Italian Boy

Теперь субботы Курта немного другие. Он всё ещё ездит на том же автобусе на том же месте с тем же милым парнем и посещает те же уроки самообороны, но вместо того, чтобы возвращаться домой и идти с Эллиотом на йогу (которую они перенесли на воскресное утро), он проходит несколько кварталов до дома Купера Андерсона и иногда даже заходит и помогает Блейну с Мариэллой и Люси. Девочки обычно не хотят отпускать Блейна, даже когда мама Стефани и папа Купер возвращаются домой. Они хватаются за рукава его кардигана так сильно, что растягивают их, но Курт знает, что Блейн любит этих девочек слишком сильно, раз позволяет им портить свою одежду. Когда это становится невыносимым, он говорит, что останется только при одном условии: если они с Куртом смогут говорить, как сильно-пресильно любят друг друга; а затем они начинают издавать звуки поцелуев, так что девочки обычно кричат, смеются и убегают в другую комнату. Курт знает, что его, вероятно, должна пугать скорость, с которой он влюбляется, но с другой стороны чувствовать что-то подобное к Блейну — самая настоящая и правильная вещь, какая только может быть. В итоге получается, что Блейн определенно более банальный. Потому уже ничто не сможет побить тот факт, что он поёт Курту на их третьем свидании, пусть и без музыкального аккомпанемента. Курт не может себя сдержать и целует Блейна прямо там, в центре общественного парка, наплевав на осторожность, заполняя его личное пространство любым возможным способом, держа его лицо в руках и просто целуя, целуя и целуя его, утоляя давно копившуюся жажду. Хотя Блейн только наполовину итальянец, он очень горд своим происхождением. Очень скоро Курт узнаёт, что Блейн является волонтёром в местном Итальянском Культурном Центре, приходит на воскресные обеды со всеми членами своей огромной семьи и даже ходит в церковь, больше из-за традиций и общественного духа, чем из-за веры. Сначала Курт немного боится присоединиться к Блейну, но постепенно он позволяет привести себя в Итальянский ресторан дяди Блейна, в библиотеку в Итальянском Культурном Центре, даже в католическую церковь (и то только потому, что Блейн принимает небольшое участие в церковном хоре). Это совсем на него не похоже, но Блейн пробуждает что-то хорошее внутри него, жажду знаний и необходимость узнавать что-то новое. Курт просто обожает то, как Блейн пытается научить его всему, что знает. Они посещают фестиваль итальянского кино, и Блейн тратит половину времени фильма, переводя короткие диалоги и объясняя все особенности, мягко шепча прямо на ухо Курту. Его живот сводит всякий раз, когда Блейн говорит что-то милое, повторяя это за главным героем, его дыхание согревает шею Курта, всё его тело наклонено к Курту, а его руки мягко сжимают руки Курта. Это ужасная пытка, слушать Блейна и не быть способным что-либо сделать, это совершенно ужасно, но Курт не променял бы ни одну такую секунду ни на что другое. Однажды Курт тратит весь день на поиски идеального рецепта соуса песто, намеренный удивить Блейна. Он находит очень похожий на настоящий, требующий множество ингредиентов и множество времени, и долго хлопочет на кухне. Он так входит во вкус, что, когда Блейн приходит, Курт уже заканчивает суп из морепродуктов, салат капрезе, Тальятелле с соусом песто Дженовезе и близок к тому, чтобы закончить Тирамису. Не надо говорить, что Эллиот и Жан съели почти всё как свиньи, коими они и были, но то, как Блейн смотрит на Курта с благодарностью за этот вечер и восхищением в глазах стоит каждой секунды изнуряющей готовки. После ужина, за бокалом вина, когда Блейн частично лежит на коленях Курта, он признаётся, что спросил свою бабушку, могут ли они пригласить Курта на традиционный семейный обед. Живот Курта делает двойной сальто, и не потому, что семья Блейна религиозна или консервативна (он знает, они поддерживают Блейна во всём), а потому, что это серьёзно и действительно показывает все намерения Блейна по отношению к нему. И хотя Курту (и Блейну) может понадобиться несколько месяцев, чтобы морально подготовиться к такого рода событию, лишь одна мысль о том, что Блейн уже рассматривает это всерьёз, значит для него больше чем что бы то ни было. В то же время их отношения не вертятся целиком и полностью вокруг корней Блейна, потому что Курт узнаёт, что Блейн в той же степени настроен узнать всё о Курте, в коей он — всё о Блейне. Курт несколько раз приводит его в НЙАДИ, просто чтобы показать выступления важных гостей, чтобы повозиться с реквизитом или чтобы его парень мог лицезреть все закулисные драмы. Блейн любит театр так же сильно, и наблюдение за тем, как его глаза загораются всякий раз из-за какой-то мелочи, которую он там видит, согревает сердце Курта. Паваротти умирает в субботу, и Курт совершенно опустошен. Он совершенно не хочет никого видеть, уж точно не Жана-Батиста и даже не Эллиота. За эти несколько последних месяцев, пока Курт начал учить итальянский, а Блейн постепенно становился одним из самых важных людей в его жизни, Паваротти был неизменной постоянной. Каким-то образом эта маленькая канарейка стала символом всего итальянского в жизни Курта, даже символом их с Блейном любви. Он вдохновлял Курта, а их совместное пение было тем, что давало Курту надежду даже в тёмные дни. Курт бродит по лофту пару дней, пока Блейн не удивляет его букетом красных и жёлтых роз. И хотя это не облегчает его боль, поддержка Блейна для него невероятно важна, потому что это значит, что он заботится о Курте. Это заставляет Курта влюбиться чуть сильнее. В ту же ночь, в которую они хоронят Паваротти, они впервые занимаются любовью. И хотя это может показаться странным (в следующий раз, когда Эллиот напивается, он беспрестанно говорит о птичьем фетише), для Курта в этом ничего странного нет. Они лежат в обнимку в постели, и пока Блейн гладит Курта по спине, он начинает говорить о родственных душах. Его слова такие лёгкие и настоящие, почти ощутимые. Курт в восторге. Блейн говорит о своей жизни, говорит, как счастлив, что нашёл Курта так рано в этой жизни, и о том, как он всегда влюбляется вновь и вновь. Он говорит о том, как, кажется, ничего не было правильным до Курта, его слова невероятно мощные. Иногда он добавляет слова на итальянском, которые тут же отдаются эхом внутри Курта. С того времени, как Курт был маленьким ребёнком, он всегда чувствовал потребность в вере во что-то прекрасное, в романтику, в любовь с первого взгляда, в союз двух людей и родственные души. Это давало ему силы выживать, сталкиваться с трудностями в своей жизни, которые мешали ему, одна за другой. Голос разума в его голове шептал, что всё это нереально, это всё сказки для детей и с каждым днём подозрения всё больше закрадывались в его подсознание… Но с Блейном в его жизни весь мир будто перевернулся с ног на голову. С Блейном он мог поверить в любовь и романтику, в родственные души, это не было чем-то, что ему приходилось понимать, это было чем-то, что он чувствовал своим сердцем. И когда Блейн шепчет: — Ti ho cercato da una vita [Я искал тебя целую вечность.], — Курт знает, что никогда не отпустит Блейна. В итоге он плачет от всех ощущений, овладевших его телом и душой, и он целует Блейна так глубоко и страстно, потому что быть уязвимым рядом с Блейном совсем не страшно, он действительно любит Блейна, а значит он не один во всём этом. Они сбрасывают свою одежду с робостью и нетерпением и вновь узнают друг друга, касаются друг друга так нежно, как только могут, занимаясь сладчайшей любовью, какую только видел этот свет. Блейн кричит от наслаждения, вдыхая стоны Курта и целуя каждый сантиметр его кожи. После, когда он лежит, голый и уже не стесняющийся, такой счастливый рядом с Блейном, Курт решает, что ему больше не надо никаких знаков, потому что у него есть Блейн, который попал ему в самое сердце и останется там надолго. По прошествии нескольких суббот неожиданно для всех Жан-Батист сообщает о том, что присоединяется к европейской труппе Цирка Дю Солей, а ещё через пару недель Эллиот съезжает из лофта, чтобы ухаживать за его больной бабушкой. И хотя Курту было невероятно тяжело жить с ними, он будет скучать по этим парням. Как-то вечером Курт приглашает Блейна на ужин с грибным крем-супом и лазаньей, и на после десерта у Курта припасена целая речь. Они сидят, едят, смеются и разговаривают, и Курт чувствует, как у него внутри расцветает нечто тёплое, наполняя его до краёв. Они переходят на диван, и хотя Курт хочет зачитать свою речь, когда он смотрит в тёплые медово-ореховые глаза Блейна, он забывает обо всём. Он запинается на середине первого предложения и в итоге просто говорит: — Vieni a vivere con me [Переезжай жить ко мне.]. Он протягивает Блейну ключ от лофта и смотрит на него со смесью страха и нетерпения. И хотя это, возможно, слишком рано, Блейн выдыхает: «Si», целует его и продолжает целовать всю дорогу из гостиной до спальни Курта и не перестаёт целовать его до самого рассвета.