***
Поттер проводил Драко до главных дверей и сейчас просто бесцельно бродил по опустевшим коридорам, сжимая в руках бумажку. «Привет, Гарри! Я рад, что у тебя все хорошо. В городе все по-старому, разве что открыли новую лавку с фейерверками в конце Тисовой. У меня тоже все отлично. В школе без твоего братца в разы спокойнее. Ты приедешь на Рождество? Скучаю, Тедди». Послание больше напоминало записку. Видимо, друг тоже не блистал писательскими навыками, как и он сам. От этого захотелось улыбнуться. Определенно, живое общение было в сто раз проще. Там все как-то само собой текло, как по накатанной, но в письмах нужно было сочинять вопросы, подбирать слова. В жизни можно было просто хмыкнуть или засмеяться, но в письме такого не сделаешь. Гарри не любил письма. Они были какими-то безликими. В них не бурлила тонна эмоций, они не делились теплом, в отличие от живых. Там не было даже отголосков интонации, хоть капли выразительности. Не было красок. Письма — ничто. Просто запачканная чернилами бумага с набором слов. Нечего преувеличивать. И от этого его еще больше выворачивало написать отказ. Вздохнув от тяжелых дум, мальчик аккуратно убрал листок в карман мантии и завернул за угол. Проблема с поиском помещения для тренировок все еще оставалась нерешенной. Разумеется, можно было бы спросить кого-нибудь из профессоров или старшекурсников, но это означало рассказать им, что он не дурака семь лет валять собрался. Им это было ни к чему. Он хотел выглядеть обычным, среднестатистическим учеником. Не выделяться особыми умениями, но и на дно не падать. Середина. Просто Гарри. Но это был бы Гарри, которого не убьют на войне. Гарри, в кармане которого прятался бы крапленый туз. Он давно понял, что чем меньше ты умеешь — тем меньше в тебе заинтересованы. И наоборот, соответственно. А как раз заинтересованности-то он и не хотел. Он прошел еще один поворот, прежде чем увидел призрака, только что просочившегося сквозь стену. Его как обухом по голове стукнуло. Вот оно! — Извините, — окликнул он полупрозрачную фигуру, что немедленно обернулась на его зов. — Извините, э… — Елена Ровенкло, очень приятно, — привидение склонилось в глубоком поклоне. Это выглядело достаточно странно, учитывая то, что оно парило в добром метре от пола. — Чем могу помочь? — У меня лишь один вопрос, миледи, — заюлил Гарри, пытаясь подобрать слова. Надо же, дочь самой основательницы, а он к ней со своим «извините, э-э», бестолочь. Немного смущенный, он продолжил: — Вы многое знаете, многое слышали… Скажите, нет ли в Хогвартсе места, где можно скрыться от посторонних глаз? - Конечно, милорд, — ответили ему, — в замке таких мест всего два. Легендарная Тайная Комната Салазара Слизерина и Выручай-Комната. — Комната Слизерина существует? — удивился мальчик. — Да, но, к сожалению, вход в нее давно затерян. — А что насчет второй? — осведомился Поттер, мысленно поставив себе галочку разузнать о комнате больше. — Выручай-Комната, пожалуй, самая необычная в Хогвартсе. Войти в нее можно, только если в этом есть насущная необходимость, и никак иначе, — строго проговорила она. — Иногда она на месте, иногда нет, но когда она появляется, то бывает оборудована для нуждающегося. Мало кто знает, как туда войти. — А вы знаете? — Разумеется, — улыбнулась дама. — Комната расположена на восьмом этаже напротив гобелена Варнавы Вздрюченного, избиваемого троллями, которых он пытался обучить балету. Чтобы попасть в Выручай-комнату, нужно пройти мимо стены три раза, сосредоточившись на своём желании — тогда в стене появится дверь. — Спасибо огромное! — обрадованный, Гарри бросился к ближайшей лестнице. Ему нужно было на восьмой этаж. Еле найдя злосчастный гобелен, мальчик прошелся около пустой стены три раза, при этом чувствуя себя, по крайней мере, глупо, если уж совсем не по-идиотски. Когда же появилась неприметная темно-коричневая дверь, он, вне себя от облегчения, с предвкушением повернул золотую ручку. Комната оказалась именно такой, как он себе и представлял. Огромный, просторный тренировочный зал с кучей деревянных манекенов. Каменные стены со множеством зеркал, жесткий бетонный пол и полное отсутствие окон. Вместо них на потолке висели два стадионных прожектора, белый свет которых практически полностью разглаживал тени. Аскетично и ничего лишнего. Поттер неторопливо прошелся по залу, заглядывая в каждую щель. Но узнать, как же работает механизм помещения, так и не получилось. Не особо расстроившись, он поглубже вдохнул и скинул мантию. Пора было заняться делом.***
Мальчик в очередной раз увернулся от желтого луча. Дыхания не хватало, но профессор явно не намеревался скинуть темп. Он атаковал и атаковал, успевая при этом ставить блоки и уклоняться. Очень быстро. Запредельно быстро. И Гарри, не стесняемый мантией, использовал все свои навыки, полученные в побегах от шайки кузена, чтобы продержаться против него как можно дольше. На победу рассчитывать и вовсе не приходилось. Он выставил новый блок и резко крутанулся на месте, посылая красный луч Экспеллиармуса. Произносить заклинания вслух было нельзя из-за огромных потерь во времени, поэтому ему, хочешь-не хочешь, пришлось в рекордные сроки освоить невербальное колдовство. Прямо на «поле боя». По-другому назвать «проверку знаний» Реддла язык не поворачивался. Он отразил мчавшееся в него заклятье и, не мешкая, кинул свое, прямо в профессорский щит. Поттер целился в видимых только ему пепельных бабочек, летавших сейчас с огромной скоростью. Как выяснилось, в местах их скоплений была какая-то брешь. Щиты профессора хрустели и осыпались, стоило только попасть по ним. Но, несмотря на это, достать его так ни разу и не удалось. Профессор как-то чувствовал, что его блок не справится. Он уворачивался еще до того, как заклятья достигали щита. Реддл смотрел только на траекторию луча, не заботясь о надежности блока. Он всегда отходил в сторону. И Гарри интуитивно чувствовал, что это новый, невысказанный урок профессора. «Всегда уходи с траектории, и не важно, насколько ты уверен в своем блоке. Он может не выдержать, а второго шанса уже не будет». И мальчик был уверен, что учитель проверял его. Улыбнувшись, он сосредоточился на новой стратегии. Вертеться пришлось значительно больше, но ухмылка на лице профессора того стоила. Он был им доволен. — Замечательно, мистер Поттер, — спустя минут десять остановился Реддл, опустив палочку и проказливо улыбаясь. Казалось, он даже не запыхался, в отличие от тяжело дышащего и опирающегося о колени Гарри. — Но я, как вы видите, все еще при оружии. Что мне с вами делать? Холодок, пробежавший вдоль позвоночника, заставил мальчика моментально выпрямиться. Даже дышать было боязно. Нет, не от самого профессора, а от перспектив, калейдоскопом пронесшихся в голове. Сразу представились жабы. Много жаб. Все зеленые и склизкие, в куче бородавок. Почему, он не мог объяснить. Вне себя от ужаса, он не знал, что ответить на этот пышущий весельем взгляд профессора. Его радость могла означать только чужие страдания. И никак иначе. А сейчас он был в диком восторге. — Ну ладно, я с вами поделюсь, — казалось, у него сейчас лицо треснет от переполнявших его чувств. — Это наши дополнительные занятия, поэтому назначать вам отработки я не могу, так? Поэтому вы их получите сами, — он только шире растянул губы в оскале, подразумевающем под собой улыбку, и ничего не понимающий Гарри задохнулся от возмущения. Он еще не получил ни одной отработки, а тут схлопотать их добровольно? «Вот же гад». — Что, простите? — Гарри чувствовал, что еще немного, и его брови просто оторвутся. Так высоко поднимать их было крайне опасно. — Но просто так это неинтересно, — он, не церемонясь, уселся на пол, взмахом руки приглашая присоединиться. — Это надо умеючи, — профессор высоко поднял указательный палец вверх, намекая, что дальше нужно слушать очень внимательно. — Вот что мы, то есть, вы сделаете. Завтра вы придете в Большой зал и разольете по столу настойку кошачьей мяты. Поближе к профессору МакГонагалл, естественно, — Гарри тут же сдулся еще больше. Отработка у деканши Гриффиндора явно не входила в список его заветных мечт, это уж точно. — Уверен, Северус вам не откажет в такой маленькой просьбе, как небольшой флакончик. Далее вы должны перекрасить мантию Минервы в розовый. Мне не важно как, хоть ведро с краской на нее пролейте. У вас есть ночь, чтобы придумать, — казалось, его распирает от собственной гениальности. А как же. И Минерве плохо, и Поттеру. Одному ему хорошо. Гарри был с этим не согласен, но оспорить не смел. Занятия для него все еще стояли на первом месте. Провалился — терпи наказание, что называется. — Вам все понятно? — Да, сэр, — удрученно кивнул Поттер, — предельно. — Отлично, — он махнул рукой в сторону выхода, все еще не намереваясь подниматься, — можете быть свободны. — До завтра, сэр, — мрачно попрощался мальчик и потопал к выходу. Не было печали, да?