Говорящий, или Мальчик-который-говорит-со-змеями

— Том, ты уверен, что это твоё письмо? — осторожно спросила Гермиона.       Дети сидели на своем излюбленном месте во дворе приюта. Девочка ещё раз перечитала строки письма и вопросительно уставилась на мрачного друга. Том же недоумевал, как маги могли перепутать имя или… «Том, послушай меня…» — заскрежетал Голос в голове у Смита. — « Это давняя история.       Все началось с меня. Да-да, не удивляйся, все началось именно с меня. Меня тогда звали Том Риддл. Я тогда был еще человеком. Полноценным человеком.       На дворе шел 1938 год. Я жил так же, как и вы с Грейнджер в приюте, в приюте миссис Коул. На тот момент, когда пришёл профессор из Хогвартса, мне уже было одиннадцать лет. Я был юн и очень эмоционален. Мне хотелось власти, могущества и… мести. Я хотел отомстить всем магглам за то, что они лишили меня детства. И вдруг мне представился такой шанс, научиться тому, что может помочь мне в достижении цели. Не думай обо мне плохо, я был неправ.       Распределяющая шляпа отправила меня на Слизерин, где меня приняли холодно и неприязненно. Ведь я был полукровкой. Сыном волшебницы и маггла.       Со временем я добился больших результатов. Из года в год я был лучшим учеником, учителя меня обожали, кроме одного…       Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор на тот момент был простым учителем трансфигурации и деканом факультета Грифиндор. Он люто меня ненавидел. Нет, открыто это он не показывал, но поступки говорили свое… Вечные причитания сладким голосом „Мальчик мой…“, поправки, придирки и отработки за малейшие проступки. Всем этим он старался показать мне, как он меня „любит“.       Однажды я попал в небольшую потасовку, которая переросла в магическую дуэль. И без Дамблдора там не обошлось. Я выиграл дуэль, но противник меня серьезно ранил, да так, что я находился между жизнью и смертью. Именно тогда мне в первый раз пришла мысль „Как жить вечно?“. Это случилось в 1942 году, на пятом курсе Хогвартса.       Именно тогда я начал вести свой дневник с заметками насчет „Вечной жизни“. В этом вопросе мне помогали мои будущие союзники, на то время сокурсники. Я был префектом Слизерина, что означало некоторую власть над факультетом. Хех, каким я был глупым.       Еще на первом курсе, я услышал одну легенду. Легенду о Тайной комнате Салазара Слизерина и что эту комнату может открыть только его наследник, обладающий парстелангом. Я имел этот дар и возомнил себя его потомком. Пять лет поисков и наконец, я нашел её. Тайную комнату.       В Тайной Комнате жил питомец Салазара. Огромный василиск, с которым я быстро сдружился. Он-то и показал мне библиотеку Слизерина, а уже там я нашел одно интересное заклинание. Крестраж.       Описания крестража в книге не было, но была инструкция по его созданию и, я загорелся желанием создать крестражи. Крестражи — это предметы, в которые заточена частичка души. Когда маг, создавший крестраж, умирает, то крестраж действует, как якорь в мир живых. То есть воскрешает мага.       Я обратился к декану своего факультета. Профессору Слизнорту, он тогда вёл Зельеварение. В конце одно из его собраний клуба „Слизней“, я спросил про заклинание. Профессор, конечно же, немного поломался, но все же рассказал. Многие, кто знает обо мне, думают, что я узнал об крестражах только на седьмом курсе, но нет, все было куда раньше.       Мой первый крестраж, я создал… ммм. Сейчас вспомню. 13 июня 1943 года. Я натравил василиска на одну девчонку, которую я жутко ненавидел. Плакса Миртл, кажется.… Да, точно. Плакса Миртл. Внешность у нее была хорошая, а вот характер… Когда Миртл упала замертво, я начал вплетать кусочек своей души в первый предмет, который попался мне на глаза. Мой дневник. Запомни, мой первый крестраж — это черный дневник с подписью Тома Риддла…» « Зачем мне запоминать?» — мысленно спросил Том. « Я бы хотел попросить собрать все мои крестражи и соединить мою душу. Я был таким глупцом, что сейчас другое моё воплощение ищет себе сосуд. Оно безумное и его ведёт только жажда могущества. Берегись» — печально сказал Голос, — «Дальше. Я буду рассказывать вкратце, а то малышка Грейнджер уж носом клюет. Создав свой первый крестраж, я не подумал о последствиях. Миртл мертва, а тело девать было некуда. Поэтому, когда смерть раскрылась, мне пришлось отвести от себя внимание. Я банально свалил вину на другого человека, ну или не человека…       В общем, на одном со мной курсе учился полувеликан Хагрид, который был распределён на Грифиндор. Хороший человек, но уж очень он любил опасных зверушек. Вот и в тот раз он притащил в Хогвартс акромантула. Акромантулы — это пауки, но более ядовитые и крупные.       Я не мог ничего придумать лучше, чем обвинить Хагрида в злодеяниях. Мне подарили кубок за заслуги перед школой, а Хагрида исключили и сломали его палочку.       Второй мой крестраж — это кольцо Гонтов. В тот раз, я решил навестить семью, а получилось, что убил отца.       Третий крестраж — медальон Слизерина. Я намеренно за ним охотился, чтобы сделать еще один крестраж. Тогда умерла Хепзиба Смит, владелица антикварной лавки.       Четвертый… Да, не удивляйся! Я был таким дураком, что настругал семь крестражей. Четвертый крестраж — диадема Кандиды Когтевран.       Пятый крестраж — чаша Пенелопы Пуффендуй.       Шестой крестраж — моя змейка Нагини. Я не помню, как создал этот крестраж, но факт в том, что он существует.       И седьмой крестраж — это ты, вернее я в тебе.        Я виноват перед тобой. Я виноват во всем, что с тобой произошло. Но лучше эту историю поведаю я, чем исказит Дамблдор.       В то время уже не было мальчишки Тома Риддла, а был Лорд Волан-де-морт. Самый сильный и темный маг шести столетий. Осенью 1980 года ко мне пришёл Северус Снейп с рассказом о некоем пророчестве. В нем говорилось, что на исходе седьмого месяца родится ребёнок, который одолеет меня. И вот у Джеймса и Лили Поттер 31 июля рождается малыш. Гарри Поттер. Ты, Том. Тебя зовут Гарри Поттер. В магическом мире, по крайней мере.       Я пошёл убрать маленькую помеху в роли, которой был ты. Я хотел забрать тебя к себе и воспитать, как преемника, но все пошло не плану. Поттеры, как-то разузнали о том, что я ищу их и спрятались под чарами Фиделиус. Но Хранителем Тайны сделали не того человека. Питер Петтигрю. Помойная и продажная крыса продал твоих родителей за пятьсот галлеонов и свою жизнь.       Зайдя в дом вместе с Питером под чарами невидимости, я убил твоего отца Джеймса Поттера первым непростительным. Петтигрю убежал, а я поднялся на второй этаж, где у колыбели сидела рыжеволосая женщина. Она качала маленького малыша и не видела меня, не помню, что было дальше. Только крик „Не убивайте Гарри!“, зеленая вспышка и всё. Я оказался в тебе. Видел твоими глазами. Видел, как мое тело рассыпается на песчинки. Видел, как твоя мать лежит на полу мертвой куклой. Но я не хотел! Даже в том безумном воплощении, я не хотел убивать ни женщину, ни тебя! Я как будто был… под империусом. Точно! Как же я не догадался раньше, такие знакомые ощущения…»       Голос бормотал еще что-то, но Том не обращал на это внимания. Он думал. Думал, как теперь относится к Голосу? Как собрать крестражи? Да, так чтобы этот Дамблдор не узнал.       Самое интересное это то, что Том не винит Голос ни в чем кроме глупости малых лет. Смит не знал своих родителей, и скучать по ним не собирался. Он не собирался отменять свои планы и цели из-за того, что узнал правду.       Рассказав любопытной Грейнджер всю историю, Смит ждал вердикта подруги. Том не умел анализировать ситуации, как это умела Гермиона. Через пять минут раздумий, Грейнджер с мрачным видом начала излагать:  — Прости Том, но мне кажется, что в смерти Поттеров виноват не только Голос, но и твои родители, которые доверились не тому человеку. Я понимаю Голос и помогу собрать крестражи. Ты же без меня загнёшься.       Насчет Хогвартса. Сейчас там, по словам Голоса, директорствует Дамблдор. Этот старикашка никакого доверия у меня не вызывает. По-моему, он тот еще интриган-затейник и недооценивать его не стоит.       Раз ты, Мальчик-который-выжил, то все ожидают, что ты попадешь на Грифиндор или Слизерин. Для нас с тобой Слизерин самое небезопасное место, а Грифиндор сам по себе не очень нам подходит. Ты может быть и храбрый, но только когда это касается твоих близких людей или тебя лично. Для меня же Грифиндор вообще не подходит. Я люблю учебу и тишину, а по рассказам Голоса там не хватает ни того, ни другого.       Значит самым лучшим для нас вариантом, будет Пуффендуй или Когтевран. Но не забывай, что я не только людей могу убивать прикосновением, но и растения тоже. А если мы будем на Пуффендуе, то Гербология каждый день нам обеспечена. Да и гостиная этого факультета, я уверена, заставлена растениями. Так что у нас один путь. Когтевран и только Когтевран. Заодно узнаем об одном из крестражей. Диадеме Кандиды Когтевран.       Том восхищенно смотрел на свою подругу и мысленно согласился с её доводами.       На улице загрохотал звук мотора, и Том с Гермионой с удивлением смотрели, как в небе летит огромный мотоцикл с не менее огромным человеком внутри. Том с ужасом наблюдал, как мотоцикл летит прямо на них, но не мог сдвинуться с места. И когда это чудо техники было почти перед носами детей, мотоцикл остановился.       Великан вылез из него и зычным голосом спросил, глядя на двух детей жавшихся к друг к другу: — Кто из вас Гарри Поттер?       Грейнджер поняла, что ее приняли за мальчика и возмущенно фыркнула. На лица детей снова налетели их обычные маски презрения и превосходства. — Том, ты понимаешь, что меня только что обозвали мальчишкой?       Глаза Грейнджер пылали, а Том только мысленно смеялся над этой ситуацией. Не отвечая на вопрос подруги, Смит спросил великана: — А вы… Уважаемый? С какой целью хотите узнать ответ на свой вопрос?       Великан растерялся и, почесав свою косматую голову промычал: — Эмм… ну этого… как его… Ах, да! Я пришел за Гарри Поттером чтобы… ммм… сопроводить его в Косой переулок.       Том удивленно поднял бровь, чем окончательно смутил великана. — Я… это… Рубеус Хагрид. Хранитель ключей замка Хогвартс.       Том мысленно удивился тому, что великан так безнаказанно нарушает Статус Секретности. Ведь будь он простым магглом, то сразу бы побежал рассказывать своим друзьям магглам. — Меня зовут Том Смит, но можете звать меня Гарри Поттер. Хотя это нежелательно. — Так… ты Гарри Поттер или нет? — Да, Поттер, Поттер я.       Хагрид облегченно вздохнул, вытер несуществующий пот с лица и попросил мальчика: — Иди тогда собирайся, сейчас поедем, а ты девочка… это… отпусти его. И вообще магглам нельзя знать о магах. Надо бы сюда авроров позвать.       Грейнджер после сравнения с магглами вскочила и гневной кошкой прошипела: — Как ты посмел меня назвать магглой? Ты бесталанное существо! Я тебя…       Руки Гермионы уже искрились от энергии, но Том схватил подругу за плечи, развернул к себе и зашептал на ухо: — Герм успокойся! Этот остолоп даже не знает, что говорит! Сейчас все будет.       Подмигнув подруге, Том повернулся к великану: — Гермиона Джин Грейнджер… — Смит указал глазами на подругу, -… тоже получила письмо из Хогвартса. И вас, наверное, не проинформировали, что нужно везти в Косой переулок двоих детей, а не одного. — Эм… ну вообще-то маглорожденных детей сопровождают профессора Хогвартса, а не Хранители…       Том в ироничном жесте поднял бровь и спросил: — То есть, меня сына двух волшебников будет сопровождать лесник, а не профессор? Ясно, но все я же настаиваю на присутствии моей подруги. — Но Гарри! У тебя-то есть деньги и наследство! И ты можешь позволить себе купить все к учебному году, а она-то нет! — воскликнул Хагрид, не замечая, что этими словами очень обидел Гермиону.       Том заметил мокрые глаза подруги и холодно спросил: — И как тогда «маглорожденные» волшебники, у которых нет семьи покупают учебники и принадлежности для Хогвартса? — Эм. Ну Хогвартс выдает сумму денег на покупки, но у меня с собой их нет… — сказал Хагрид. — Вы сказали, что у меня есть наследство. Значит, я возьму оттуда сумму денег и помогу своей подруге, а ваш Хогвартс потом вернёт мне долг. Хорошо? Ну, тогда мы пошли собираться!       Том увел за руку ругающуюся Грейнджер. — Том, я не могу брать у тебя деньги! — сказала девочка.       Смит резко остановился, от чего Гермиона врезалась в его спину. Том холодно посмотрел на подругу и спросил: — Почему? Брезгуешь?       Грейнджер чуть не задохнулась от возмущения. Она не доставала до головы Тома и поэтому больно шлепнула его по руке. — Ты! Как ты смеешь такое говорить?! Мы с тобой знакомы, пять лет, а ты… — еле справившись со слезами, Грейнджер продолжила, — мне просто … стыдно брать у тебя деньги.       Взгляд Тома смягчился, и он взял лицо подруги в свои ладони и, внимательно посмотрев в её глаза, сказал: — Эх, Грейнджер! Как же ты меня иногда бесишь! Чёрт с тобой! Когда вырастешь, отдашь мне долг, а сейчас бегом пошла собираться!       Девочка немного помялась, но что-то решив для себя, кивнула и пошла в свою комнату. Когда Грейнджер переоделась, то увидела Тома о чем-то говорившего с директрисой приюта. Том что-то объяснял, а директриса понятливо кивала.       Через десять минут в небо взлетел мотоцикл с Хагридом и двумя детьми.