Канарейка

      Когда тебе пятнадцать и у тебя есть мечта, то кажется, что перед тобой, окрыленной, не устоит и весь мир. Но то все иллюзии, сладкие, туманящие юношеский мозг.       Я стиснула в ладони маленькую потрепанную книжечку и рваными движениями стерла влагу на лице. Ветер ударил порывом по телу, и я поддалась ему, падая спиной на мягкую зеленую траву, раскинув руки и посмотрев в бездонное синее небо, на бегущие барашки облаков.       В пятнадцать кажется, что тебе горы по плечо, а море пересечь раз плюнуть. И тебе нет никакого дела до чужих чувств и желаний, ведь есть только ты.       О, как же мы слепы в это время.              Моя история проста и обыденна, особенно для этого мира.       Таких как я можно встретить чуть ли не на каждом углу. Обиженных. Обделенных. Потрепанных.       Но такой я стала по своей глупости. Как? Мне даже стыдно рассказывать, как именно. Стыдно оглядываться и понимать, каких дел натворила, ведь из-за них пострадали многие, кто был дорог мне. Я была слишком самоуверенна, почувствовав в своих руках силу. И за это поплатилась сполна.              В тот день я должна была погибнуть по своей оплошности.       Мне было четырнадцать, и мы с ребятами из деревни решили взобраться в гору, доказав тем самым, кто сильнее и круче. Я рвалась вперед, игнорируя крики и издевки, что я самая обычная слабая девчонка, неспособная даже угнаться за ними, несмотря на то, что тумаки получали от меня они. И так вышло, что, забывшись от обиды и злости, не усмотрела под ногами гнилое дерево и оступилась, свалившись в глубокую яму.       Меня ждала смерть.       Я так думала, падая во тьму с криком. Но внизу меня встретил сюрприз.       Упала спиной на что-то мягкое, разлетевшееся в стороны от столкновения. С трудом поднявшись, с удивлением обнаружила, что вокруг был белый мягкий пух. Он плавно витал в воздухе, взбудораженный моим появлением, кружил и оседал на меня и землю.       Света из дыры, проделанной мной, хватало, чтобы осмотреться. Пещера была небольшой и, по-видимому, давно брошенной. Вдоль стен, оплетая их, росли терновые кусты, покрытые пожухлыми коричневыми колючими листочками, мягким белым пухом и длинными опасными шипами — удивительно, как при падении не задела их. Но мой взгляд приковал один из кустов.       Огромная для своих размеров клубника необычного синего цвета росла на одном из них, заставляя ветку прогибаться под своим весом и жалостливо поскрипывать.       Я никогда своими глазами не видела дьявольские фрукты. Мама рассказывала о них, об их фантастической силе и невероятных возможностях, которые они даровали. Сказать по правде, я мечтала об одном. Как он окажется у меня, я стану сильной и буду совершать подвиги. Да, я хотела стать как мама — дозорной. Нет, она была специальным агентом в далекой молодости, пока не ушла в увольнение из-за моего рождения, но туда мне уже было поздно идти, ведь в их ряды брали только детей, сирот.       Поэтому я целеустремленно шла к цели стать дозорной, а фрукт бы мне в этом помог.       И тут… огромная клубника была прямо передо мной, только руку протяни. Что я и сделала.       — Рейна!       Я вздрогнула в тот момент. Напряженная от мысли и вспыхнувших надежд исполнить мечту, крик мальчишек, с которыми бежала наперегонки, напугал.       «А вдруг они узнают и отберут?..» — панически пронеслось.       Во мне проснулась алчность. Хотя скорее жадность.       Не таким большим любителем плавать я была, чтобы раздумывать — есть или не есть.       Так что, немедля, съела фрукт, лишь бы он не достался другому, ведь это была моя добыча.              Тогда я думала, что мне крупно повезло наткнуться на такой плод. Я была счастлива, игнорируя синяки и ушибы. Что они, когда я стала обладателем таинственной силы.       И это событие послужило тем самым заводным механизмом бед и неудач в моей жизни.       Как я думала в то время — мне повезло. Полученная способность оказалась невероятно полезной и сильной. Я хвасталась ею перед мамой, перед мальчишками и деревенскими жителями. Я хотела, чтобы мне завидовали, чтобы меня просили о помощи в сложных ситуациях.       Я просто хотела быть нужной…              Глупая. Не видевшая жизни и мир, я схватилась за первую возможность.              Мне было пятнадцать, когда он явился в нашу деревню, попросил еды и воды. Что там было с меня взять — глупая девчонка захотела выделиться перед взрослым парнем и привлечь его внимание.       Я с интересом рассматривала диковину для наших мест — мы жили далеко от основных торговых путей, соседние острова были в шести-семи днях пути от нас, поэтому путешественники, как и пираты, для нас большая редкость. Ведь с нас и взять было нечего — остров жил сельским хозяйством и маленькой каменоломней на севере, где моя мама работала начальницей, а также проводила мои тренировки. Щебенка, летящая на большой скорости, била как пуля, а с помощью моей силы любой камушек становился оружием в моих руках.       Мама всегда мне рассказывала, какие пираты мерзкие создания, обманщики, жестокие и любящие только наживу. Они страшны, немыты и неухожены. Отвращала меня от них, как только можно, а я не верила, ведь не понимала — как такое возможно. И вот предстал шанс проверить мамины слова.       Парень был на удивление симпатичен. На него было приятно смотреть, в отличие от тех мальчишек, с которыми я выросла. Темно-каштановые волосы, озорной взгляд карих глаз и шикарное телосложение.       Я вызвалась помочь, покрасовавшись своими способностями.       Мама назвала их «телекинез», когда я впервые показала ей приобретенные силы. Она же и направила мое обучение, показав, как развиваться. И я с упорством следовала ее советам, улучшая навыки, и теперь в наши тренировки, где она меня учила тому, что умела сама, еще присоединились занятия с фруктом.       Мама у меня сильная и смелая женщина, и я всегда хотела быть похожей на нее.       Но это не отменяло того, что я хотела посмотреть на жизнь пиратов изнутри.       Парня звали Эмиль, он — старпом капитана Железного Сера, недавно вернувшегося в море после продолжительного перерыва и успевшего завоевать недобрую славу среди торговцев и дозорных, которых он успешно грабил и топил. Как мне удалось выяснить, тут они скрывались от погони — Дозор устроил кипишь, когда они рискнули взять на абордаж корабль какого-то аристократа, который возвращался с собрания королей на Святой Земле. Взятие судна было успешно, но вот подмога прибыла быстро, и им пришлось бежать. А после ребята попали в шторм, и их прибило сюда, хорошо протащив дном о прибрежные скалы. Так что они были на вынужденном ремонте.       Я слушала его бравые рассказы, восторженно хлопая ресницами — голос у него был что надо.       С того дня я после утренних тренировок с мамой тайком сбегала на другую часть острова к пиратам, где отлично проводила время за беседами. Пока мне на хвост не сели деревенские мальчишки, оскорбленные моим поведением. По их словам, я слишком задрала нос, возомнив о себе невесть что, и пообещали сдать маме.       Сомневаться в их словах не стоило — они могли подставить, поскольку уже и по маминому взгляду читались подозрения, когда я под ночь возвращалась домой цветущая и пропахшая запахом костра. И я, собравшись с мыслями, пошла одним похожим днем к пиратам, а именно к Эмилю.       — О, привет! Ты сегодня рано, — Эмиль обаятельно улыбнулся и раскинул руки, приветствуя. Мужчины, стоявшие рядом с ним, замахали и закивали.       Я приметила карту в их руках. Видимо, обсуждали дальнейшие планы.       Скромно замявшись и потупив взгляд на носках своих ботинок, вяло улыбнулась.       — Мне придется с вами попрощаться. Больше не смогу вас навещать, — слова давались с трудом.       На самом деле тут мне было весело. Мне нравилось проводить с ними время. Интересно и полезно. Они даже учили меня драться. Не так, как мама. У нее были строгие последовательные действия, заученные и доведенные до автоматизма. Неповторимый стиль, с множеством техник, которые не каждый может выучить — Рокушики, Воли и еще фрукт. Все это меня сопровождало лет с пяти, будто я была солдатом или на меня вели охоту. Нет, я не жалуюсь, но все угнетало. Я ощущала, что такие рамки не мое. Я люблю маму, очень, только она не давала мне шанса на свое мнение, и это угнетало. Хотелось сломать эти стены, чтобы меня заметили и прекратили подавлять. А эти ребята были свободными. Они не ставили перед собой своды правил, никаких ограничений, и жили легко. С ними я ощущала себя нужной и полезной.       — Чего так, Канарейка? — Эмиль удивленно вскинул брови.       Он первым стал так называть меня за мой цвет волос в сочетании с глазами, а также схожестью с именем — Канарейка и Рейна, по его мнению, очень похожи. Хотя ничего общего с ярко-желтым и моим бледноватым, почти платиновым, цветом волос не было. Только зеленые глаза разве что, тоже тусклые, как у мамы. А еще он говорил, что я замечательно пою, поэтому такой псевдоним для меня. Возражений с моей стороны не было, так что новое имя прилепилось быстро.       — Мама не одобряет, что я провожу время с пиратами, — вздохнула я и покачала головой. — Она против таких знакомств.       Мужчины рассмеялись, услышав признание, а мне стало каплю обидно.       — Да сдалась она тебе! Ты же взрослая девочка. Тебе впору самой решать, что тебе надо и можно, а чего нет! — Эмиль утер слезы, набежавшие от смеха.       А его слова засели в моей глупой блондинистой головушке.       Я посчитала себя достаточно взрослой, чтобы принимать решения. А приглашение в команду пиратов от Эмиля разбудило во мне бунтарские чувства.       Так что домой я вернулась настроенная покорять вершины неприступных гор маминого характера.       Собрав сумку, сложив самые нужные вещи, я потопталась в гостиной, привлекая внимание родительницы.       Уже выйдя с кухни в комнату, она заподозрила неладное, сощурив зеленые глаза и поджав грозно губы.       — Ты куда это собралась? — перекинув белое полотенце через плечо, поинтересовалась женщина.       — Я ухожу! — твердо начала я и посмотрела в глаза маме.       Уверенность и негодование клокотали во мне, подкрепляя силами.       — Они завтра с рассветом отплывают, и я уйду с ними.       Мама скептически вскинула бровь, не принимая меня всерьез.       — И ты так быстро переступила через свои принципы? Передумала служить народу? Тогда твои слова и обещания ломаного гроша не стоят, Валенсия Рейна! — к концу своей тирады она повысила звонкий голос, чуть ли не переходя на крик.       Я невольно поморщилась, сдерживаясь, чтобы не закрыть уши — голос у нее очень мощный.       — По крайней мере, я там нужна! — вскрикнула, сжав кулаки.       Место минутной злости сменил скепсис на светлом лице мамы. Она готова была рассмеяться на мои слова.       — Нужна не ты, а твои умения. Твой фрукт. Они просто пользуются твоей наивностью.       Да, мама у меня резкая и всегда все говорила прямо. На чистоту.       Я поджала губы.       — Это не так! Мы подружились и отлично проводили время. Они умные и веселые, — я встала на защиту новых друзей.       — Нельзя быть такой доверчивой, Рейна, — она вздохнула и покачала головой.       — Они не такие, какими ты их постоянно описывала! — продолжала настаивать я.       — Глупая. Они все одинаковы…       — Если тебе не повезло однажды, то это не значит, что у меня будет так же! — вспылила я, ведь мама не принимала меня всерьез. Поэтому я высказала то, что так давно меня волновало. — Мой отец тоже пират, да? Из-за этого ты мне о нем не рассказываешь?!       Эти слова заставили ее невольно побледнеть, а взгляд расфокусироваться. Мама покачнулась, и казалось, что ноги не выдержат ее, и она рухнет. Я тогда проигнорировала такие сильные изменения и воспользовалась случаем, чтобы выскочить за дверь, громко ею хлопнув.              На самом деле глупая доверчивая девчонка, видящая мир в одном цвете.              Я сбежала к пиратам, радушно принявших меня, но, к сожалению, Эмиля на берегу не было, а мужчины сообщили, что он у капитана — они решали вопросы с отплытием, ведь ремонт завершился. Окрыленная мечтами я вспорхнула по трапу и направилась к капитанской каюте.       Шаг у меня бесшумный стараниями мамы, и никакие скрипучие доски не были мне помехой. Так я подобралась к двери, чуть приоткрытой, и застыла с занесенной рукой для стука, прислушиваясь к разговору.       — Что девчонка? — раздался резкий сварливый голос Сера.       — Я закинул удочку, — легко ответил Эмиль. — Она бойкая, должна добиться своего.       — Она нам нужна, Эмиль. Ее сила принесет нам успех, вернет мою былую славу. Так что любыми средствами затащи ее сюда. Хоть переспи и заставь влюбиться, мне без разницы, — грубо произнес мужчина, а я с трудом сдержала вскрик, зажав ладонью рот.       Неужели…       — Никогда не считал себя педофилом, — нервно и коротко рассмеялся старпом и откашлялся. — Проблемой может быть ее мама. Она опасна.       — Чем? В этой Богом забытой дыре, чем может быть опасна обычная женщина? — хрипло рассмеялся капитан.       Когда я впервые увидела Сера, то удивилась. Он был стар, неопрятен и неухожен, но все его уважали, и даже побаивались. Теперь ясно почему. За радикальные методы ведения дел.       — Рейна прошла отличную боевую подготовку. У нее даже не база. Больше. Она рассказывала о таких вещах как «Рокушики», «Воля». Но где в этом море взяться таким вещам? — Эмиль очень проницательный.       — Ты мне не говорил об этом, — тихо и с угрозой прозвенело в каюте. — Неужели ее мать дозорная?.. Хотя… чем нам может помешать одна дозорная? Нас больше!       — Верно, капитан. Верно, — согласился парень.       — А теперь иди. Подготовь ребят. Завтра на рассвете мы отплываем, а забытый всеми город окрасится в алое, — и смех.       Я похолодела.       Пираты…       Неужели мама была права?              Таким образом получать подтверждение — лучший урок. На ошибках учатся, не так ли?              От обиды на всех я сбежала. Нет, не назад домой, и не в город. Гордость не позволила, чтоб ее, возвращаться и признавать правоту мамы. Я просто сбежала в лес. Проплакать, побыть одной, с мыслями наедине. Вновь ощутить себя брошенной и никому не нужной.       Очнулась я только тогда, когда раздались пушечные залпы. Вздрогнув от взрывов, с запозданием поняла, что капитан Сер говорил о нападении на город, а я, погруженная в свои проблемы, поставленные на первое место, совсем об этом забыла.       Со всех ног бросилась, пробираясь через заросли. Выскочив на улицу, я в ужасе замерла, смотря на пылающие дома. Криков людей, бессмысленно бегущих и пытающихся спастись, слышно не было за залпами. Они метались, толкались, а в их взгляде застыл глубокий страх. Спасти их просто не выйдет. Они не услышат.       Ядро просвистело в небе и с грохотом врезалось в крышу, снеся ее с основанием и разметав обломки. Я вовремя, скорее на рефлексах, выставила руки, сдерживая осколки, полетевшие в мою сторону. Они послушно зависли в воздухе, окружив, и я плавным движением пальцев заставила их опуститься на землю.       Надо было торопиться домой. Проверить маму. Наш дом был ближе всех к пристани, где теснились рыбацкие лодки и двухмачтовые баркасы, на которых рыбаки выходили в море на долгие сроки.       Ввалившись в дом, я оббежала его весь, но так и не нашла маму. И не докричалась.       В панике проскочила мысль, что она не сидела бы сложа руки, ожидая, пока пираты разрушат город. А также заберут ее дочь. Хоть она и была со мной всю жизнь строга и не позволяла лишних нежностей, но мама все равно любила меня. По-своему.       Я выскочила на улицу, ища взглядом на горизонте судно. С досадой цыкнула, понимая, что они отошли от берега прилично, а геппо у меня выходило плохо, чтобы безбоязненно пронестись над волнами.       Никаких идей.       Люди носились. Город горел. А я растерянно смотрела на все это, время от времени помогая своей силой сдерживать осколки или другие тяжелые предметы, чтобы не придавило ни меня, ни людей. Но я быстро выдыхалась. Способности съедали мою выносливость, и долго использовать их не могла.       И я даже не заметила, как ко мне со спины прокрались.       — Рейна! — вскричал над ухом один из мальчишек, а я вздрогнула и ударила его локтем в бок.       Он охнул и отшатнулся, держась за ушибленное место.       — Ты чего? — сквозь зубы выдавил он от боли и поморщился. — Они твою маму забрали к себе! Перед атакой кричали, что не закончат взрывать все, пока ты им не сдашься. Иначе заберут с собой тетю Аготу.       Больше я его не слушала, бросившись к морю. На самом краю пристани замерла, смотря на борт корабля, стоявшего примерно в ста метрах от берега.       Они меня увидели, это поняла по тому, что почти сразу раздался громкий голос Эмиля. Вероятно, воспользовались Муши.       — Хей, Канарейка, нам удалось уболтать твою мать. Так что ты без проблем можешь отправляться с нами. После мы ее отпустим.       Мои слова бы они не услышали за всем шумом. Но хотя бы перестали обстреливать город. Это дало людям передышку. Мужчины принялись бегать с ведрами и заливать очаги пожаров. Пытались организовать помощь в завалах. А я стояла среди суматохи и растерянно смотрела на корабль с Веселым Роджером на главной мачте.       Череп с железными кулаками.       — Канарейка, не задерживай нас. Тебя одну ведь ждем.       Он будто насмехался надо мной. А я ощущала свое бессилие. Как тогда, когда падала в яму.       — Давай быстрей, иначе нам придется уплыть так, а мать твою пристрелить. Зачем она нам тут, если и тебе не нужна?..       Эти слова молнией ударили в меня, заставив дернуться.       Не нужна…       Как так?..       Она нужна! Очень даже нужна! Мама… оказалась права. Права во всем, а я ее не слушала.       Глупая, Рейна…       И мне надо хотя бы спасти маму.       — Канарейка, мы устали ждать. И если она тебе не нужна… то попрощайся. Отныне никто не будет стоять за твоей спиной и защищать ее. А также указывать или сдерживать тебя.       Я в ужасе осознала, что происходящее реальность, а не чья-то страшная сказка. Что они настроены серьезно и исполнят свое обещание.       Они пираты.       А я потеряю единственного родного человека, который заботился обо мне, в этом большом мире.       — Не-ет! — вырвался крик, и я не узнала своего голоса.       Колени больно соприкоснулись с каменной мостовой, а звуки заглушил выстрел. Я как завороженная смотрела, как белая точка рухнула с борта в воду.       В этот момент я впервые захотела мстить.       Сильно. Жестоко.       Убить и растерзать.       И волна Воли разлетелась в стороны, цепляя всех, кто оказался рядом, отправляя их в беспамятство.