Рюмка коньяка дождливым вечером

Проводив отца домой и убедив, что всё будет в порядке, Никита абсолютно не собирался выполнять обещание. Он не спеша разобрал свои вещи и навёл порядок в шкафу, выкинул всё лишнее с рабочего стола в гостиной, убрал пароль с ноута и удалил ненужные файлы. Написал короткую записку отцу и… расплакался. Ник ведь знал, каким ударом станет для Владимира потеря ещё и сына. Но у него не было больше сил существовать. Кажется, если один из Пары уйдёт, другому станет легче… Значит, нужно дать возможность его Лёше жить дальше без этой кошмарной муки. А Красовский-младший сейчас очень ярко чувствовал, что с его Истинным не всё в порядке. Слабость, бессилие, тревога, страх, какое-то лихорадочное стремление. Такой дикий коктейль ощущений. А телефон его всё ещё недоступен. Значит, омеге придётся действовать самостоятельно. Никита открыл воду в ванной и подождал, пока не наберётся достаточно. Потом аккуратно снял одежду и сложил её на стиральную машину. В голове было пусто, в руке – лезвие канцелярского ножа, а в сердце – желание спасти своего Лёшу. Может быть, у него ещё что-то получится с кем-то другим… Красовский опустился в горячую воду и вытянулся в полный рост. Кажется, он где-то читал, что резать надо не поперёк, а вдоль вен… Впрочем, горячая вода не даст закрыться ранам. Так что большой разницы, наверное, нет. Вдоль резать больней, а боли не хотелось. Ник хотел уснуть и не проснуться. Он медленно провёл лезвием наискосок по внутренней стороне левого предплечья, и кровь ярким потоком потекла на живот. Рука теперь слушалась хуже, переложить в неё инструмент оказалось непросто. Но омега справился и гораздо медленнее разрезал вены на правом предплечье. Последним усилием он опустил руки в горячую воду и откинулся на бортик ванны. Теперь было почти не больно. Только по телу медленно растекалось ощущение слабости и сонливости. И это было хорошо… Никита закрыл глаза и вызвал из памяти лицо Алексея – такое, каким оно было в те памятные четыре дня. Протасова вдруг охватил странный жар, на руках загорелись вены, а по телу растеклась странная слабость. Он испугался так, что заорал на таксиста: - Ты можешь ехать быстрее?! Штраф за мой счёт! Тот испуганно вздрогнул и вдавил педаль газа. Илья дёрнул друга за рукав куртки и спросил: - Ты очумел? Что на людей бросаешься? - Илюха, - как в бреду просипел Алекс, - он, кажется, себе вены вскрыл… Если мы не успеем, я его потеряю. Такого ответа тот явно не ожидал и тут же вытащил свой телефон. - Давай «скорую» вызовем? - Я даже не знаю, как попасть в квартиру! – воскликнул умирающий от страха за своего Истинного Алексей. - Блин… - расстроенно протянул Илья. – А взломать? - Нереал, там такое железо… - Сколько нам ещё ехать? - Минут пять, не больше. - Тогда ты под дверь, а я по – соседям. Может, кто на балкон пустит… На том и порешили. Но Протасову невозможно, да просто фантастически повезло – у подъезда Ника из такой же жёлтой машины вылезал отец Красовского, кажется, Владимир Константинович. На его лице была написана такая тревога, что Алекс тут же понял, что его омега не просто помирился с родителем, но и обрёл настоящего родного человека. - Подождите, господин Красовский! – воскликнул Алексей, открывая дверь своего такси. – Илья, расплатись, ладно? Отдам. Отец Никиты развернулся на голос, и его лицо вспыхнуло смесью облегчения и ярости. Он рванул альфу своего сына за грудки и вытащил из машины. - Что ж ты, сукин сын, делаешь?! Как мог отказаться от своего Истинного?! – почти кричал Владимир, на каждом слове встряхивая нелёгкое тело будущего зятя. Алексей болтался, как тряпичная кукла, полузадушенный и оторопевший, пока до него не дошло, что время идёт. - У вас ключ есть? – еле выдавил он через зажавший горло воротник куртки. - Какой ключ? – остановился Красовский-старший и уставился на альфу. - От квартиры Ника. Кажется, он там умирает… - прохрипел Алекс и с трудом посмотрел на Илью. – Вызывай «скорую»… Слава богу, что Владимир быстро соображал в экстремальной ситуации – он отпустил воротник Протасова, но тут же подхватил сползающее тело: - Сам идти сможешь? - С трудом… - Поведу. Ключ есть. Второй кто? - Друг и нянька… Вдвоём они дошли до двери лифта, и Илья, убравший телефон, подхватил Алекса с другой стороны: - Я потащу этого придурка, а вы открывайте дверь. Времени мало… Они ворвались в квартиру, как похмельные в палатку за пивом. В коридоре и гостиной было темно и тихо. А Алексей последним усилием протолкнул через немеющее горло: - В ванной… И тихо сполз в глубокий обморок. Илья махнул рукой Красовскому-старшему: - Спасайте сына, я этим займусь. И «скорую» встречу. Через полчаса на завывающей сиреной машине с красным крестом ехали два бессознательных тела, двое в сознании и тревоге и двое, облечённые обязанностью спасать чужие жизни. Владимир с ужасом думал, что было бы, если бы они не успели… Илья беспокоился, почему Протасов не приходит в себя. А врач и фельдшер (к счастью Алексея, из другой бригады!) спокойно делали своё дело. И довезли всех четверых живыми, хотя в какой-то момент думали, что омега сдастся. Повезло… В приёмном покое пациентов развезли по разным отделениям: Алекса – в терапию, а Красовского-младшего – в хирургию, где практически сразу положили на операционный стол зашивать. А временно осиротевшие отец и друг принялись ждать первых результатов. Первым появился дежурный терапевт с сообщением, что ничего нового у Протасова не случилось – он, по-прежнему, слаб, переутомлён, обезвожен и под действием сильнейшего стресса. Его оставят в клинике на ночь для наблюдения, но в себя он уже пришёл. И Илья выдохнул с облегчением. А Владимиру Константиновичу пришлось поволноваться подольше. Только через полтора часа к ним вышел дежурный хирург и сообщил: - Мы вашего сына, конечно, зашили, но порезал он себя качественно. Ему нужна кровь. К сожалению, у него группа – первая отрицательная. У нас сейчас такой крайне мало. Если вы знаете людей с такой группой крови, попросите сдать хотя бы немного. Ему никакой другой переливать нельзя. - У меня вторая положительная, - развёл руками Илья. - У меня первая, но тоже положительная, - расстроился несчастный отец. - Стоп! – воскликнул официант. – У его Истинной пары должна быть такая же группа. Мне врач говорил… - Да, такое часто случается. А вы знаете, где он сейчас? Его можно вызвать? – поинтересовался хирург. - Да у вас в терапии лежит… - «сдал» друга Илья. - С чем? – деловито уточнил врач. - С переутомлением. Но если вы скажете, что это для его омеги, он выцедит всю! – пообещал приятель и облегчённо засмеялся. – Это я вам обещаю. Протасов Алексей Николаевич его зовут. Хирург быстро удалился в сторону терапевтического отделения. А Красовский-старший повернулся к своему напарнику по ожиданию и подозрительно спросил, чуть прищурив глаза: - С каких это пор в вашем друге прорезалась такая жертвенность в отношении моего сына? - Да всегда была… - улыбнулся Илья. – Просто он, полный придурок, пытался убедить себя, что без Лёшки омеге легче и лучше будет. Ну, балбес, кто ж говорит! А сам есть-пить перестал, вместо снов – кошмары. Не поверите, вчера ночью в обморок упал, еле откачали. Врач из «скорой» его едва не матом крыл. А потом заставил найти своего омегу и немедленно уговорить выйти за него замуж. Иначе, сказал, сдохнут оба! Так наш Лёха тут и … - официант слегка засмущался, - … короче, сдрейфил. И начал есть. Только вот позвонить вашему сыну никак не мог, он трубку не брал. И этот псих сразу решил, что надо ехать его спасать. Хотя тут он прав оказался… А как же вы сына одного оставили? Владимир горестно скривился и объяснил: - Так он меня практически выставил из дома. Типа – ему надо подумать, как жить дальше без твоего Протасова. И я, старый дурак, повёлся… А когда домой приехал, понял, что сердце не на месте. Плюнул, вызвал такси и вернулся назад. Хорошо, что мы успели.