Между нами

      Нана начала беспокоиться за свою больную дочурку с тех пор, как они с мужем захлопнули дверь их небольшой квартиры. Женщина то и дело норовила обернуться на дом, внимательно глянуть в окно на кухне, которое выходило прямиком во двор, и в котором должна была стоять слабо улыбающаяся Тсунаеши, однако Емицу мягко и ненавязчиво брал ее под руку и все дальше и дальше уводил от родного очага. Конечно, глава семьи Савада прекрасно понимал, почему его дорогая супруга так сильно нервничает по поводу их суточного отъезда — шизофрения шатенки с каждым годом все прогрессировала и прогрессировала. Плюс ко всему этому, к реалистичным галлюцинациям, со слов хрупкой девушки с черными кругами под глазами от вечного недосыпа, примешивались еще и адские боли.       Да, Внешний советник одной из самых опасных мафиозных группировок очень боялся оставить Тсуну, но так надо было по определенным обстоятельствам. Сейчас он все чаще старался оставаться дома, а не летать в Италию по специальным заданиям лично от Девятого. Да и о руководительстве не могло быть никакой речи.       Светловолосый мужчина предполагал, что у его любимой девочки просто начало просыпаться наследственное пламя, но, обычно оно просыпается без всяких агоний и полных сдвигов по фазе. Бывали, конечно, особые исключения, скажем в лице Занзаса Скайрини, у которого каждый новый выброс небесной энергии сопровождался обильным кровотечением из носа и страшной головной болью, но не до такой же степени. Когда на ту пору еще мальца показали Шамалу, последний лишь сказал, что такое бывает, если тело не может вынести мощи заключенной в нем силы. Но в случае Тсунаеши все было совсем не так…       Мало того, что обследование у лучшего доктора среди теневых кругов не дало вообще никаких результатов, так еще он и сделал заключение — пламени в теле бедняжки не было ни грамма. Даже самого слабого и тусклого. Что за аномалия творилась с японкой, никто точно сказать не мог.       — Емицу, мы можем ехать быстрее? — жалостливо спросила Нана, повернувшись к мужчине. Последний крепко зажал между зубами сигарету и сосредоточенно следил за дорогой. Они уже подъезжали к Намимори; до города оставалось буквально пол часа, но Савада, как мать, просто не могла усидеть на месте.       — У меня плохое предчувствие, — дополнила она спустя некоторое время.       — Я знаю, милая, у меня тоже. Но ехать быстрее мы не можем, прости. Трасса мокрая после дождя — опасно, — как маленькому ребенку объяснил киллер и, вытащив сигарету изо рта, выдохнул в открытое окно едкий дым и стряхнул пепел. Эта вредная привычка пришла к нему совсем недавно, когда дочери стало хуже. Выпивать теперь было категорически запрещено, а скопившийся стресс снимать хоть как-то надо.       — Следовало попросить Реборна остаться с ней, — шепотом выдохнула шатенка, нагло проигнорировав красноречивый взгляд собственного мужа, который так и говорил о том, что он явно против этой затеи. — Ничего мне не говори, прошу. Да, я знаю, что он далеко не сиделка, но, по крайней мере, именно в его присутствии Тсу-чан становится хоть немного спокойнее, — со вздохом высказалась женщина и отвернулась в окно.       Ее тонкие руки нервно теребили край тоненькой белой блузочки, нижняя губа была слабо прикушена. Теплые глаза лихорадочно блестели от не пролитых слез, а в груди непонятным колючим, как кактус, клубком свернулось зловещее ожидание. Очень коварное и просто обожающее зло пошутить или преподнести очередной из своих «забавных» сюрпризов. Да оно любит даже, пожалуй, больше, чем судьба.       Отчаяние кружило над уставшей от такой жизни женщиной хищной птицей эпохи динозавров. Порой Нане даже казалось, что эта самая птица с радостным боевым кличем спикирует на нее сверху, а потом, крепко обхватив когтистыми лапами за округлые плечи, с удовольствием вгрызается в голову короткими тупыми зубами. Мразь.       Может быть, не нервничай она так сильно, то и смогла бы с удовольствием уснуть на эти короткие пол часа, но это время стало для нее растянутым, слишком медленным и ленивым, как виноградная улитка. «Ожидание порой убивает», — любил повторять небезызвестный аркобалено Солнца, ловко прокручивая между пальцев револьвер.       В ушах сам по себе звучал низкий бархатный голос молодого мужчины, который в очередной раз заехал погостить к ним на пару деньков. Хитман любил объяснять Нане, что ей еще хорошо живется напротив страдающего ребенка. И, в общем-то, Савада понимала это лучше других, а смириться с тупой моральной болью не могла.       «Выключите свет, нажмите на курок», — с отчаянным, чуть приглушенным смешком любила повторять дочь, когда находилась в более менее здравом рассудке. А ведь всем бы, наверное, так было проще. Забыть и забыться самим на некоторое время, а потом как ни в чем не бывало спокойно жить дальше.       По телу Тсуны никогда не тек яд оранжевого пламени, в ее хрупкой душе никогда не было гармонии — одни бури и штормы. Но кости выворачивало, а кровь кипела.       Нана сама когда-то была наемницей в крупной преступной организации, так что понятие духовной энергии, преобразовывающейся в живую плазму, ей далеко не чуждо. Она сама прошла через «посвящение в чертовы рыцари». По ее венам тоже стремительно бежала сила правителей из тени, вот только эта хваленая сила не могла помочь бедняге облегчить участь единственного ребенка.       — Нана, не надо себя винить в том, что произошло, — как бы между прочим заметил Емицу, чуть-чуть скосив взгляд на жену. На вопросительно приподнятые брови и дрогнувшие в немом вопросе губы мафиози только фыркнул и пренебрежительно махнул рукой.       Он лишком хорошо знал свою идеалистку, которая всегда и во всем винила исключительно себя, даже ни разу не задумавшись, что может оказаться с точностью да наоборот. После того, как глава семьи высказался по поводу мнимого пробуждения пламени у Тсунаеши, женщина сразу как-то сжалась и потупила взгляд. А потом, немного помолчав и более менее собравшись мыслями, с загробными нотками, скользящими в нервно подскакивающем голосе, сказала, что смешение одинаковых атрибутов чревато. У обоих родителей был Дождь. Но если у Емицу элемент спокойствия таковым и остался — теплым, созидающим и дарящим покой, то у Наны он приобрел ледяной оттенок и стал попахивать зарождающимся смерчем. Какая ирония…       Но, насколько было известно светловолосому мужчине, дети от такого брака рождаются вполне обычными. Да, как и упоминала ранее Нана, плазмы, живущей собственной жизнью, у них не было. Можно даже сказать, что они жили вполне нормальной и скучной жизнью. Сейчас даже немного завидно. А ведь когда-то Савада гордился своей принадлежностью к древнему роду итальянских мафиози.       Будь проклята эта голубая кровь с примесью тлетворного зелья.       — Мы уже подъезжаем, — глухо предупредил киллер, когда машина вырулила на окраину города и неспешно покатила по пустым серым улочкам. Узкие односторонние дороги слабо поблескивали небольшими лужицами, а унылые глазницы домов провожали автомобиль туманными взглядами.       Кое-где во дворах лениво копошились скрючившиеся в три погибели старушки, поправляя цветы на ярких клумбах или кормя бродячих животных. Намимори будто был в неком оцепенении после ливня. Давненько такого не было.       Еще один поворот, и впереди нарисовался знакомый и родной дом; от нетерпения Нана даже подалась вперед и уже крепко вцепилась длинными пальцами в ручку, готовая выпрыгнуть прямо сейчас, благо никаких вещей они с собой не брали.       Стоило Емицу только припарковаться, женщина, несмотря на предостерегающий крик, выскочила из салона и едва ли не бегом рванула в сторону квартиры. С первого раза ключ не встал в замочную скважины из-за того, что руки шатенки мелко подрагивали. Попасть внутрь удалось только с третьего раза, и того, когда уже подошел Савада и рывком забрал у жены ключ.       — Не суетись, — резче, чем надо, бросил мужчина и первым вошел в мрачную обитель.       Под потолком весьма ощутимым облаком клубилась синеватая дымка тумана, которая тянулась вплоть до самого лестницы на второй этаж. Первым делом мужчина принюхался — удушающий запах газа отсутствовал, а, значит, эта завеса несколько иного плана.       В мертвой тишине чересчур громко щелкнул предохранитель пистолета, — это было первым сигналом к действию. Нана как можно тише и осторожнее взяла с тумбочки нож для бумаг: хоть какое-то, но оружие.       Не сговариваясь супруги двинулись вперед — Внешний советник Вонголы впереди, а отставная наемница чуть позади, готовая в любой момент прикрыть ему спину.       Чужого присутствия не ощущалось совсем, разве что на кухне послышался тихий мелодичный звон. Будто кто-то слабо позвонил в небольшой колокольчик.       — Почему так долго? — грубый мужской голос разрезал хрупкое царство тишины подобно острому изогнутому клинку. Савады, уже хотевшие наброситься на чужого человека, замерли, когда из кухни плавно вырулил Реборн, слабо поглаживающий хамелеона у себя на плече. — Хаос, Емицу. Привет, маман, — шутливо отсалютовал Хитман. — Расслабьтесь уже.       — При каких обстоятельствах мы познакомились? — хмуро спросила Нана. Все мышцы были натянуты, словно гитарные струны, которые были готовы вот-вот порваться. Беспокойство активно шевелилось на дне души. А чертово пламя упрямо подавало сигналы об опасности резкими вспышками.       — Сан-Франциско. Ты пыталась застрелить меня, руководствуясь приказом от своего Дона, — с привычной плутоватой усмешкой произнес аркобалено и заметил, как невольно расслабились супруги.       — Вы не дядя Реборн, — достаточно громко и ровно заметили где-то сзади. Черноволосый мужчина неспешно поправил шляпу с широкими полями, картинно зевнул и лениво обернулся. Тсунаеши, как и предполагалось, не твердо стояла напротив троицы, облокотившись на стену и скрестив руки на груди, будто пытаясь таким образом закрыться от всего мира разом. Карие глаза гневно блистали из-по рваной челки, в совершенно черных зрачках, на удивление, залегла странная тень.       — Умница, — миролюбиво заметил незнакомец, примеривший на себя личину сильнейшего киллера. Он совершенно не обращал внимания на то, что к горлу резко приставили канцелярский нож, а в висок уперлось дуло пистолета.