет тридцати пяти. По её одежде можно сразу сказать, что она тут работает горничной: тёмное облегающее платье ниже колен, волосы собраны в аккуратный пучок, а на бёдрах расположен белый фартук. — Вы что-то хотели? — доброжелательно спросила она. — Эм, да. Я приехал к директору этой школы. Если повезёт (или нет), то буду новеньким здесь. — Ах, вот оно что! Пойдём со мной, — женщина впустила меня внутрь и повела по бесконечным коридорам. Стены здесь выкрашены в белый, точь-в-точь как в больнице. Повсюду какие-то двери с табличками, а рядом с ними стоят железные лавочки. Некоторые лампочки сгорели, и, наверное, всем всё равно, раз никто не собирается их менять. Судя по табличкам на дверях, здесь живёт только персонал: повара, уборщицы, доктора и учителя. На верхние этажи меня пока не повели, значит кабинет директора расположен тоже на первом этаже. Всю дорогу эта горничная молчала. По коридорам эхом отдавался стук её каблуков. Завернув за угол длинного коридора, я заметил красивую лаковую дверь, которая заметно отличалась от других. «Наверное, это и есть кабинет директора» — подумал я прежде, чем мы остановились у этой двери. — Тебе сюда, — безразлично ответила женщина. - Если ты хочешь тут учиться, то я уверена, что директору ты понравишься. В чём прикол? Если я хочу тут учиться. А разве у меня есть выбор? Директор берёт всех таких, как я. Я ничего не ответил ей, а только постучал в дверь. Услышав негромкое «войдите», я запаниковал. Мне было страшно входить сюда только из-за того, что я мог не поладить с ним. А если я не полажу с ним, то это значит, что моей жизни придёт конец. Я взглянул на горничную. Она мило улыбнулась мне и положила руку на плечо. — Он не страшный и не кусается, — так, стоп! Мне кажется, или она разговаривает со мной, как с ребёнком? — Я не боюсь, — твёрдо ответил я и открыл дверь. Комната была среднего размера, но выглядела, как хоромы какого-нибудь императора: возле двери стоял рыцарь в доспехах из золота, рядом с ним стоял большой кожаный диван, повсюду живописные картины, в углу комнаты стояли большие золотые часы, а по середине — письменный стол, на котором и восседал мужчина, лет сорока пяти. Выглядел он очень опрятно: выглаженная белая рубашка, серый галстук и, такого же цвета, пиджак. Остального я не видел. Его волосы были аккуратно уложены, а во рту находилась дорогая сигара. Увидев меня, а не кого-то из своих подопечных, он выкинул сигару и приказал сесть на стул, находящийся рядом со столом. Я неуверенно прошёл до стула и медленно сел. — И так, мистер, чем обязан помочь? — любезно спросил он, сцепляя руки в замок. — Я принёс документы для поступления в вашу школу, — я вытащил нужные бумаги из рюкзака и протянул их мужчине. — Хм… Ну хорошо, — он достал какие-то папки и начал заполнять какие-то бумаги. — Фрэнк Айеро значит, — проговорил он через пару минут. Боже, этот человек не сделал ошибку в моём имени и фамилии! Да я уже люблю этого человека! — Позволь ознакомить тебя с правилами: подъём в семь часов утра, завтрак — в восемь часов утра, в пол девятого — занятия, в два часа дня — обед, в девять часов вечера — ужин, а в пол одиннадцатого — отбой. На уроки не опаздывать, ночной режим не нарушать. Что-то из этих пунктов не будет выполнено — будешь исключён отсюда. Кабинеты расположены на втором этаже, столовая — на первом. На третьем и четвёртом этажах расположены спальни. В каждой комнате по две-три кровати. Вот тебе расписание уроков и ключ от комнаты, — он подал мне листок с ключом. — Твоя комната на третьем этаже. Удачи и добро пожаловать! Поблагодарив мистера Гордо, я вышел из его кабинета. Оказалось, что эта женщина всё ещё находилась здесь. — Меня Кристин зовут, — она протянула мне свою ладонь и улыбнулась. — Фрэнк, — я пожал её руку. — Фрэнк Айеро. — Очень приятно. Тебя проводить? Какой у тебя номер комнаты? — Было бы неплохо, спасибо. Номер шестьдесят три, — я протянул ей ключ от комнаты, на котором висел брелок с цифрой той или иной спальни. — Пойдём, — она быстро зашагала по коридору и свернула направо. Оказалось, что там находилась лестница. Поднявшись на третий этаж, я заметил, что он сильно отличался от первого: бежевые стены, тёмный линолеум, коридоры намного шире, есть балкон (есть, где покурить), и нет никаких стульев или лавочек. Около лестницы висела табличка «Спальни мальчиков». Значит, спальни девочек на четвёртом этаже. — Вот твоя комната, — сказала Кристин, когда мы остановились у одной из дверей. — У тебя всего один сосед. Удачи тебе, — она отдала мне ключ и пошла обратно вниз. Всунув ключ в скважину, я прокрутил его и дёрнул за ручку. Первое, что мне бросилось в глаза, это большое окно, почти во всю стену. А со стороны они казались намного меньше. — Ты новенький или заблудился? — я увидел кровать около двери, на которой сидел парень моего возраста. Его волосы были окрашены в тускло-зелёный цвет и свисали на плечи. В ушах у него были тоннели, как и у меня, бровь проколота, а одежда выглядела старой. Он одет в узкие чёрные джинсы и свободную красную футболку. Он чем-то напомнил мне Джи, от чего настроение резко ухудшилось. — Новенький, — буркнув себе под нос, я свалил свои чемоданы на свободную кровать. — Я — Майк, — представился мой сосед. — Фрэнк. — Я смотрю, ты не совсем разговорчивый. — Я бы посмотрел на тебя, если бы тебя насильно сюда запихнули, — проворчал я, открывая чемоданы. — Не строй из себя главного. Тут все находятся не по своей воле, — сказал Майк и надел наушники, показывая, что не собирается продолжать разговор. Ну круто, Айеро! Ты тут и дня не пробыл, а уже не наладил отношения со своим соседом. Как-то неловко вышло. Разобрав все свои вещи по полкам, я подошёл к Майку и стянул с него наушники. — Эй, чего тебе? — недовольно спросил он. — Прости меня. Просто я немного не рад, что оказался здесь. Расскажи мне лучше что тут, да как, — я сел к нему на кровать, подобрав ноги под себя. — Тут не так плохо, как ты думаешь. Здесь все ходят группами. Здесь не любят тех, кто ставит указания. Тут все равны между собой. Найди себе компанию и туси с ней, тогда к тебе не будут приставать. Так же тут не любят стукачей. Расскажешь про кого-нибудь директору, то тебе не поздоровится. Лучше сразу узнать, кто с кем встречается. Будешь подкатывать к занятой девчонке — будешь избит её парнем. В классах, один за всех и все за одного. Будешь отставать в учёбе — твой класс опустится в рейтинге и тебе не поздоровится. Всё понятно? — Да вроде бы. — Тогда милости прошу, — он развёл руками и откинулся головой на подушку. Надеюсь, что мне тут понравится.