В твоих руках

POV Деймон — Тебе правда не трудно? — помогаю Кэтрин выйти из машины, и ее рука такая легкая в моей ладони, что я невольно улыбаюсь себе под нос, поджав губы. — Я понимаю, ты хочешь помочь, но десять страниц… — Это просто, — отзывается она, покачав головой.       Мы проходим по ресторану и, заняв зарезервированный заранее столик, заказываем какие-то закуски, особо не уделяя им внимания. Мы здесь не ради еды, а ради разговора, чтобы узнать друг друга получше, просто поговорить, а не наесться. — Понимаешь, — отложив меню, Пирс поправляет кудри и смотрит в стол, комкая в руках салфетку, — я несколько лет преподавала в университете уроки истории. Это мое хобби, с детства увлекалась этим предметом, читала книги, ходила в музеи, посещала курсы, все, что касалось тем или иным боком истории. И когда меня наконец приняли на роль учителя, я была счастлива. — Но педагог — профессия не из легких, верно? — Конечно. Проверять огромное количество домашних заданий, готовиться к уроку, ездить на дополнительные курсы… Все это очень утомительно, но я знала, что это мое, что мне это интересно, и я была готова мериться со всем, что включало в себя мое хобби. На мои лекции ходили преимущественно парни… — Что не удивительно, — усмехаюсь я, и она косится на меня своими кошачьими глазами, хитро блеснув ими. — И некоторые из них не раз намекали на, скажем, внеурочные занятия. Я, естественно, отказывалась, на что они обещали донести декану, что я их совращаю и трачу урочное время на пошлые намеки. — Да ладно? — Я не особо верила, потому что это слишком глупо, да и было понятно, что, вероятнее всего, поверят мне, а не кучке влюбленных подростков, но все же было все труднее и труднее ходит на занятия. А как-то раз, перед самыми праздниками, я пришла в кабинет, а пятеро моих учеников лежали на партах в розах, свечах и полностью обнаженными. Я была так удивлена, что минуту не могла вообще двигаться, и в этот момент, естественно, по закону паршивости зашел декан. — Я так понимаю, он все-таки поверил им, а не тебе. — Они начали оправдываться, мол, я их шантажировала, что, если они не переспят со мной, я не поставлю им зачет и у них будут проблемы. — И он купился? — ошарашенно вскидываю брови, а она только пожимает плечами и делает большой глоток из своей чашки. Я так увлекся ее рассказом, что даже не заметил, что принесли наш заказ. — Что, серьезно? — Он сказал, что уже сталкивался с таким развитием событий. Что если я не хочу пометку в книжке, то я могу уйти по собственному желанию, без шума и разборок, потому что как специалист я его удовлетворяю. Я и ушла, поняв, что больше, видимо, не пойду в учителя, хотя это было мечтой всей жизни… — шатенка замолчала, поджав губы, и я, потянувшись, крепко сжал ее руку, улыбнувшись. Она вскинула глаза и ответила мне теплой, легкой улыбкой. Потом, встряхнувшись, она немного расслабилась, откинув с лица волосы, — но что мы все обо мне да обо мне? Расскажи и ты что-нибудь. — Мне нравится тебя слушать. — Даже не сомневаюсь, — улыбается она, облизав губы, — но в любом случае — расскажи хотя бы о своей, я так поняла, сестре. Елена, верно? — Да, Елена, мое личное недоразумение. — У вас такая… заметная разница в возрасте. — Просто мы не родные, — она выгибает бровь, и я усмехаюсь. — Понимаешь, у нее умер отец, и ее мать вышла замуж за моего отца, переехав к нам. Елене на тот момент был один год, мне недавно исполнилось двенадцать. И получилось так, что ее мамаше было вообще плевать на ребенка, отцу она была как лишняя спица в колесе, второй ребенок ее матери был у какой-то другой части семьи, правда, позже и он свалился к нам в дом, и в итоге мне пришлось не столько учиться и идти по жизни, а больше заботиться о маленькой сестре. И мы привязались друг к другу, — улыбаюсь, вспоминая, как Елена делала первые шаги, что ее первым словом было «Дей», ветрянка, первый класс… — Да, привязались, — повторяю я и ловлю ее нежный взгляд, от которого внутри все как-то переворачивается. Черт, я, кажется, и правда влюбился. Уму не постижимо. — Но вы только… родственники? — в ее глазах танцуют бесенята, и я морщусь, поджав губы. — Обычно я за такие вопросы зубы выбиваю, но… — Ой, мне мои нужны, — она прижимает руку к губам, покрывшись румянцем, — может, не надо? Я буду себя хорошо вести. — Или наоборот — слишком плохо? — многозначительно смотрю на нее, и Кэтрин кусает нижнюю губу, подавшись вперед. — А это уже как пойдет, мистер Сальватор. В любом случае через два часа мне нужно уходить, чтобы до вечера успеть написать доклад твоей сестре. — Да, Лена… — закатываю глаза, откинувшись на спинку дивана, — я до сил пор не понимаю, как она умудрилась забыть о нем. У нее голова дырявая, верно, но чтобы до такой степени… — Она плохо учится? — Нет, вовсе нет. Я с детства вдолбил ей, что, если она будет плохо учиться и у нее будут двойки, ее жизнь из малины превратится в каторжные работы. Так что это она впитала если не с молоком матери, то уж с молокозаменителем точно. Просто, понимаешь, она еще ребенок — романтична, ветрена, если влюбится — то это чистой воды дурдом, ей то в кино, то в цирк, то в парк аттракционов, то дома скучно, пошли в клуб, и так постоянно. Она просто не может быть в одиночестве, не умеет жить самостоятельно. Она привыкла с детства, что я иду рядом с ней и поддерживаю ее под локоть, убирая из-под ее ног прутики и камешки, чтобы она, не дай Бог, не упала и не поскользнулась. — Ты ее, видимо, очень любишь? — Больше жизни, — киваю я, и она улыбается, но как-то напряженно, исследуя глазами рисунок на скатерти. Кажется, пора меня тему. — Теперь, видимо, мы говорим только обо мне, о моей жизни. Может, стоит чередоваться? — Думаю, это верно.       Еще почти час мы разговариваем обо всем, вспоминая какие-то истории, шутки, касаясь немного своей жизни, увлечений, работы. Она рассказывает о том, как стала соцработником, я надавливаю на свой актерский и модельный бизнес, тщательно следя за тем, что говорю, чтобы мой рассказ лился максимально искренне и непринужденно. Вот почему я не люблю откровенные разговоры, так это потому, что может выплыть та информация, которой я не хочу делиться, и получается, что я нахожусь в постоянном напряжении, обдумывая, что говорю, и не получается особо расслабиться, как хотелось бы в компании Кэтрин. — А почему ты решил стать актером? — Я не решил. Я просто как-то привел Елену в школу, а у них там шла репетиция, и им не хватало какого-то персонажа, и меня попросили заменить. Я даже особо не старался, просто пытался прикрыть пустое место. Потом же оказалось, что в конце зала сидел какой-то театральный критик, приглашенный на репетицию, и он впоследствии предложил мне работу, сказав, что я могу еще раскрыть свой потенциал. Так и пошло — небольшие роли, второстепенные, а потом и главные. Затем стали предлагать фотосессии, интервью, поездки, гастроли, и я утонул в мире шоу-бизнеса. — Ты так говоришь, словно это плохо. — Да не особо. — Тогда тебе не нравится? Получается, что так. — И тут не могу согласиться. Мне нравится перевоплощаться в разных людей, играть на сцене, видеть себя по телевизору, осознавать, что меня узнают, любят, фанатеют с меня. Это круто. Просто иногда хочется… — Скрыться? — предполагает Кэтрин, сжав мою руку, и я ловлю ее понимающий взгляд.       Я не помню, когда в последний раз до такой степени увлекался женщиной. Она веселая, с чувством юмора, в меру кокетка, нереально красивая и чертовски сексуальная. Но, как ни странно, мои желания относительно нее почти не зацикливаются на желании трахнуть ее хотя бы на этом шикарном столе. Почему-то сейчас я хочу побольше узнать о ней, поговорить, обсудить, узнать ее мнение о каких-то вещах. В общем, что-то не так, но я реально не могу отлипнуть от нее. Надеюсь, это лечится. — Я приду через минуту, хорошо? — поднимаюсь со стула, и Кэтрин, вскинув глаза, легко кивает, выдавив улыбку. — Не скучай пока. — В компании пиццы? Ни за что.       Улыбаюсь и, подмигнув ей, иду по коридору, пытаясь вспомнить, в какой стороне здесь находится туалет, потому что я здесь далеко не впервые. Но Кэтрин… Кажется, она просто выбила пол у меня из-под ног, до такой степени, что я вообще не осознаю гребанную реальность.       Как только за мужчиной закрылась дверь, Кэтрин, выждав секунду, дернулась вперед и, перегнувшись через стол, достала из кармана его куртки телефон и, аккуратно сняв чехол, закрепила крошечный черный предмет в углу, чтобы он не бросался в глаза, и снова надела крышку, поправив все, как было, еще раз убедившись, что ничего не заметно. И после того, как она вернула телефон, облегченно выдохнула и, откинувшись на спинку дивана, сделала большой глоток воды, стараясь успокоиться. — А вот я, — улыбаюсь, садясь на свое место, и Пирс вскидывает свои лучистые глаза, выдавив улыбку. — А я уже скучать начала. — Значит, я вовремя.       Еще какое-то время мы сидим, болтая о каких-то глупостях, даже не задумываясь о времени, пока в какой-то момент она вдруг не спохватывается, посмотрев на часы. — Черт, я почти забыла! Мне же доклад писать. — Ой, — я не помню, когда я в последний раз говорил «ой». Что-то явно со мной не так, — я и забыл. — Значит, время хорошо проводишь, — щурится она, и я, протянув руку, целую ее пальцы. — А есть сомнения? — Никаких. Потому что мне также хорошо. — Я рад это слышать.       В машине мы едем в полном молчании, каждый глядя в свою сторону. Я стараюсь придумать предлог, чтобы предложить ей еще встретиться, она напряженно смотрит по сторонам, то и дело кусая губы, с которых она уже почти съела всю красную помаду. — Так ты подумал над моим предложением? — вдруг вспомнила она, и я поморщился. — Я хочу поговорить сначала с отцом. Несмотря на то, что он домом не занимается, он все же владелец, я должен состыковать свое мнение с его. — Это правильно, конечно. Просто мне интересно, сколько времени это займет? — А что будет, если моим ответом будет «нет»? — У меня будет много проблем, а к вам будут присылать все новых и новых агентов с более дикими и нереальными предложениями, до тех пор, пока вы не сдадитесь, хотя бы для того, чтобы просто отделаться от них. Потому что, поверь, соцработники бывают очень назойливыми. — А кому нужно продать душу, чтобы с этими дикими и нереальными предложениями к нам приходила ты? — она щурится, посмотрев на меня, и слабо улыбается. — Мы виделись уже дважды, разве этого недостаточно? Ты просил о встрече — мы встретились. — А ты хочешь сказать, что тебе достаточно? — внимательно смотрю на нее, и Кэтрин, поймав мой взгляд, медленно проводит языком по губам. — Нет… — Тогда я спокоен.       Через несколько минут мы выходим возле ее дома и останавливаемся на красивом крыльце. Я оглядываюсь на двухэтажное голубое здание, чистенькое, уютное, с белой крышей. Сразу видно, что хозяйка этого дома — женщина. — Ты живешь здесь одна? — Живу одна, но у меня много друзей, так что по сути одна я никогда не бываю. У меня постоянно какие-то встречи, вечеринки, гулянки, игры, просмотры фильмов, проба игр. Короче, скучно не бывает. — Пригласишь? — подмигиваю ей, и Кэтрин мягко улыбается, повернувшись ко мне. — Можешь считать, что ты уже приглашен. — И когда? — Ты желанный гость в любой день после шести часов вечера. — А до шести часов вечера у тебя другие желанные гости? — притворно обижаюсь я, и она, шагнув вперед, сжимает мою руку. — А до шести часов вечера у меня работа, и вот это уже реально не желанный гость. Я бы с удовольствием от него отказалась. — Так в чем проблема? Уволься и живи в свое удовольствие. — А на что я буду жить? Мне многое нужно, я требовательная. — А разве твой парень не может тебя обеспечить? — вопрос с подвохом. Она щурится и, закатив глаза, отбрасывает волосы с лица. — Это ты так завуалированно пытался узнать, если ли у меня кто-нибудь? — хмыкает она, и я вскидываю руки, как бы изображая, что сдаюсь. — И ты снова меня поймала. — Нет, у меня никого нет, — в то время как в моей голове демоны начинают танцевать ча-ча-ча, а я упорно пытаюсь сохранять непроницаемое выражение лица, она продолжает, — только не спрашивай, пожалуйста, почему. Дико бесит, когда мужчины начинают нести подобный бред, только ради того, чтобы уломать меня на секс. Это уже давно не оригиналь…       Не даю ей договорить — шагнув вперед, касаюсь губами ее щеки, легко, едва ощутимо, буквально ощущая, как по коже скользит электричество от ее запаха, богатого, насыщенного, запаха ее кожи, волос, духов, который кружит мне голову. Она замирает, подняв на меня глаза, и я буквально слышу, как учащается ее пульс, как она боится лишний раз даже вдохнуть, чтобы не пропустить и не потерять это колкое ощущение между нами.       Замираю в нескольких сантиметрах от ее лица, не отрывая взгляда от ее глаз, а Кэтрин, сглотнув, скользит глазами к моим губам, шумно сглатывает и снова смотрит на меня. Ее губы приоткрыты, ресницы мелко подрагивают, сердце бешено стучит в груди, и она такая близко…       Наклонившись ближе, едва касаюсь ее губ, мягко, легко, прикрыв глаза, глубже вдыхая ее нереальный запах. Девушка замирает, лишь на пару секунд, потом отвечает на поцелуй, сделав крошечный шажок вперед. Ее руки касаются моей груди, и я рискую притянуть ее к себе, положив обе руки на ее талию, крепче прижимая к себе с каждым более резким и страстным движением наших губ. Когда наши языки сталкиваются, с ее губ срывается стон, и я прижимаю ее к стене, теснее прижимаясь к ней всем телом, скользя руками по ее бедрам, талии, груди, изучая ее соблазнительные изгибы.       Ее рука путается в моих волосах, слегка тяня их до легкой боли, заставляя меня целовать и ласкать ее еще агрессивнее и жаднее. Запустив руку под ее рубашку, сминаю ее грудь прямо через лифчик, и она шипит мне в губы, обхватив мое бедро ногой, слегка трясь о них бедрами. — Может, зайдешь?.. — шепчет она между поцелуями, пока я покрываю поцелуями ее шею. Отрываюсь и, посмотрев в ее глаза, вижу эту бешеную похоть, желание, вожделение в ее глазах, и мне почти сносит крышу. — Если очень попросишь, — отзываюсь я, усмехнувшись, и она проводит рукой по моей груди, подцепив ремень. — Может, я просить буду в другом месте?       Ухмыляюсь, понимая, что этой ночью я точно не усну, уж точно не с этой женщиной. Я почти вижу все плоскости, на которых я хочу ее взять, попробовать все, что только придет в наши головы, хочу порвать к чертям ее одежду, опробовать каждый миллиметр ее тела, хочу оглохнуть от ее криков, хочу услышать, как она кричит мое имя. Хочу.       В этот момент начинает что-то гудеть, и я даже в первый момент не сразу понимаю, что происходит. Отойдя в сторону, щупаю свою куртку и понимаю, что это вибрирует телефон. Злость подступает к горлу. Черт, если это Елена — я ей голову оторву! Рик. Млять. — Ответь, — отзывается Пирс, поправив одежду и отойдя в сторону, — наверняка это что-то важное. — Наверное, — цежу я и, спустившись по ступенькам, нажимаю «принять». — Имей в виду, Рик, если это не равно атомной войне, я найду тебя и четвертую, а потом отправлю твой жене в пакетах из Макдональдса. — У нас проблемы, Сокол, — отзывается он неожиданно спокойно. — Насколько большие? — в груди леденеет, и я крепче сжимаю телефон в руке, рискуя его раздавить. — Тебя почти сдали. — Млять… И как понять почти? — Я его убил до того, как он успел назвать имя. — И? — И теперь я в розыске, Деймон. А ты, видимо, вместе со мной.       Дерьмо.