***
Я видел, с каким лицом заходил в палату Уэй-младший и с каким он оттуда выходил. Мне на мгновение показалось, что я просто отрешён от жизни и это всё просто не очень смешная шутка. Вдруг, я сейчас зайду туда, а там стоят Рэй, Джам, Линз и сам Джи. Целый и невредимый. Они прокричат что-то наподобие «Купился!», зальются хохотом, а я снова увижу улыбку Уэя, подойду к нему и просто обниму до хруста костей. Передам ему всё, что накопилось во мне за эти полгода: боль, страдания, стыд перед любимым человеком, ненависть к себе, ночные кошмары и прочее-прочее. А он просто улыбнётся, и я всё забуду, ведь он рядом, и с ним всё хорошо. — Идёшь? — Майки вернул меня в реальность, слегка дотронувшись до моего плеча. — Да, я иду, — я буквально убеждал себя, что мне нужно это сделать. — Тебя подождать? — Эм… Думаю, нет. Я сам доберусь. — Фрэнк, мне… — Я справлюсь, Майки. Поверь. — Главное, чтобы ты в это поверил, — тихо добавил Майки, запихивая руки в карманы джинс. — Приедешь на похороны Донны? — Конечно. Ещё спрашиваешь. — Думаю, Джи был бы рад этому, — ответил он и, развернувшись, пошёл к выходу, даже не попрощавшись. Дождавшись, пока Уэй скроется за поворотом коридора, я пытался унять дрожь в коленях, попутно вытирая мокрые от страха ладони о джинсы. Сейчас я выглядел наверняка белее призрака, потому что проходящие мимо люди смотрели на меня либо с отвращением, либо с сожалением, либо с ужасом. Я стою напротив палаты №37 уже около пяти минут и всё никак не могу решиться зайти туда. Вобрав побольше воздуха в легкие, я дернул ручку двери, и та со скрипом открылась. Несколько мелких шажков, и я вижу перед собой это бледное, как у мертвеца, лицо, огромнейшие синяки под глазами, синие губы и тонкие холодные руки с сильно выпирающими венами. Его волосы беспорядочно расположились на белоснежной подушке. На окне стояло несколько фикусов, которые наверняка принёс кто-то из родных, ведь мало, кто знал, что Джи любит фикусы. Я присел на рядом стоящий стул, взял эту хрупкую фарфоровую руку в свою и легко провёл большим пальцем по тыльной стороне ладони. На ухо раздражающе пищала аппаратура, поддерживающая состояние Джерарда. Я не помню того момента, когда с моего лица скатилась первая слеза. — Привет. Гробовая тишина, аппаратура всё так же назойливо действует мне на нервы. Почему я надеюсь на чудо? Ведь это не романтический фильм, после которого влюблённые будут вместе до конца своих дней. Это не книга, где герой, сказав любимому человеку «Я люблю тебя» и проронив слезу, сможет пробудить свою любовь. Это всего лишь серый и уродливый мир, где нет счастливого конца. — Господи, ради всего святого, Джи, прости меня. Ряди Бога, прости. Если бы я только знал, что всё вот так вот закончится, то никогда бы не послушал Майка. — Я резко встал, подошёл к подоконнику и громко ударил по нему кулаками. — Ненавижу ублюдка! — Молодой человек. — Дверь открылась, и в палату зашла молодая рыжеволосая медсестра. — Я вынуждена попросить вас покинуть помещение. — Что?! Почему?! — я всё ещё кричал. — Молодой человек. Это больница. Здесь нельзя кричать и портить чужое имущество. Я прошу вас покинуть помещение.***
29 дней до отключения аппаратуры Его лицо стало намного бледнее со вчерашнего дня. Его тело, накрытое ядовито белым одеялом, всё также неподвижно лежит. Губы посинели, а под глазами образовалось ещё больше тёмных кругов. Ледяные руки покрыты тонкими заметными венками. Я сел рядом с ним, обхватив его запястье своими ладонями. Я не помню, что говорил в тот день, потому что разум был покрыт белой пеленой. Я только помню, как уже тысячный раз извинялся перед ним, как моё лицо всё снова и снова было в слезах и как на прощание я поцеловал его бледные неживые губы. Увы, чуда не произошло. 28 дней до отключения аппаратуры Сегодня мы были вместе с Майки. Он принёс их старый детский фотоальбом. И снова без слёз не обошлось. Хочется сказать себе: «Возьми себя в руки, мудила!», но зачем? Какой в этом смысл? Я устал притворяться тем, кем не являюсь. Из-за моей лжи пострадал любимый человек, и уже не думаю, что хоть когда-нибудь кому-нибудь солгу. Меня всегда поражало свойство семьи Уэев - запечатлеть каждый момент в жизни Джерарда и Майки. За сегодняшний вечер, мы пересмотрели с ним два фотоальбома, где обоим даже не стукнуло ещё и пяти лет. Конечно, без моих фоток и компромата не обошлось. 27 дней до отключения аппаратуры Я не мог сегодня посетить Уэя, так как должен был встретить Стива, а потом мы уехали за документами арендованной нами квартиры. Конечно же, я не утаил от друга все подробности нескольких дней его отсутствия, ведь Стив и так был в курсе про Джерарда и то, что произошло. В этот день мне удалось хотя бы на несколько часов почувствовать себя живым и настоящим. Пока Стив был в поездке, я не выходил из дома, разве что только ходил в больницу и выгуливал Молли. А сейчас, когда он снова рядом и оказывает свою поддержку, я начинаю восстанавливаться. Эта черная огромнейшая дыра в сердце начинает казаться меньше, а боль с каждым днём уменьшается. 26 дней до отключения аппаратуры Сегодня с самого утра мы с Майки и Стивом покинули Нью-Йорк. Ребята сразу же нашли друг с другом общий язык и всю дорогу до Джерси болтали без умолку. А приезд в родные края не очень хорошо сказался на мне. Боль возвращается. Приехав в Джерси, я повёл Стива к себе домой, пообещав Майки, что мы буквально через час подойдём к нему. Дома я познакомил друга с матерью, показал свою комнату, рассказал всё, что помнил с детства, весёлые моменты, мама накормила нас обедом, и мы двинулись к дому Уэев. Никогда не помнил, чтобы этот светлый и милый дом казался таким серым и унылым. Кроме нас троих, здесь никого не было. Угнетающая обстановка снова вызвала во мне дикую боль, поэтому я был вынужден оставить парней одних за чашкой кофе и выйти на задний двор. Лучше бы я этого не делал. Воспоминания нахлынули, как огромная волна. Каждый метр на заднем дворе Уэев напоминал мне детство. Именно здесь мы с Джерардом играли в пиратов, здесь мы рисовали наши комиксы, здесь подшучивали над маленьким Майки, здесь рассказывали свои секреты и делились воспоминаниями. Здесь я бывал почти что каждый день. Я подошёл к забору, где когда-то была дырка, через которую мы постоянно за кем-нибудь следили. Она осталась такой же, только трещин от неё стало гораздо больше, а сам забор из белого превратился в тусклый серый оттенок. Я улыбнулся воспоминаниям, которые пробирались в мою голову каждую секунду. И тут я вспомнил, что где-то рядом с этой дыркой должна была остаться наша надпись «G+F=Forever together», написанная детским корявым почерком Джерарда. Мне не нужно было долго её искать, так как я помнил каждую мелочь в этом дворе, как свои пять пальцев. Надпись стала в разы тусклее, а буква «G» еле заметна. Я достал из-под ступенек крыльца спрятанный нами с Джи карандаш для комиксов и подправил надпись, попутно вытирая рукавом слёзы на щеках. За всё в этой жизни нужно платить. 25 дней до отключения аппаратуры Собралось много людей на этом же самом заднем дворе. Как бы сложно мне ни было, но должен сказать, что все эти люди — родные и близкие Донны. И да, сейчас я стою рядом с её надгробием и смотрю на её омертвевшее тело, бледные губы и изящное вечернее платье. Вчера я выплакал всё, что только было во мне, поэтому сил и слёз больше нет. Этот день надолго отложится в моей памяти. 20 дней до отключения аппаратуры Мы вернулись обратно. Стив был вынужден срочно уехать в офис по работе, а я погулял с Молли и вернулся в больницу. Никаких изменений за эти пять дней не было. Всё такой же бледный и холодный. Я занял своё полюбившееся место и в подробностях рассказал то, как ходил по заднему двору и вспоминал всё, что было в детстве, как прошли похороны Донны и как же мне жаль, что всё вот так произошло. Мне удалось на несколько часов крепко уснуть, держа Джи за руку. Вскоре снова пришла медсестра и попросила удалиться, так как началась профилактическая работа. 16 дней до отключения аппаратуры Всё это время я практически ни на шаг не отходил от Джерарда. Я постоянно был с ним. Иногда даже подумывал о том, чтобы притащить сюда раскладушку и не покидать его даже ночью. Времени остаётся всё меньше и меньше, а результатов просто никаких. В моей голове зародилась идея, которая теперь уже никогда не выйдет оттуда. Рано или поздно я сделаю это. 10 дней до отключения аппаратуры Я познакомил Джи со Стивом. Он извинился перед Уэем за то, что всё же забрал меня с собой в Нью-Йорк и заставил его волноваться. Это так мило с его стороны. Возможно, именно поэтому я доверился ему в первый же день нашей встречи. Позже приехал Майки и сообщил, что недавно разговаривал с главврачом. Тот сказал, что подписать нужные бумаги надо за пять дней до отключения, после чего я очень сильно взбунтовался, ведь за эти дни он мог бы очнуться. Майки заверил меня, что в последние пять дней уже никто не приходит в себя, но я просто отказывался в это верить. В итоге нас снова попросили покинуть больницу. 6 дней до отключения аппаратуры Я должен это сделать. Идея не выходит из головы. Я должен.***
— Алло? — светловолосый мужчина впопыхах пытался найти на рабочем столе, заваленном всяким хламом, свой мобильный телефон. — Привет. — Ох, Фрэнки, это ты. — Спокойно выдохнув, парень удобно устроился на кресле. — Стив, я хотел сказать, что поздно приду сегодня домой. — Что? Почему? Что-то случилось? Такое ощущение, что ты дрожишь, всё в порядке? Мне приехать домой? — Нет, Стив, всё хорошо. Я в порядке. Просто… Мой старый друг приехал из Джерси. Хотели сходить в бар, выпить. — Можете посидеть у нас дома, в чём проблема? — Думаю, ему будет комфортней в баре. — Фрэнк, ты меня пугаешь. Пообещай, что всё будет хорошо с тобой. — … — Фрэнк?! — Всё, Стив, мне пора. Он уже приехал. Увидимся завтра. Ты классный. Спасибо тебе за всё. — ФРЭНК!!!***
Отложив ручку в сторону, я ещё раз пробежался глазами по тексту, который только что написал. Я так долго шёл к этой цели и наконец-то достиг её. В душе полностью пусто, и мне не страшно. Я не смог дозвониться до Майки, что до жути меня огорчило, ведь больше шанса не будет. Мне пришлось написать ему банальное смс. «Пытался дозвониться до тебя, но ты не брал трубку. Сейчас тебе покажется, что я несу чушь, но ты вспомнишь об этом сообщении, когда будет нужно. Просто запомни — правый верхний карман рубашки. Понял? Чувак, я так рад, что ты есть. Спасибо за воспоминания.» Бросив телефон с седьмого этажа вдребезги, я схватил письмо, аккуратно сложил его и засунул в правый карман рубахи. Схватив свою потрёпанную кожанку, я ещё раз крепко обнял Молли и поцеловал её на прощание, говоря ей вслед, что она бы поступила так же, будь на моём месте. Я выскочил на парковку и тут же взглядом нашёл нашу недавно купленную машину. Я завёл её и медленно тронулся с места. Музыка была выключена, я был погружен в свои мысли. Правильно ли я поступаю? Может, стоит ещё раз подумать над этим? Тряхнув головой, я убрал эти мысли куда подальше и просто морально готовился. Сумерки опустились на город, зажглись яркие фонари, и на душе появилось хоть какое-то тепло. Я выехал на ту самую трассу, на которой мы встретились со Стивом и окончательно обрубили общение с Майком. Для него у меня тоже нашлось кое-какое место для пары «тёплых» слов. Зло всегда вернётся бумерангом. — Я надеюсь, ты простишь меня, Джерард Артур Уэй, — тихо пролепетал я и тут же резко вырулил на встречную полосу.