Сделка

      — Предлагаю сделку, Спарра,  — говорит Помми, протягивая открытую ладонь.       — И какую же? — настороженно интересуется тот.       — Я вижу, здесь мне ловить нечего, у тебя своя жизнь. Я готов свалить. Совсем.       — А что взамен? — Спарра смотрит недоверчиво, чуть исподлобья, не спеша отвечать на рукопожатие.       Помми шагает ближе, подцепляет пальцем шлевку брюк и тянет на себя, вынуждая Спарру сделать шаг навстречу.       — Ты. Один раз. Как раньше, — он не двигается, внешне спокойный, но это спокойствие не толще пленки над кипящей лавой. Глаза выдают, жестокие, расчетливые.       — И ты уйдешь?       — И я, бля, уйду. Слово.       Они замирают на расстоянии шага, не касаясь друг друга, неподвижно сцепившись взглядами. Часы отсчитывают секунды тишины.       У Спарры теперь Пола, красивая, милая, любящая, свой дом, работа. Впереди новая жизнь, простая и честная, заманчивая в своей предсказуемости — учеба, свадьба, дети, пикники на пляже, пара кресел-качалок на террасе на старость. В будущем он — мистер Фаррелл, примерный семьянин, уважаемый член общества. Пом разрушит все.       Он здесь, и Спарра чувствует угрозу постоянно, даже во сне. Помми приближается, и у Спарры встают дыбом волоски на руках и учащается дыхание. Он покрывается мурашками каждый раз, как кожей чувствует тяжелый взгляд, ясно читает в этом взгляде «Помнишь? Помнишь меня?» Спарра не хочет помнить, но не может забыть. Он больше не вынесет. Пом должен уйти, и тогда он попробует поверить, что с позавчерашнего дня ничего не изменилось.       — Я согласен, — говорит он.       Помми криво ухмыляется и медленно делает шаг настречу. Останавливается на расстоянии дюйма, и дыхание Спарры сбивается, когда он чувствует все растущее электрическое напряжение между ними. Не выдержав, он подается вперед и вздрагивает от проскочившего разряда, когда их губы соприкасаются. Пом хватает его за загривок, тянет к себе, углубляя поцелуй, и Спарра задушенно стонет ему в рот, комкая отвороты рубашки. В Поме ноль изысканности и мастерства, его поцелуи безыскусны и примитивны, но все это нахер неважно, ведь это Пом. Это Пом, и от его жесткого, грубого натиска Спарру мгновенно ведет. Голова кружится, саднит расцарапанное щетиной лицо, в штанах горячо и больно, и Спарра мимолетно пугается силы своего желания.       Помми на миг отрывается и стягивает с него тенниску, а затем они в четыре руки избавляют от рубашки самого Пома и тесно вжимаются друг в друга, жадно скользя ладонями по покрытой испариной коже, ощупывая, узнавая. Ладони Пома ложатся на задницу Спарры, дергают к себе, и Спарра ахает, когда по его обтянутому тканью члену проезжается стояк Помми. Колени подгибаются, Спарра опускается вниз, скользя губами и пальцами по плотному торсу, покрытому жесткими волосками. Руки трясутся, когда он торопливо расстегивает пряжку ремня и ширинку и стягивает джинсы до колен, высвобождая крепко стоящий член. При взгляде на него Спарра глухо стонет и набрасывается ртом, рвется вперед, принимая до конца. Горло сводит спазмом, и Спарра отшатывается, утирая выступившие слезы.       — Отвык, малец? — коротко смеется Пом. — Дай я.       Он запускает руки в отросшие волосы Спарры, сжимает крепко, фиксируя его голову на месте, и начинает толкаться сам, сперва неглубоко, давая привыкнуть, затем все размашистее, неотрывно глядя, как припухшие, покрасневшие губы плотно обхватывают ходящий в них ствол. Спарра поднимает мокрые глаза, встречается с ним взглядом, и лицо Помми искажается, словно от боли. Он вздергивает Спарру на ноги и вновь целует, глубоко, яростно, запускает руку в его штаны, жестко сжимая стояк. Спарру прошивает ознобом удовольствия, он почти готов спустить тут же, от одного касания твердой мозолистой ладони.       Помми стягивает его штаны и рывком разворачивает Спарру спиной, вжимается в него пахом, тычется членом между ягодиц. Спарра скулит нетерпеливо, ерзает в ожидании вторжения, внутренности скручивает от желания и предвкушения, с члена вязко стекает капля смазки.       — Хочешь? — хрипло шепчет Пом, оглаживает пальцами поджавшийся живот, щиплет напрягшиеся соски.       — Да. Да! — всхлипывает Спарра, изгибается дугой, сцепляя руки на затылке Пома, трется задом о прижимающийся член. — Пиздец как хочу, Пом!       Помми коротко смеется и резко толкает его вперед, на матрас, Спарра приземляется на четвереньки, прогибается, выставляясь в полной готовности, и смотрит, смотрит через плечо, голодно и призывно, пока Пом окончательно избавляет их от одежды.       Помми опускается позади него, кладет руки на вздрогнувшие бедра, большими пальцами раздвигает ягодицы, Спарра дрожит, комкая простыню, постанывая на каждом выдохе. Он чувствует, как Пом ощупывает взглядом его дырку, и готов уже взвыть от невыносимого напряжения, от желания немедленно получить в себя член. Горячий язык проходит от мошонки до копчика широким мазком, и Спарра кричит в голос. Пом лижет сильно, мокро, царапает щетиной, запускает язык внутрь, и Спарра не сразу понимает, что бьющий в уши отчаянный, хриплый скулеж издает он сам.       — Пом! Ебать тебя, Пом, вставь уже! Не могу… — он почти невменяем от возбуждения.       Помми рывком разворачивает его, швыряет на постель и нависает сверху. Спарра инстинктивно тянется к нему, но Пом отбивает его руки, давит на грудь, прижимая плотнее к матрасу.       — Бросил меня,  — лицо Пома перекошено от ярости, боли и желания, зрачки будто отливают красным. Спарра дышит тяжело, мутно таращится, мало что соображая, и Пом, коротко размахнувшись, отвешивает ему оплеуху.       — Сука!       Он сплевывает в ладонь и, мазнув по члену, вламывается медленно, неумолимо, пока не оказывается внутри по самые яйца. Спарра захлебывается воздухом, дергается, словно пришпиленная бабочка, наконец, обмякает, мокрый и дрожащий. Упрямо тянется вверх, целует искаженный гримасой рот, пачкая кровью из лопнувшей губы. Из груди Помми вырывается сдавленное сухое рыдание, и он до хруста сжимает Спарру в объятиях.       — Чтоб ты сдох, блядь! — он толкается внутрь, коротко, резко, Спарра движется навстречу мягко, податливо, словно обволакивая Пома собой, лаская ладонями напряженные, перекатывающиеся мышцы спины, слизывая свою кровь с его лица. Член, зажатый между влажных от пота животов, вновь твердеет, и притушенное болью возбуждение возвращается. Спарра вскидывает бедра, обхватывая Помми ногами за талию, и вздрагивает от прошившего его внутренности электрического разряда. Он бьется, извивается нетерпеливо, понукает Пома взвинтить темп, брать резче, размашистей, и задыхается, взлетая все выше под его ударами.       — Не смей спускать, засранец! — рычит Пом и больно тянет его за яйца, вгрызаясь зубами в изгиб плеча. Спарра мимолетно думает, что Пола обязательно заметит следы, но мысль тут же исчезает, сожженная мукой неудовлетворенного желания.       — Пожалуйста,  — стонет он, извиваясь под Помом. — Еще! Бля, господи, еще!       Пом трахает его быстро, жестко, яростно, почти бесконечно долго, звериным чутьем ловя Спарру на краю оргазма и безжалостно оттаскивая, пока не превращает в невнятно скулящий его имя, почти агонизирующий комок плоти. Пятнает россыпью синяков, помечает укусами, заставляя кричать от смеси боли и нестерпимого возбуждения. И, наконец, роняет обоих в оргазм, надежно поймав Спарру в жесткую хватку.       Пока Спарра приходит в себя, Помми чуть отстраняется, приподнимаясь на локтях и смотрит жадно, горько, скользит взглядом по его лицу, повторяя путь легким касанием костяшек — бровь, скулу, уголок рта, ямочку на подбородке. Очерчивает контур губ, трогая чуть пристывшую ранку, будто извиняясь, и Спарра тихо говорит, касаясь пальцев губами:       — Тебе пора.       Пом коротко кивает и застывает на мгновение, вжимаясь в его лоб своим, а затем откидывается на постель. Тащит сигарету из пачки, прикуривает и глубоко затягивается, сжигая разом чуть не треть. Молчит, внимательно следя, как Спарра медленно одевается. Закончив, тот останавливается в ногах кровати и произносит сорванным голосом:       — Я еду за Полой, тебя подвезти?       — Нахуй, — хрипло отвечает Помми, затягиваясь вновь.       — Как хочешь, — Спарра пожимает плечом, — когда мы вернемся…       Помми неприятно усмехается:       — Не ссы, пацан, я слово держу.       Спарра кивает. В дверях он на минуту останавливается, скользя по раскинувшейся на постели фигуре долгим, запоминающим взглядом.       — Прощай, Пом.       Когда рев двигателя затихает вдали, Пом, запрокинув голову, коротко и сипло смеется, а потом вскидывает руку и стучит в стену.

***

      — Предлагаю сделку, Пола, — говорит Джеймс, протягивая открытую ладонь.       Пола вздрагивает, когда он приближается, и его массивная фигура угрожающе нависает над ней. Она смотрит в лютые светлые глаза, из которых выглядывает сама смерть, на чуть вздернутую по-звериному губу, открывающую готовые рвать зубы, и поеживается, тут же ощущая себя маленькой и слабой. Но она еще готова сражаться и, собравшись с духом, Пола решительно поднимает голову, глядя с вызовом, ну или хотя бы пытаясь изобразить вызов.       — Говори,  — она гордится тем, что голос почти не дрожит.       — Я готов свалить и оставить вас, голубков, в покое. Если сторгуемся, к вечеру меня уже не будет.       — Что ты хочешь? — быстро спрашивает Пола, ощущая, как вспыхивает в ней надежда.       — Что хочу? — Джеймс лениво протягивает руку, скользя пальцем по предплечью Полы вверх, по плечу до самой шеи, подцепляет прядь волос и тянет, с удовольствием глядя в ее расширившиеся от невысказанного предположения глаза.       — Т-т-ты… — губы словно замерзли, и Пола издает только жалкий лепет.       Он неторопливо скользит по ее телу глазами, нагло, уверенно, раздевает и лапает взглядом, и Поле инстинктивно хочется прикрыться руками. Джеймс вновь возвращается к ее лицу, молчит, заставляя Полу дрожать все сильнее, а затем медленно, с удовольствием качает головой:       — Неа.       — Что тогда? — Пола чувствует, что постепенно съезжает в истерику. — Что тебе от нас нужно? Что ты хочешь, ублюдок?       — Хочу, чтобы ты пошире открыла свои прекрасные глазки, милая. Думаешь, что злой дядя Джим сбил Сп… Мервина с истинного пути? Думаешь, не ври. Вот и хочу, чтобы ты поглядела на женишка, какой он на самом деле, и решила, хочешь ли ты пойти с ним к алтарю.       — Что ты задумал, Джеймс?       — Тоже предложу ему сделку, только и всего. На что, как думаешь? Да, именно, на то самое, чем была готова расплатиться ты. А когда получу свое — оставлю вас в покое, обещаю.       — А если Мерв откажется? — Пола нервно обхватывает себя руками, еле сдерживая подступающие слезы.       Джеймс пожимает плечами.       — Если так, мне тем более незачем тут торчать, так что ты в выигрыше в любом случае.       — Так и будет, он откажется! — слезы все же проливаются, но теперь это слезы облегчения. — Он пошлет тебя к черту, и ты сию же минуту уберешься прочь! — торжествующе восклицает Пола.       — Так ты согласна? — Джеймс вновь протягивает руку, и на этот раз Пола без колебаний пожимает ее.       — Только одно,  — добавляет он, не выпуская ее ладони из своей. — Ты будешь смотреть.       И Пола смотрит, затаившись в темном углу за приоткрытой дверью кладовки. Ее уверенность в ответе Мерва на отвратительное предложение Джеймса рушится в один миг, и она кусает губы, чтобы не закричать при виде того, с какой охотой Мерв льнет к по-хозяйски обнимающему его Джеймсу.       В Мерве совершенно никакой скованности, стыда, неловкости, он с удовольствием принимает ласки другого мужчины и отвечает щедро и откровенно. Пола не верит своим глазам — Мерв опускается на колени и сам берет у Джеймса в рот, а затем с готовностью позволяет трахать себя в глотку. Он трется о Джеймса, подставляется, напрашивается, скулит от желания, изгибается под невозможными, немыслимыми, стыдными ласками, равно принимая и страсть, и агрессию, и до Полы медленно, но неотвратимо начинает доходить — это не Мерв. Не ее Мервин, честный добрый малый, простодушный и ясноглазый, с которым она собиралась прожить всю жизнь, из которого, как она всегда полагала, так легко будет вылепить именно то, что ей нужно. Возможно, Мервин и впрямь был идеальной глиной, но к нему уже приложил руку другой гончар. Тот самый, что сейчас вновь и вновь касается своего творения, и Мерв подается, тает, течет, с удовольствием вверяя себя создавшим его рукам.       Пока они трахаются за стеной, громко, долго и самозабвенно, Пола беззвучно рыдает, скорчившись на полу кладовой, тщетно пытаясь не слышать незнакомого, чужого голоса Мерва, его стонов, пьяного задыхающегося шепота. Она зажимает уши и уговаривает себя потерпеть еще пять секунд, и еще, и еще. Это скоро кончится, все скоро кончится — убеждает она плачущую маленькую девочку внутри себя — все будет как раньше, все будет хорошо.       Громкий стук в стену заставляет ее вздрогнуть, Пола поднимает голову и прислушивается — в комнате тихо, и в этой тишине грубый голос Джеймса особенно невыносим.       — Эй, миссис, не желаете проводить гостя в дорогу?       Пола с трудом поднимается на ноги и чуть не падает снова. Она прислоняется к двери и пару секунд тупо смотрит на Джеймса с сигаретой в зубах, раскинувшегося на кровати. Потом до нее доходит, и она отворачивается.       — О.       — Да брось, милая, чего ты тут не видела, — он небрежно затягивается, и не думая прикрыться, смотрит с наглой ухмылкой. Пола ежится, обнимая себя руками.       — Где… где он? — сил хватает только на шепот.       — За тобой поехал, — охотно просвещает ее Джеймс, — вот удивится, бля. Тебе бы пока отмазку придумать.       Он передергивается, как отряхивающийся пес, и пружинисто вскакивает на ноги. Пола отшатывается к окну и настороженно следит за ним вполоборота. Джеймс подхватывает с пола разбросанную одежду и одевается стремительно, по-армейски четко — не проходит и двух минут, как он полностью собран. Тяжело стуча каблуками, он подходит к Поле и, жестко придержав ладонью ее затылок, звучно чмокает в макушку. Тут же отпускает, и Пола шарахается в сторону.       В дверях он останавливается и смотрит на нее со злым, мрачным весельем:       — Ну прощай, милая, счастья тебе и мужа хорошего. Не забудьте дать объявление в газету, пришлю вам сервиз.       Подмигнув, Джеймс исчезает, и Пола с криком швыряет вазу в закрывшуюся дверь, а затем опускается на пол и застывает, запустив пальцы в волосы и пытаясь успокоиться. У нее есть немного времени до возвращения Мерва, чтобы заставить себя поверить в то, что все снова хорошо. И она очень надеется, что однажды перестанет видеть Джеймса, неявно, но неотделимо вплавленного в Мервина и пристально следящего за ней из глубины его зрачков.