Рюмка коньяка дождливым вечером

Ошеломительный восторг заполняет всё тело Алексея так, что ему кажется, что взрыв неминуем. Однако Ник вдруг мягко подаётся бёдрами навстречу своему Истинному, и того срывает со стопора. Нерезкими, но глубокими движениями он входит в желанное тело, заставляя его выгибаться и постанывать, вырывая у себя самого судорожные вздохи от накатывающих волн невыносимого кайфа. И каждый рывок вглубь заканчивается на выдохе одним: - Мой… мой… Вскоре напряжение возбуждённых тел достигает апогея, и Никита с воплем кончает, не успев даже притронуться к себе. А Протасов, видя это, резким толчком входит по самые яички и долго содрогается от нескончаемого оргазма. Он чувствует, как начинает набухать узел, и пытается отстраниться. Но омега стискивает мышцы сфинктера почти до боли и шепчет: - Останься… Альфе приходится срочно укладываться на спину, чтобы его любимому было легче, и была возможность контролировать сцепку. Ник тяжело дышит, когда его накрывает серия мелких оргазмов, анус пульсирует, выцеживая из члена Алексея последние капли спермы. Красовский стонет, заходится в наслаждении и неожиданно падает на грудь любимого как подкошенный. Протасов в шоке, его бьют сухие оргазмы, и терзает жуткая тревога за здоровье Истинного. Он тормошит Никиту, шлёпает по спине и ягодицам, и наконец-то добивается – омега приоткрывает глаза с тихим вдохом. - Ника, любимый, - целуя дорогое лицо, шепчет Алексей, - не пугай меня так больше! Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо? Только скажи – я вызову «скорую»! - Не надо… Лёшенька, любимый, всё хорошо… Правда! И от оргазма впечатлительные омеги могут потерять сознание. Альфа немного успокаивается, и сцепка быстро сходит на нет. Уже разъединившись, Красовский вздыхает и замечает: - Надо бы принять душ… Но у меня нет сил. А ты? - Знаешь, - медленно тянет Алексей, - я тоже выдохся. Давай отдохнём, а банно-прачечный комбинат организуем потом. Успев ещё сделать заказ на любимые суши для своей Пары, Протасов засыпает, тесно прижавшись к тонкому телу. И последней связной мыслью в мозгу мелькает: «Вот оно – счастье…». Но спали они недолго. Резкий звонок мобильного телефона вырвал влюблённых из объятий Морфея и друг друга. Альфа судорожно пытается сообразить, куда дел трубку, и в лихорадочных метаниях сбрасывает небольшую коробочку с тумбы у кровати. Однако и на полу телефон продолжает вызывать абонента. Чертыхнувшись и свесившись с края кровати, Алексей наконец вылавливает мобильный и хрипло цедит: - Алло? Голос в трубке настолько оказался неожиданным, что Протасов теряет дар речи на какое-то время. И проснувшемуся Никите слышно, как на другом конце связи возмущённо выговаривает кто-то недовольным рокочущим баритоном. Но его Алёше быстро надоело слушать, и он хрипло прерывает монолог: - Отец, я тебе клянусь, что со мной всё в порядке. Я дома. Совершенно здоров, чего и тебе желаю. - … - А голос такой, потому что я спал. И передай папе, что я никуда не пропал, просто взял несколько дней отпуска, чтобы побыть со своим омегой. - … - Да, отец, у меня теперь есть омега. - … - Хорошо, в субботу мы оба сможем. Обещаю, мы приедем, - и альфа вопросительно смотрит в любимые серые глаза. Ник согласно кивает. Действительно, его отец уже знаком с Лёшей, а он сам даже не видел родителей Протасова, непорядок. Вскоре разговор заканчивается, и Алексей бросает трубку на тумбу. Его руки снова крепко обнимают родного человека, а губы принимаются покрывать нежными поцелуями медово-лимонную шею Красовского. Однако пришедшая в голову мысль останавливает такой приятный процесс, и альфа поднимает голову: - Любовь моя, тебе же нужно домой ехать! - Разве я не могу остаться у тебя? – чуть недовольно спрашивает омега и смотрит так укоризненно… - Конечно, можешь, Ника, о чём речь! Просто я подумал, что ты захочешь переодеться перед визитом к моим… - Утром заедем к отцу, и переоденусь. - А медбрат? У тебя же ещё сегодня и завтра два укола. Никита знает, что любимый прав, но так не хочется никуда ехать… Однако Протасов не даёт даже шанса понежиться в кровати – подхватывает Истинного на руки и несёт в душ. Через час, сотню поцелуев и один минет завёрнутого в огромное полотенце Ника Алексей приносит и осторожно опускает на постель. - Любимый, я не буду вытирать тебя, иначе не смогу оторваться и до воскресенья. Скоро должны привезти наш ужин, пойду накрывать на стол. А то ты у меня скоро от голода подвывать начнёшь! - Только если вместе с тобой! Красовский рассмеялся, ему вдруг стало так легко, словно он – воздушный шарик, и сейчас просто взлетит к потолку. Его Лёша нежно-восторженным взглядом огладил тонкое тело в толстом коконе полотенца, чуть разочарованно вздохнул и потопал на кухню. Никита максимально быстро вытерся и оделся, хотя это было непросто: мышцы ныли от непривычных нагрузок, голова слегка кружилась, да и анус отзывался тянущей болью. Поэтому в кухню омега вошёл очень осторожно и, слегка сморщившись, уселся на табурет. Заказ из японского ресторанчика привезли, пока Ник одевался, и красивые коробочки уже радовали глаз и обоняние. Алексей почувствовал, насколько его Паре неудобно сидеть на твёрдом сиденье, и тут же нашёл решение: плюхнулся на другую табуретку и перетащил Красовского к себе на колени, сделав мысленную пометку купить мягкий кухонный уголок. Его любимому не должно быть больно или некомфортно! Так они и ужинали – кормили друг друга роллами, перемежая еду короткими нежными поцелуями. Вскоре Никита понял, что больше не сможет проглотить ни кусочка, а, значит, ему скоро придётся уехать. И звонок его мобильного подстегнул расставание – Владимир потерял ненаглядного наследника и разыскивал того по телефону. Пришлось спешно договариваться о завтрашней поездке, вызывать такси и собирать расползшуюся по всей квартире одежду. Уже сидя в такси, омега вдруг понял, что за весь этот чертовски длинный день не услышал только одного – предложения пожениться. Да, метка – это аргумент. Но брак – совсем другое… И Ник загрустил. Неужели его альфа просто ЗАБЫЛ сказать самое главное? Или не захотел? А что, очень удобно, – метка не позволит другим покуситься на чужое «имущество», а сам Алексей остаётся практически свободным от обязательств. Такое соображение заставило глаза Красовского набрякнуть слезами, вскоре прорвавшимися мокрыми дорожками на щеках. В груди щемило, в горле застрял комок, страшно хотелось вернуться, но Никита заставил себя успокоиться. Завтра – знакомство с родителями, нужно хорошо выглядеть. А поплакать он успеет и завтра ночью, когда вернётся домой. Хватит гостить у отца, тому надо устраивать свою личную жизнь. А то солидный мужчина, и ныкается где-то с загадочным бетой… Квартира Владимира встретила Красовского-младшего гулкой пустотой и стерильной чистотой. Значит, домработник навёл порядок, забил холодильник и исчез на два дня. Осталось дождаться медбрата с уколом… Ник переоделся, получил порцию здоровья внутривенно, потом выбрал костюм для завтрашнего визита, почистил ботинки и собрал в барсетку кошелёк, ключи и нужные мелочи. И все дела кончились. Вымотанный сомнениями и грустными мыслями, омега упал в кровать и долго-долго ждал прихода сна. Вернувшийся домой отец тихонько заглянул в спальню к сыну, но тут же молча ушёл к себе. А Никита таращился в ночную тьму за окном и гонял по кругу один и тот же вопрос: «Почему он промолчал?»