Vigilance

      Свое обещание обеспечить Томвайза работой до конца жизни Хоук пока не сдержала, и главный производитель ядов в Клоаке откровенно скучал. Сурана, для вида возмущаясь безденежьем, воспользовался моментом отдыха и решил составить для себя карту подземелий Киркволла. В Нижнем городе он уже свободно ориентировался, Верхний тоже кое-как изучил, а вот тайные ходы и выходы Клоаки пока были для него загадкой. Однако при помощи кое-каких сведений, невинного допроса Томвайза и умелого пера Адвен сумел составить более-менее подробную карту.       Один из проходов, находящийся неподалеку от лечебницы Андерса, вел в Казематы: целитель всегда возвращался оттуда в компании одного-двух бледных от волнения учеников из Круга. Соваться туда эльф не собирался – во всяком случае, без должной подготовки и хотя бы пары человек подкрепления. Несколько точек были облюбованы контрабандистами, визит к которым тоже был бы весьма опасен для жизни. Один проход никогда и никем не использовался: более того, его обходили стороной с каким-то суеверным ужасом. Подобравшись к таинственному коридору поближе, Сурана почувствовал присутствие сильной магии. Это возбудило его интерес, но не настолько, чтобы согласиться лезть в явную ловушку. Изучение странного места следовало отложить на потом.       Три оставшихся прохода эльф все-таки решился обследовать. Один из них был завален мусором и вел в тупик. Другой был заселен агрессивными нищими, с которыми Адвен еле-еле умудрился договориться по-хорошему. Зато визит в третий оказался весьма многообещающим.       Сдерживая кашель и подступающую тошноту от жуткой застоявшейся вони, Сурана стоически продвигался вперед по узкому проходу. Потолок был низким, и Адвен не бился о него головой только потому, что сам был невысок ростом даже для эльфа. Настроение у него было преотвратное. «Долбаные трущобы, долбаная Клоака, долбаный Киркволл, долбаные тайны…»       Внезапно впереди послышался запах, бьющий в нос любому магу Тедаса. Среди вони и грязи Сурана почувствовал нежный и дурманящий аромат лириума.       - Ты позоришь нас всех, Варнелл.       Вжавшись в стену, эльф подкрался поближе и увидел невдалеке два силуэта: мощной мужской фигуры в доспехах и хрупкой женщины. Голос, на удивление резкий и холодный, принадлежал ей.       - Я храмовник, - хрипло отозвался мужчина. Запах лириума на мгновение поблек, затем появился снова – очевидно, боец приложился к склянке с порошком. – И мне тоже полагается доля за участие в деле.       - Грязная скотина.       Эльф удивленно поджал губы. Ни одна служительница Церкви на его памяти не выражалась подобным образом. «Воистину, в этом Киркволле все не слава Создателю».       Храмовник только ухмыльнулся.       - Не всем же быть чистенькими церковниками, преподобная мать.       - Этот лириум не для одного тебя, Варнелл. Представляешь, что будет, если рыцарь-капитан не получит свою дозу?       - Он ее получит. Мы не экономим на лучших.       - «Мы» – это не ты, псина, - с ненавистью выплюнула преподобная мать. – Если ты действуешь заодно с Церковью, это еще не значит, что тебя коснулась длань Создателя.       - Вами он тоже побрезгует.       - Как ты смеешь! – Сурана ожидал, что церковница влепит ему пощечину, но смачного удара не последовало: очевидно, такая наглость была ей даже отчасти приятна. – Воистину, ты слишком распоясался, Варнелл. Нам стоило поискать более благочестивого слугу Создателя для нашего дела.       Храмовник разразился неприятным хриплым хохотом:       - А, теперь мы заговорили о благочестии?       - О нем никогда не следует забывать, - назидательно заявила преподобная мать. В ее голосе звенела сталь. – К чему бы нам ни пришлось прикоснуться, на что бы ни пришлось пойти – все это мы делаем во имя Создателя.       - Лично мои усилия идут впустую, - хмыкнул Варнелл.       - Заткнись и проверь лучше, нет ли здесь свидетелей. Вдруг какой-нибудь пьянчужка забрел сюда из Клоаки.       Храмовник послушно заглянул в проход, не разглядев во тьме замершего на расстоянии нескольких шагов Адвена. Эльф тоже не сумел рассмотреть его лица.       - Все чисто, - буркнул Варнелл, возвращаясь к своей спутнице. – Сюда всего два раза сунулись бродяжки, и оба раза они не дожили до утра. Стоит ли волноваться?       - Может, и не стоит, - неохотно согласилась церковница. – Но осторожность нам никогда не помешает. Вскоре нам понадобится действовать как можно аккуратнее. Никто не должен заподозрить наше участие.       - Полагаю, я и на этот раз не отношусь к «нам»?       - Разумеется. Ты – всего лишь орудие в руках Создателя.       - Или в руках нашего покровителя.       - Создателя, - с нажимом повторила преподобная мать. – Я – тоже его орудие. Как и все мы, Варнелл.       - Только вот эти орудия используют в разной степени и с разной частотой.       - Разве тебе это решать?       - Конечно, нет. Я же всего лишь тупой храмовник, зависимый от гномьего порошка.       - Как говорят безбожники кунари, у каждого своя судьба, - язвительно заметила церковница. Варнелл нервно рассмеялся.       - Не поможете перенести ящики, преподобная мать?       - Вот еще. Позови Хильдегард и Эмелину, пусть помогут перетащить их. Завтра утром покупатели явятся за своим лакомством. Заставлять их ждать было бы весьма неосмотрительно.       Шаги вскоре стихли – очевидно, храмовник и преподобная мать ушли. Однако Сурана не спешил выбираться из своего укрытия. Выждав несколько минут, он осторожно заглянул в пещеру. Убедившись, что там никого нет, эльф шмыгнул внутрь и осмотрелся вокруг.       В почти пустой пещере были только стол с лежащими на нем бумагами и несколько плотно закрытых ящиков, от которых исходил легкий, но уловимый аромат лириума. На всех стояла печать гномьей Хартии.       «Служители Церкви занимаются контрабандой лириума. И почему я не удивлен?»       Осторожно подкравшись к столу, Адвен мельком пролистал бумаги. Кривой почерк дельцов из Хартии перемежался с изящными буквами, явно выписанными старательным церковным служкой. Хартиец подписывался именем «Фарен», церковник – «Эврион». Отдав должное чувству юмора писца, Сурана вытащил два письма из середины, пробежал их глазами и спрятал за пазуху. Он заметил в глубине пещеры ход, которым, очевидно, воспользовались заговорщики, но благоразумно решил исследовать его в другой раз. Стараясь не издавать лишнего шума, он вернулся в Клоаку тем же путем и, вернувшись домой, сделал отметку на карте и как следует изучил украденные бумаги.       «Фарен» и «Эврион» явно вели дела давно и были весьма довольны своим сотрудничеством. Хартия была осведомлена, что ведет дела с Церковью, а Церковь не интересовало, какими средствами Хартия добывает для нее товар. Единственное, что немного омрачало безоблачное партнерство, – явное стремление «Эвриона» содрать побольше денег. Церковник писал, что им необходимо увеличить поставки лириума, поскольку храмовников в Киркволле становится все больше – но разве что гному было не понятно, что Церковь вполне легально обеспечивала храмовников лириумом, не прибегая к контрабанде. Средства от продаж явно шли на что-то постороннее, но выяснить подробности из письма было невозможно.       - Создатель, ну и гадюшник, - с омерзением пробормотал Адвен, надежно спрятав письма. Мысли об уютной цитадели Кинлох не покидали его. Даже рыцарь-командор Грегор, с которым эльф никогда особенно не ладил, представлялся ему теперь кем-то вроде доброго дядюшки. Уж, по крайней мере, при нем ни за что бы не творился такой бардак. У Сураны не укладывалось в голове, что в Киркволле существует прекрасно организованная контрабандная сеть, напрямую руководимая Церковью, но ни наместник, ни рыцарь-командор, ни Владычица Церкви не подозревают о ее существовании. Кто-то из них наверняка был прекрасно обо всем осведомлен – а, может, и все трое. На всякий случай эльф заочно возненавидел всех власть предержащих в Киркволле.       «Интересно, Серые Стражи всегда разгребают чужое дерьмо, или только нам с Феликсом так повезло?»