Рюмка коньяка дождливым вечером

Красовский уже пожалел, что предложил отметить окончание курсов. За эти пять весьма насыщенных дней (они занимались по семь часов!) он успел сродниться с ожиданием и даже почти смирился со своим одиночеством. Вот только спать было холодно. Омега списывал этот факт на так и не включённое отопление. Зато окружавшие его молодые и даже совсем юные омежки-сокурсники заставляли ощущать себя легче и воздушней, легкомысленней и беспечней. Это нравилось. Они трепались обо всём на свете, не давая Никите ни малейшей возможности погрузиться в печальные мысли и самоедство. И надо ж ему было предложить отметить получение сертификатов об окончании курсов! Ника от одного только взгляда на его Истинного прошило возбуждением до кончиков ногтей. И только многолетняя привычка всё держать в себе и не показывать окружающим свои чувства помогла не сорваться в истерику. Красовский даже нашёл в себе силы мило обсудить с официантом напитки и сделать заказ. Но организм, возбуждённый запахом своей Пары, без труда отделённым из смеси других ароматов, вдруг подвергся такой адреналиновой буре, что у Никиты задрожали руки. И он понял, что вино сегодня его не возьмёт, потребуется более сильное успокоительное. И решительно направился к стойке. Коньяк сейчас будет как раз кстати. Одного взгляда вскользь было достаточно, чтобы понять – Протасов сейчас страдает даже больше, чем его омега. Напряжённое лицо, стиснутые губы, желваки на скулах и … явный стояк в штанах. Ник порадовался про себя, что его ширинка скрыта довольно длинным джемпером, а то бы опозорились оба… Он медленно тянул коньяк и чувствовал, как внутри постепенно распускается тугой узел напряжения. А тут ещё и Боря подошёл с требованием вернуться за столик. И Никита, заказав второй двойной коньяк, отправился за сокурсником. В конце концов, не пристало ему просить внимания у альфы. Пусть и у Истинного! Сам пусть просит, а омега ещё подумает – соглашаться или нет. И на этой гордой ноте Красовский лихо опрокинул в себя оставшийся коньяк, забыв, что за весь день съел только полкруассана и два глотка кофе утром, очень боялся опоздать на последнее занятие. Окружающее медленно поплыло куда-то в сторону, а в голове вдруг всё стало кристально ясно. Он неправильно себя повёл! Надо было сразу сказать этому Протасову, что он – не единственный петух в этом курятнике, что на нём свет клином не сошелся, и свято место пусто не бывает. И, утвердившись на почему-то вялых ногах, Ник опять направился к стойке. - Ещё один двойной коньяк! – твёрдо, как ему казалось, заказал омега и упал на барный табурет. - Мне кажется, что те… вам уже достаточно, - осторожно заметил бармен. - Не ваше с-собачье дело! – нагрубил нетрезвый Никита. – Я заказал коньяк! - Как пожелаете… - вздохнул Алексей и налил требуемое. Его Истинный глотнул из полной рюмки и заявил: - Я всё понял! Ты – неправ. Потому что… - и вот тут обнаружилось, что такие железобетонные фразы почему-то рассыпались мелкими камушками отдельных слов и не желают собираться обратно. – Потому что… этот петух… не в святом месте! И клином… не единственный курятник! Вот! А свет… сошёлся не пустой! С огромным трудом вымучив весь этот несвязный бред, Красовский поднялся, вынул из кармана портмоне и бросил на стойку две пятитысячные купюры: - Сначи не дадо! И отправился обратно к столу на заплетающихся ногах. Ни разу ничего не понявший Алексей не знал, что делать. Во-первых, его Ник как-то снова ухитрился набраться до положения риз, во-вторых, наговорил какой-то безумной чуши, словно пытался оскорбить, а в-третьих, несмотря на всё это Протасов хотел его сейчас так сильно, что яички и член уже болели от прилива крови. Как спасать положение? Пришлось воспользоваться помощью Сергея, хоть и не хотелось. Алекс попросил официанта тихо переговорить с самым трезвым омегой из той компании и убедить его отвезти перебравшего Никиту домой. Пусть отоспится и придёт в себя. Ведь неизвестно ещё, на какие подвиги способен его Истинный в таком состоянии? А Красовский был счастлив! Он был абсолютно уверен, что резко и нелицеприятно отшил своего Лёшу так, что тот потерял дар речи. И теперь, с чувством выполненного долга, омега собрался по-настоящему напиться, благо, повод был. И очень кстати под руку подвернулся этот симпатичный официант! Однако тот о чём-то тихо разговаривал с Михаилом – самым старшим в их компании. Ник даже подёргал Сергея за рукав, но ничего не добился, тот просто отошёл. А Миша вдруг ласково заговорил с сокурсником: - Никита, мне кажется, нам с тобой нужно проветриться. Ты как на это смотришь? Начинающий алкоголик был в восторге. Это же так здорово – прогуляться по свежему воздуху! И омега попытался встать. Безуспешно. Тогда было решено подбодрить себя коньяком, что и было с успехом проделано. Напиток закончился, но не помог… Тогда Михаил решил взять всё в свои руки. Он очень ловко всунул Красовского в пальто (что намекало о большом опыте в таких делах), обмотал шарфом и быстро оделся сам. Решительно открестился от помощи и направил нетвёрдый шаг Никиты в сторону двери. Судя по знаку официанта, на улице их уже ждёт такси. Окончание этого вечера, если бы таковое пришло в голову Мише, можно было бы сравнить с впечатлениями одного альфы-бармена, оказавшегося в аналогичной ситуации с тем же Ником. Но Михаил хранил чужие тайны, и сравнение на идентичность не случилось. Разве что спать Миша поехал все-таки домой, когда его сокурсник наконец уснул. А утром омега получил все прелести бодуна: тошноту, сушняк и головную боль. А когда в памяти всплыли события вчерашнего вечера, то его накрыл ещё и мучительный стыд. Правда, Никита плохо помнил, что именно он высказал своему Истинному в самом конце, но почему-то был уверен, что ничего хорошего. И как озарение на страдальца снизошла мысль – он всё испортил! Не просто оттолкнул своего Лёшу, а отпихнул руками и ногами. Лицо бармена отчётливо отпечаталось в памяти – недоумевающее, расстроенное и какое-то напряжённое. Ему явно было неприятно видеть Ника в таком состоянии. Красовский с трудом дотащился до ванной и встал под душ. В висках тяжело стучал пульс. Во рту было гадко, и страшно хотелось пить. Ловя губами струйки воды из душа, омега пытался поставить себя на место своей Пары. Что бы он сам стал делать и думать про такого Истинного? Ничего хорошего, точно. Значит, и Алексей решит, что связывать себя с ТАКИМ себе дороже. Да и, по большому счёту, на кой чёрт вообще он Протасову? Незачем. Порожняк. Придя к такому выводу, Никита вздохнул и … захлебнулся в рыданиях. Он прощался со своей любовью. Ничего больше в его жизни не будет. Даже Истинный от него откажется. Одиночество и холодная постель – всё, что у него остаётся. Ник выполз из душа, замотался в халат и упал на кровать. Его била дрожь. Он снова один. Навсегда, насовсем. Но обвинить в чём-то свою Пару Красовский не мог. Его Лёша – идеал. Жаль, что всё-таки НЕ его. Было очень больно… О том, что сейчас в его мыслях хозяйничает похмелье, Никита, разумеется, не понял.