Vigilance

      Только утром Сурана понял, что в клане Маретари кое-кого не хватает. Не было того бледного полукровки, о котором Хранительница отказалась говорить. Провожая Адвена в Киркволл, Эллана утолила его любопытство. Оказывается, этот парнишка по имени Фейнриэль, спасенный Хоук из лап тевинтерских работорговцев, был сновидцем – могущественным магом, способным изменять Тень по своему желанию. Недавно его стали одолевать жуткие кошмары, и Маретари вновь обратилась за помощью к Агнес, чтобы та отправилась в Тень и отогнала от Фейнриэля демонов. К несказанному удивлению Хранительницы (и Сураны, когда он слушал рассказ), у ферелденки это получилось, и полукровка, воодушевившись, через Тень отправился в Тевинтер учиться постигать свой дар. Надо сказать, Маретари старалась держать все это в секрете: Эллане лишь благодаря ее охотничьим умениям удалось подслушать разговор между Хранительницей и Хоук.       - Вижу, силы воли ей и правда не занимать, - признал эльф, когда долийка окончила рассказ. – В Тени надо все время быть начеку: стоит только пойти на поводу у демона всего один раз – и ты в его руках. Для магов это вообще может страшно закончиться: умрешь в Тени – проснешься Усмиренным.       - Да, и Хранительница так говорила про Фейнриэля, - кивнула эльфийка. – Хоук тогда порадовалась, что не взяла с собой Мерриль. Та… наверное, могла бы совершить ошибку.       Адвен закивал, погруженный в свои мысли. Вот почему Мерриль ни слова не говорила об этом – она просто не знала. Впрочем, Хоук поступила правильно: не стала лишний раз приводить долийку в ставший ей чужим клан и одновременно уберегла ее от опасности стать Усмиренной. Очень мудрый поступок, отметил про себя Сурана.       К его большому облегчению, в Киркволле за время его отсутствия ничего особенного не произошло. Томвайз равнодушно одобрил скорое возвращение сородича и вновь нагрузил его работой. Все опять пошло своим чередом.       Единственным, что выбивалось из рутины, были мрачные сплетни, распространяемые всеми и на все лады. Одни рассказывали о вновь объявившемся убийце, присылающем своим жертвам белые лилии; другие с беспокойством отмечали, что в лагере кунари началось шевеление; третьи же говорили о загадочном убийстве храмовника прямо в Казематах. Все эти сведения внушали Адвену тревогу, однако выяснить подробности он пока так и не мог – случайные прохожие, которых он подслушивал, не баловали его подробностями, а Мерриль едва ли интересовало, что происходит в Киркволле. Прекратив общаться со всеми, кроме своего соседа и Варрика, долийка погрузилась в работу над элувианом, и то, что происходило за пределами ее лачуги, ее волновало мало. Пожалев, что ограничился всего двумя информаторами, Сурана решил рискнуть и пробраться в местный Круг магов, чтобы узнать хотя бы о смерти храмовника.       Ни в порту, ни во внутреннем дворе Казематов никто не обращал внимания на невысокого эльфа с мрачной физиономией. Храмовники будто смотрели сквозь него, куда больше внимания уделяя людям и эльфам в магических робах, однако Адвен решил все же держаться от них подальше. Как знать, вдруг кто-то из особо ретивых храмовников все же почувствует в нем магию, и тогда конец всем его хитроумным шпионским играм.       Спрятавшись за колонной, Сурана окинул вход в тюрьму для магов пристальным взглядом и чуть не вскрикнул от удивления. Ворота патрулировал не кто иной, как нытик Каллен, присутствовавший на его Истязаниях и визжавший почище девицы во время осады Башни Круга демонами! Конечно, сейчас он уже не выглядел таким нытиком – сумел все-таки взять себя в руки и вернуться к работе – однако попадаться ему на глаза было бы верхом идиотизма. Уж кто-кто, а Каллен точно помнит в лицо эльфа, отпустившего в его адрес пару едких шуточек. Адвен подумал, что ему еще повезло: он мог бы встретить Каллена, едва прибыв в Киркволл, и тогда пришлось бы сразу вернуться на родину. Сейчас Сурана уже был вооружен кое-какими сведениями, однако возвращаться в Амарантайн было еще рано. Особенно теперь, когда страсти в Киркволле стремительно накалялись.       - Рыцарь-капитан, - кивком поприветствовал Каллена коренастый храмовник.       - Да, Паксли, рапортуй.       Эльф отметил, что бывший нытик из цитадели Кинлох теперь кажется намного представительнее и взрослее. Интересно, чем из него выбили мрачные воспоминания и психоз?       - Ее Милость говорит, что слышала об убийстве сера Алрика.       - Вот как? – Каллен нахмурился и, понизив голос, поинтересовался: - Откуда ей об этом известно?       - Не знаю, рыцарь-капитан, но она, похоже, в курсе дела.       - Это очень плохо. Такие инциденты не должны становиться достоянием общественности.       - Согласен, сер. И еще… - Теперь уже Паксли понизил голос и воровато огляделся. – Я кое-что подслушал, когда сопровождал рыцаря-командора в Церковь.       - Ну так не тяни кота за хвост, Паксли! – раздраженно пробормотал Каллен. Адвен возблагодарил Создателя за то, что бывший храмовник цитадели Кинлох настолько любопытен, что даже не утруждается отвести подчиненного в сторонку для беседы с глазу на глаз. Впрочем, в такой толпе они привлекают куда меньше внимания, нежели стоящими отдельно с подозрительным видом. Возможно, Каллен умышленно расспрашивал его здесь, за стенами Казематов. Стало быть, там их могли подслушивать?       - Простите, сер, - виновато пробубнил храмовник и немного нервно заговорил: - Я немного слышал разговор Ее Милости и Мередит. Владычица Церкви сказала, что монна Хоук расспрашивала ее о плане всеобщего Усмирения. Помните? Тот самый, который придумал Алрик!       - Ей-то до этого какое дело? – искренне удивился Каллен. – Монна Хоук даже не маг. Правда, у нее, по слухам, есть друзья-отступники, однако что-то она раньше не выступала в их защиту – во всяком случае, открыто.       - Не знаю, сер, но Мередит была очень этим разозлена. Кажется, монна Хоук приложила руку к убийству Алрика. Так считает рыцарь-командор.       - Откуда бы ей знать, как пробраться в Казематы? Если только… - Каллен нахмурился. – Если только ей не показали дорогу...       - Кто-то из отступников? – понимающе кивнул Паксли.       - Да. Хм… Создатель, но какой же дурой надо быть, чтобы убивать храмовника прямо в Казематах, да еще и потом сообщать об этом Эльтине! – Каллен поспешно прочистил горло и заявил: - Прошу прощения, но я не вижу в этом никакой логики. Монна Хоук кажется мне слишком здравомыслящим человеком для подобного поступка.       - Может, это не она, а ее друзья-отступники? – предположил храмовник. – А монна Хоук просто спросила у Владычицы Церкви про этот план. Он, кажется, ей не понравился.       - Потому что этот идиотский план не мог понравиться никому, кроме покойного Алрика, - фыркнул рыцарь-капитан. – Паксли, ты уверен, что ничего не путаешь?       - Нет, сер. Ее Милость точно говорила об этом. Ее обеспокоило, что монна Хоук вообще знает об этом плане.       - Тут я с ней вполне согласен. Это дело храмовников и Церкви, и за пределами Круга никто не должен был об этом знать.       - Вот и я так думаю, сер. Рыцарь-командор очень разозлилась, сказала, что никто не должен ничего знать, и пригрозила найти монну Хоук и разобраться с ней. Но тут за монну вступился принц Себастьян – ну, вы знаете его, да? – Каллен быстро кивнул. – И он сказал, что монна Хоук не может иметь никакого отношения к заговору отступников, потому что она разорвала все отношения со своим другом, якобы состоявшим в группе заговорщиков.       - Каким еще другом?       - Да вы его знаете, сер. Андерс. Помните, который еще двадцать раз из Круга убегал?       - Не двадцать, а семь, - строго поправил его Каллен и уточнил: - Выходит, она больше не защищает Андерса? Мы можем его поймать?       - Не знаю, сер. Принц ничего об этом не упомянул. Все, что он сказал, - то, что монна Хоук больше этого Андерса знать не желает. Принц это лично слышал и готов в этом поклясться.       - Ну, это неплохая новость, - удовлетворенно кивнул Каллен. – Признаться, я давно хочу поймать Андерса так, чтобы он уже не сбежал. Я его помню еще по ферелденскому Кругу. Тот еще проныра. Было бы неплохо наконец посадить его под замок… Тебе еще есть что доложить?       - Мойра спрашивает, докладывать ли рыцарю-командору о том, что произошло с Эмериком.       Каллен задумался. Наконец он медленно проговорил:       - Пока… пока не стоит. Она в последнее время очень легко впадает в ярость, так что лучше ее пока не мучить плохими новостями. Если она узнает о том, как погиб Эмерик, это ее наверняка разозлит. Я лучше сам обо всем сообщу… чуть позже.       - Как скажете, рыцарь-капитан.       - Свободен.       Паксли послушно удалился, а Каллен застыл на месте с непроницаемым выражением лица. Со стороны казалось, что это не он только что узнал весьма волнующие новости. «Да он здорово научился собой владеть, - с невольным уважением подумал Сурана. – Интересно, как и где он этому научился?»       И не менее интересно ему было узнать, кто такой Эмерик. Того храмовника, который был убит в Казематах, звали, похоже, все-таки Алрик. А кто тогда Эмерик? И при каких обстоятельствах он был убит? Не магией крови же? Любопытные же, однако, дела творятся у них в ордене: то одного храмовника неизвестные убивают прямо в Казематах, то другого…       Эльф пошатался по внутреннему двору еще немного, стараясь одновременно держаться подальше и от храмовников, и от тевинтерских статуй (что внушало ему больший страх, он и сам не мог определить), но больше ничего интересного не увидел и не услышал. Зато на обратном пути, в умиротворяющей его атмосфере толкотни и грязной ругани, у Адвена было достаточно времени обдумать подслушанный им разговор.       В том, что у Хоук хватило глупости убить храмовника на его же территории и потом радостно доложить об этом Эльтине, эльф сомневался. Ферелденка, хотя и не была семи пядей во лбу, действовала подчас очень разумно и аккуратно – очевидно, набралась житейского опыта в ходе многочисленных попыток решить проблемы Киркволла. С другой стороны – не это ли убийство послужило предлогом ссоры Агнес и Андерса? В таком случае, скорее всего, смерть Алрика была делом рук целителя, а Хоук оказалась лишь свидетелем – потому-то, вероятно, Себастьян и попытался ее выгородить. Щедрый жест с его стороны, стоит заметить: слову принца, пусть и находящегося в изгнании, всегда поверят и придадут большой вес. Однако зачем тогда ферелденке так рисковать и спрашивать об этом плане у самой Владычицы Церкви? Если, конечно, Эльтина не соврала и Агнес действительно спрашивала ее об этом…       Сурана был вынужден признать, что ситуация запутывается еще больше. Так или иначе, был брошен новый камень и в огород магов (один или два храмовника убиты руками отступников), и в огород храмовников (существовал некий план всеобщего Усмирения, который вызывал отторжение даже у храмовников высокого ранга). Причем со стороны такой точный, мастерский удар в обе стороны казался отнюдь не случайным. «Все происходящее, пусть оно и ужасно по сути своей, кому-то выгодно, - заключил эльф. – Вот только кому? Церкви? Магам? Храмовникам? На кунари, пожалуй, я бы не ставил, хотя кто его знает. Или это такие изощренные интриги местной аристократии, у которой есть связи в Круге магов?.. Создатель, да это хуже, чем Игра в Орлее!»       Адвен прибыл обратно в порт, когда уже стемнело. Ведомый каким-то смутным порывом, он поднялся в Верхний город и направился в Церковь. Ему захотелось повнимательнее вглядеться в ее служителей – и заодно попросить помощи у Создателя. Потому что в одиночку справиться с этим делом было решительно невозможно.       Темное нутро Церкви, освещенное горсткой свечей, выглядело довольно зловеще. У подножия огромной позолоченной – или золотой, кто ее знает – статуи Андрасте стояла какая-то церковница и азартно пела куплет из «Погребальных песен». Сурана, прислушавшись, узнал ее голос – он принадлежал той женщине, которая была в том потайном «лириумном» ходе вместе с храмовником Варнеллом. Эльф решил подойти поближе и всмотреться в ее лицо.       Женщина была довольно привлекательной для человека: красивое бледное лицо, ясные и холодные серые глаза, темные губы и коротко обрезанные светлые волосы. На ее лице была печать благородства – очевидно, до службы в Церкви она была девицей из знатного рода. Адвен не без удивления отметил, что церковница внешне похожа на Феликса. И голоса у них были похожи: выразительные, хорошо поставленные, но холодноватые. Впрочем, для Песни Света такой подходил идеально. Сурана не сразу поймал себя на том, что слушает пение церковницы, увлеченный ее манерой, уже больше часа. Смутившись и наконец отойдя от нее, эльф принялся рассматривать прихожан, немногочисленных в столь поздний час. В основном это были знатные дамы, демонстрирующие свое почтение Церкви, но среди них вдруг резко выделилась стриженая седая макушка. Адвен с подозрением приблизился к ней поближе и увидел, что в мало освещенном свечами углу – нет, ему не показалось! – стоит Фенрис. Эльф крепко-накрепко сцепил пальцы рук в замок и смотрел на статую Андрасте с такой болью, что Сурана впервые в жизни испытал к нему сочувствие. Подобравшись чуть поближе, он услышал, что Фенрис обращается к Создателю – но молитвы в его устах звучали медленно и глухо, словно он заранее не верил в их силу. Потом смуглый эльф надолго замолчал, устремив невидящий взгляд на пламя свечей. Затем Адвен услышал хрипловатые слова, надолго врезавшиеся ему в память:       - Создатель, смилуйся над ее душой. И прекрати издеваться над Агнес. Пожалуйста.       Взглянув на образ Андрасте в последний раз, Фенрис резко развернулся и ушел из Церкви. Сурана с некоторой робостью встал на его место, чувствуя еле ощутимое дуновение лириума. Молитвенно сложив ладони, эльф закрыл глаза и обратился к Создателю – но мысленно, не повторяя чужих ошибок.       «Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает. Благословенны хранители мира, защитники справедливости. Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя… Я не смею надеяться быть праведным, Создатель. Но я хочу понять, что творится в этом городе. Узнать правду. Защитить других от несправедливости. Сохранить мир, если это возможно. Создатель… защити этот город. Благослови и защити Ферелден. Благослови и защити моих родителей, если они все еще живы. Благослови и защити Феликса, ибо в его руках – судьба всего нашего ордена в Ферелдене. Благослови и защити Натаниэля, ибо он достоин лучшей жизни. Благослови и защити Сигрун, хоть она в тебя и не верит… Благослови и защити всех эльфов в эльфинажах, ибо Ты – единственная их надежда…»       Мысли в голове метались все сильнее, и Создатель, очевидно, уже в них окончательно запутался. Покачав головой, Адвен отвернулся от статуи и обвел всех находившихся внутри Церкви печальным взглядом. Внезапно он встретился глазами с той светловолосой церковницей.       - Могу я чем-то помочь? – осведомилась она. Голос ее звучал на удивление приветливо.       - Нет, не думаю, - покачал головой Сурана и вышел из Церкви. В голове его царил такой сумбур, что провести осторожную беседу с церковницей эльф был в данный момент попросту не способен. А рисковать своими актерскими способностями ему не хотелось.       Не наткнувшись на головорезов и благополучно проскользнув мимо стражи, Адвен добрался до дома и собрался было отправиться спать, но внезапный стук в дверь нарушил его планы. Открыв дверь, Сурана без особенного удивления увидел стоявшую на пороге Мерриль.       - Я так за тебя волновалась, - пробормотала она, опуская глаза. Голос ее дрожал. – Так боялась, что с тобой что-то случилось…       - Мерриль, я умею за себя постоять, - немного раздраженно отозвался эльф. – Не надо так за меня переживать, я не беззащитен.       Встретившись взглядом с долийкой, он увидел в ее глазах настоящий испуг.       - Я теперь всегда буду бояться за всех, леталлин… Леди Лиандру, маму Хоук, сегодня убили.       И Мерриль заплакала, спрятав лицо на адвеновой груди.