Пределы допустимого

Приношу свои извинения за долгое отсутствие. Текст небечен никем, даже Wordом.       Привычный мир рассыпался осколками, обнажив абсолютно белое пространство, не имеющее никаких границ - я словно парил в безграничном потоке чистого света. Полное отсутствие звуков, запахов и цветов начали давить на сознание. Это смерть? Я чувствовал пустоту вокруг, как ни странно, я почувствовал, как пустота расползается внутри меня. Из глаз хлынули слезы. Ну, уж нет! Я жив! Мертвые не плачут! Гриффиндорцы не сдаются! Последнюю мысль я буквально проорал вслух, чтобы хотя бы звуком наполнить это ужасное место.       Вдруг я понял, здесь не один. Или я спятил, или кто-то только что хихикал где-то поблизости. Я резко обернулся и увидел стройную девушку с распущенными волосами цвета червонного золота, облаченную в простое свободное платье, прикрывавшее ноги до икр. Я сфокусировал свое зрение и разглядел слегка вздернутый носик, украшенный россыпью веснушек, тонкие, растянутые в теплой улыбке губы, лукавый взгляд глаз цвета весенней травы. Очень знакомое лицо. - Мама? – не веря своим глазам, прошептал я. - Боюсь, я не совсем та, за кого ты меня принял, но мне лестно, что ты представляешь меня именно так, - нежный, но уверенный голос разом заполнил пространство, даже дышать стало как-то легче. - Ма... Магия? - запнулся я, не представляя как обращаться к ней. - Да, мой сообразительный гриффиндорец! Мой храбрый, самоотверженный малыш! - ее голос словно звучал отовсюду, он заставлял сердце чаще биться, заставлял чувствовать себя живым. Она подобралась поближе, взяла за руки и с нежностью посмотрела мне в глаза. В моем сознании замелькали картинки из моей жизни. Я почувствовал себя крайне паршиво и разревелся, как ребенок. Вдруг все разом прекратилось. - Прости, малыш, я не хотела тебе причинить боли, - пробормотала она, привлекая меня в объятия. Я всхлипнул и вцепился пальцами в ее платье, уткнувшись мокрым лицом в ключицу. - Ненавижу легилименцию, - оправдывался я, стараясь взять разбушевавшиеся эмоции под контроль. - Ничего, мой дорогой, расскажи о себе сам, все, что пожелаешь, торопиться нам некуда, я давно не интересовалась, что происходит в мире и хочу узнать, как живется моим детям, – она ласково улыбнулась, отчего меня словно окатило волной тепла. Она взяла меня за руку и уверенно зашагала в известном, вероятно только ей самой, направлении. - Нам нужно место, где можно поговорить, - еле слышно прошептала она. Белое пространство дрогнуло, а затем поплыло, обретая краски и превращаясь в какой-то пейзаж. Перед нами материализовалась зеленая лесная поляна, залитая лучами полуденного солнца.       Она уселась прямо на шершавый ствол поваленного дерева и похлопала рукой по месту рядом с собой. Я буквально рухнул рядом с ней. Неожиданно меня заключили в объятия. Я было напрягся поначалу, но от хрупкой фигурки моей собеседницы исходила такая волна нежности, тепла, ощущения чего-то родного, что я плюнул на все свои заморочки и расслабился. Я рассказал ей про себя все, что смог вспомнить. Не потому, что она попросила, а потому, что могу рассказать, не опасаясь насмешки или жалости, потому что я знал – она примет меня любым, со всеми потрохами и неубиваемыми тараканами в моей голове. Разве что счастливых воспоминаний, которыми я мог бы поделиться, оказалось не так много. Она сжимала меня в объятиях, гладила по спине, целовала мои зареванные щеки, плакала вместе со мной... О, да! Я дал волю слезам, по капле выжимая из себя то, что старательно запирал в себе, боясь показаться слабым, даже перед самим собой. Не сказать, что становилось легче, наоборот, этот разговор разбередил мои раны, но это была разделенная боль, которая дала мне понять, что я никогда не был один: со мной всегда была пусть безмолвная и не всегда способная мне помочь, но моя родная Магия.       Наобнимался со своей собеседницей я на жизнь вперед. Подобные проявление чувств было для меня в новинку, это оказалось очень приятно, и старался урвать побольше, потому что представится ли такой случай в будущем, я не знал.        Сколько прошло времени осталось для меня загадкой - солнце на небосклоне оставалось неподвижным. Нереальность картинки лишь укрепило меня в мысли, что все происходящее является настоящим чудом.       В душе разлилось чувство опустошения, свободы, даже дышалось легче. Я положил голову на ее колени и бездумно уставился в остановившееся безмятежно-голубое небо. Магия ласково перебирала мои и без того растрепанные волосы. - Что теперь? Что делать дальше? - Живи, малыш! Живи, как тебе вздумается, не оглядывайся назад... - Ты накажешь их? - встревожено спросил я. - А ты этого хочешь? - лукаво поинтересовалась она. - Нет! - с жаром возразил я. - Ой, ли? – прищурилась она, - Запомни, дорогой, я не люблю ложь! - Я не лгу! - возразил я. - Ты лжешь! - просто констатировала она. - Самое паршивое, что ты лжешь самому себе, а самообман еще никого до добра не доводил, - нравоучительным тоном произнесла она. Я хотел было возразить, но понял, что не хочу ее дальше злить. Гори они все синим пламенем! Мягкий смех прозвенел над моим ухом. - Теперь ответь на мой вопрос. - Хочу, - сдался я. Наше уединение было прервано появлением двух непонятных фигур. - А ты ответишь на мой вопрос? - быстро прошипел я. - Может в следующий раз, - усмехнулась она. Фигуры приблизились, превратившись в темноволосую, сухопарую девицу, разодетую в черный струящийся шелк и белокурую, чуть полноватую даму с необъятной грудью и теплой, материнской улыбкой, то и дело мелькавшей на ее чуть простоватом лице. - Знакомься Гарри, это мои сестры, - Магия оживилась, представляя своих извечных спутниц: Жизнь и Смерть. Я смутился, но протянул руку Жизни и, в то же мгновение, был притянут в крепкое, материнское объятие, Смерть ограничилась похлопыванием по плечу. Магия захлопала в ладоши, весело приплясывая вокруг сестер, жизнерадостно улыбаясь. - Настало время подарков, Гарри! - торжественно провозгласила она. - Сначала мой! Она сняла с меня очки, провела рукой перед моими глазами и нежно поцеловала в лоб. - Теперь ты будешь видеть и плести нити магии. - Живых, - подхватила Жизнь. - И мертвых, - буркнула Смерть. - Говорить с мертвыми, - продолжила она. - У тебя будет большая семья, невзирая на твои предпочтения, - закончила Жизнь. Едва я открыл рот, что бы спросить какие такие предпочтения имела она ввиду, как они подхватили меня втроем и весь мир вокруг закрутился с невообразимой скоростью, мои внутренности сжались, дыхание сперло, я чувствовал, как задыхаюсь, как вдруг все кончилось, я открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в своей комнате в Певерелл-хаусе. Из глубины полутемной комнаты выскочил Снейп и, обхватив своей костлявой кистью мой затылок, принялся вливать в меня какое-то зелье. Сопротивляться я при всем желании не смог, тело словно одеревенело, все, что я мог делать - это жалобно протестующе стонать. Дверь в комнату распахнулась, грозным быстрым шагом ворвался Марволо, небрежно оттеснивший Снейпа от моей кровати. - Принеси еще зелий из лаборатории! - рыкнул зельевару Темный лорд. Я неуверенным кивком подтвердил приказ Марволо, Снейп, саркастично ухмыльнувшись, исчез из моей спальни. - Как ты? Все в порядке? - встревожено поинтересовался Марволо, зачем-то щупая мне лоб. Затем схватил меня за футболку и принялся слегка встряхивать, что-то беззвучно произнося губами, его глаза загорелись таким безумием, что мне на мгновение стало страшно. - Что ты натворил? - наконец подал голос Марволо, - ты был мертв несколько минут! Я думал, что потерял тебя! - в комнате жалобно зазвенели все стеклянные предметы. Марволо отпустил мою футболку, тяжко вздохнул, зачем-то пригладил мои волосы. - Ты сведешь меня с ума! - обреченно пробормотал Марволо. "Было бы с чего сводить" внутренне усмехнулся я и попытался вопросительно вздернуть бровь. К счастью Марволо смог правильно интерпретировать мои потуги. - У тебя просто магическое и физическое истощение, к утру будешь как новенький. Спи, горе мое! Впрочем, я не был уверен, что последняя фраза мне не приснилась. Глаза слипались так, что никакая сила не смогла бы помешать мне сейчас уснуть.       Неизвестно сколько я провалялся в целительном сне, разбудили меня шаги: я увидел, как Снейп зачем-то подошел к моей кровати, вдруг матрас прогнулся, он сел рядом со мной. Нахальная рука залезла под одеяло и задрала на мне футболку. Я с ужасом понял, что почти не могу двигаться. Тем временем, его руки все более настойчиво принялись шарить по моему телу, ощутив его ладони на своей заднице, я бессильно застонал. "Мерлина ради, только не опять". Нарастающая ярость клокотала в груди. Преодолевая сопротивление собственного тела, я кое-как откатился от нахального Снейпа в сторону, чем заслужил гадкий смешок. Это взбесило меня, я скинул с себя онемение тела, как пуховое одеяло, Снейп схватил меня за руку. - Ты беспомощен, - прошипел он, - Беспомощен и доступен! Славная шлюха! Он дернул меня на себя и попытался поцеловать. Я перехватил его руку и заломил ему за спину, его туника задралась, обнажая тощее бедро Снейпа. Это вызвало неожиданную реакцию моего тела, я почувствовал, что паху стало жарко и тесно.       А что? Он мой, могу делать с ним все, что захочу, почему бы не воспользоваться возможностью? Осознание вседозволенности вскружило голову, словно под хмелем. Почему-то мне не хотелось брать себя под контроль, просто хотелось отдаться во власть желания и, возможно, впервые в жизни сделать то, что мне действительно хочется, а не то, что от меня ждут другие. Возбуждение мгновенно разлилось от паха по всему телу, наполнив его восхитительной, бурлящей, как кипящий котел, энергией. Я повалил Снейпа на кровать лицом вниз и задрал на нем тунику, обнажая вид на его задницу. Выглядела она, конечно, не ахти, но по случаю сойдет. Я по-хозяйски сжал его ягодицу, Снейп слабо застонал, почти проскрипел, как-то напряженно застыл, не выказывая ни протеста, ни желания.       Я раздвинул его ягодицы, обнажая сморщенное отверстие. Желание отыметь этого засранца бросилось в голову, лишая меня последних остатков самообладания. Я плюнул на пальцы и нанес слюну на его анус, протолкнув первый палец в его нутро, нетерпеливо ввел еще два. Отверстие оказалось достаточно раздолбанным - пальцы скользили легко. Снейп совершенно не сопротивлялся, но его тело было напряжено, словно змея, застывшая перед броском. Я торопливо задрал на себе футболку и пристроился к нему сзади. Приставив член к смазанному лишь слюной анусу, я качнулся вперед. На удивление, с первого раза я провалился в сухую и почему то шершавую глубину. Снейп как-то странно пискнул. Сделав несколько судорожных движений, я почувствовал, что что-то больно сдавило мой член, мир взорвался оглушительной вспышкой оргазма, вперемешку с болью. - Снейп, с-сука, - прошипел я, разлепляя глаза. - Ох, ты ж ... Я лежу уткнувшись лицом в подушку, стоило повернуть голову, как надо мной нависла рожа зельевара. Его ноздри затрепетали, его лицо исказила гримаса презрения. Я по-прежнему в своей спальне, но никакого Снейпа подо мной. Он рядом и, похоже, слышал все что происходило. Это сон! Слава Мерлину, это был всего лишь сон! Я расхохотался. - Поттер, - зашипел зельевар. - Что ты здесь делаешь? - гневно зашипел я на него в ответ. - Присматриваю за больным! Раз уж вы проснулись, не изволите ли принять зелья и отпустить вашего покорного слугу, - Снейпа издевательски поклонился. - Давай свои зелья, - прервал я его, - и проваливай. Снейп бросил на кровать пару пузырьков и направился к выходу. - Снейп, - окликнул его я, намереваясь поблагодарить за зелья. Он резко остановился, отчего полы его мантии хлестнули по ногам, он развернулся всем корпусом, - Желаете удовлетворить иные потребности, Поттер? - прошипел Снейп. Желание благодарить пропало. - Мои потребности я в состоянии удовлетворить сам! - не подумав, ляпнул я, заслужив ехидный смешок от удаляющейся фигуры. - С первым эротическим сном тебя, Поттер, - поздравил сам себя я, откатившись с мокрого пятна на простыне.       Все же хорошо, что это оказалось сном. Заложив руки за голову, я бездумно уставился в потолок, собираясь мысленно с силами, что бы сходить в душ и уничтожить следы моего ночного позора. Черт! Черт! Почему такие гадости должны происходить именно со мной? Жаркая волна стыда окатила меня с головы до ног. Может стереть память ему? Стыд почему-то скатился к паху, я вновь почувствовал, что у меня стоит. Пришлось уныло плестись в ванную, чтобы смыть с себя некстати накатившее возбуждение под неласковыми струями ледяного душа.