Vigilance

      - ...А потом Терат просто взял его за шиворот и спросил: «Все это хорошо, но где галла?» – Мерриль звонко рассмеялась и с видимым удовольствием продолжала, подражая хриплому голосу охотника: - «А нету ее», – ответил Фенарель. Потом он икнул, пошатнулся и упал на землю. И Хранительница сказала: «Кажется, сейчас ему лучше не мешать».       Она снова засмеялась. Сурана вежливо улыбался в ответ, думая: «Создатель, за что ты меня так ненавидишь?».       - Веселый у тебя клан, - отозвался он.       - Не такой уж и веселый. Просто... есть что вспомнить.       Эльф попытался представить себя в долийском клане. От картины «Сур ласково обнимает белоснежную галлу» его слегка затошнило.       - А почему ты оттуда ушла?       Этот вопрос Адвен давно порывался ей задать, понимая, что девушка вряд ли на него ответит. Мерриль, однако, все же отозвалась, изменившись в лице:       - Я же тебе говорила – мы с Хранительницей не сошлись во мнениях по одному вопросу.       - По какому? – простодушно настаивал Сурана.       - Я не могу тебе сказать, леталлин. Прости.       - Что такое «леталлин»?       - Это означает «друг из моего клана».       - Но я же не из твоего клана.       - Теперь мой клан – эльфинаж, - грустно улыбнулась долийка. Тихая печаль в ее голосе прибавила ей немного очарования. Сжалившись, эльф решил приостановить допрос:       - Прости, Мерриль. Наверное, я слишком много спрашиваю.       - О, нет, нет, - торопливо замахала она руками. – Все в порядке, Гаррет. Ты очень добрый. Всегда готов меня выслушать.       «Разумеется, готов, потому что мне нужны сведения. Создатель. За что мне это?»       - Я всегда рад поговорить с тобой. Вдобавок я тут новичок, а ты уже многое знаешь о Киркволле.       - Я? Митал анаст, тебе лучше спросить Варрика, если тебе что-то нужно. Я все путаю и забываю.       - Всегда лучше иметь дело с сородичем, чем с каким-то незнакомцем, правда?       Мерриль улыбнулась, не догадываясь о том, что Адвен опять соврал. Несмотря на презрительный тон, который он порой приберегал для шемленов, иметь дела Сурана все-таки предпочитал с людьми: городские эльфы обычно умели только ныть и жаловаться, а долийцы, кривившие нос при виде чужаков, не интересовались ничем, кроме своего утерянного прошлого. С людьми, хотя среди них и встречались мерзавцы и чудовища, в целом было проще. К гномам эльф относился в целом неплохо, но их жажда наживы была ему неприятна; косситов же он побаивался из-за их высокого роста, могучего сложения и сурового взгляда исподлобья. Поэтому нежелание Сураны разведать обстановку в лагере кунари было продиктовано не столько конспиративными соображениями, сколько собственным страхом. Даже банда вооруженных до зубов головорезов в Клоаке вызвала бы у него меньше эмоций, чем пара разгневанных косситов.       - А эльфинаж Денерима – какой он? – тем временем поинтересовалась долийка. – Ты о нем рассказывал не так уж много.       - Да нечего особенно рассказывать, - пожал плечами Адвен. – Бедно, грязно, лужи по колено, венадаль весной цветет. Все.       - Совсем-совсем все? Там хуже, чем у нас?       - Не хуже и не лучше. Все эльфинажи одинаковы. Я как-то встречал эльфа из Хайевера – у них все точно так же.       Сурана изо всех сил старался, чтобы его голос не звучал глухо и отрывисто. Он живо помнил, как, спотыкаясь от волнения, бегал по эльфинажу, спрашивал всех, где Дилуин и Гетон, волком смотрел на встречных тевинтерцев... Когда выяснилось, что он опоздал, и его родители в числе других несчастных уже отправились на рынок рабов в Империю, Адвен вырвал из рук Алистера меч и раскромсал сдавшегося на милость Стражей тевинтерского магистра на множество кусков. Ни до, ни после этого эльф никогда не сражался с таким остервенением. Все убежище работорговцев было забрызгано кровью, во все стороны летели ошметки плоти, а он никак не мог остановиться, словно смерть тевинтерца могла что-то изменить. Ревущего, словно раненый медведь, Сурану с трудом оттащили от того, что осталось от магистра, и эльф еще долго рыдал на коленях у понимающей Винн. То, что они спасли большинство жителей эльфинажа, Адвена не интересовало. Прошло не меньше месяца, прежде чем его снова стало интересовать хоть что-то – и много больше времени, прежде чем он смирился со своей потерей. Однако само воспоминание о денеримском эльфинаже, пропитанным духом смерти и кровью порождений тьмы, до сих пор бросало его в дрожь.       - Жаль, - пробормотала Мерриль. – Я думала, везде все по-другому.       Сурана промолчал. Отвечать не хотелось.       - Я что-то не то сказала?       - Нет, все нормально. – Он улыбнулся. – Еще чаю?       - О, спасибо! Это не будет слишком грубо с моей стороны – попросить еще чашечку?       Пауза заполнилась остывшим мятным чаем, в котором эльфы топили свои мрачные воспоминания.