***
— Я в порядке, Драко, честно, — Гарри в тысячу первый раз пытался убедить Малфоя, что все хорошо, и тому не стоит извиняться за то, что влез не в свое дело. — Подумал, погрустил, поспал, но жизнь продолжается. Ну, хватит уже, правда. Все со мной будет отлично. — Ладно, прости, — тот все еще выглядел обеспокоенным, но решил уступить. — Я просто волнуюсь. — Спасибо тебе за это, я очень ценю, — Поттер тепло улыбнулся и полез обниматься: пусть всевидящий Блейз позлится, ему полезно. Если Малфою совать нос не в свое дело было простительно, то Забини еще получит, паршивец. — Ты самый лучший. Он, и правда, вчера долго думал обо всем на свете, и над словами Реддла тоже. Жизнь не прекратилась, хоть и стала несколько мрачнее, но время никогда не остановить, оно все также бешено мчится вперед. У него все еще оставался Малфой, теперь уже единственный лучший друг. И сейчас он ходил по тонкому краю, так что поспешил убрать руки от парня. Бедняга и так из-за него страдал, но Гарри не мог ответить взаимностью, к большому сожалению обоих. Блейз только не грустил, его серое существование наконец-то заметили. — А пошли в субботу в Хогсмит? Еще только вторник, конечно, но я уже дико устал. Развеемся, выпьем пива, сходим в Зонко, — Драко и вправду выглядел измотанным, и отдых ему явно не повредил бы: мешки под его глазами не давали усомниться, — или посмотрим, что в Визжащей Хижине. В прошлом году так там и не побывали. — Извини, я не могу, — Гарри присел на свою кровать. Помимо них в спальне были все, кроме Тео, тот куда-то ускакал после ужина и так и не вернулся, хотя скоро отбой. — У меня дела. — Опять дела, — Малфой скривился. — У тебя всегда дела. — На этот раз все серьезно. Я бы и сам с радостью не пошел, но не могу все бросить, — Поттер вымученно вздохнул и запустил пальцы в собственные волосы. Его жизнь постепенно превращалась в эпопею, не меньше. Столько всего навалилось просто разом, и послать все к чертям было нельзя.– Расскажу позже, обещаю. Не дуйся, пожалуйста. — Я не дуюсь, — обиженно буркнул Драко. — Такая секретность, будто ты собираешься проникнуть в Азкабан. — Нет, проникать я туда точно не буду, — Гарри усмехнулся. «Меня пустят через главный вход». — Завтра сходим с тобой на поле. — Учти, эту тренировку ты не переживешь. Малфой облажался: тренировку он пережил, и даже чувствовал себя, по крайней мере, сносно, чего не скажешь о самом Драко. Тот еле волочил ноги, возвращаясь в замок. По утрам у команды Слизерина обычно только силовые на земле, и Гарри не представлял, что было бы с другом, сядь он еще и на метлу. Они вместе пробежали пять километров вокруг поля, вместе отжимались и приседали. И все остальное тоже делали вместе. Только вот спортсмен-Малфой выглядел как загнанный кролик, а Поттер — нет. Дело ли было в его тренировках на выносливость с Томом, которые последний называл занятиями, или в том, что он сам занимался в Выручай-Комнате, было не ясно. А может это сказывалось зелье, увеличивающее быстроту реакции, но это было маловероятно. При чем тут скорость, когда они тренировались на силу? Это оставалось загадкой, но сам факт его радовал. — Почему ты еще жив? — Малфой был образцом человеколюбия и тактичности. Его бледное лицо густо покраснело, светлые волосы растрепались и напоминали гнездо, а форму, казалось, можно было выжимать руками. — Сам не знаю, — Гарри пожал плечами. — Никто пока не покушался. — Не ерничай, Поттер, — Драко тяжело выдохнул и остановился, оперевшись ладонями на колени. Ему было явно хреново. — Ты же раньше по земле полз и просил тебя добить, чтобы не мучился. Что произошло? — Ну, я делал зарядку в Комнате, пил воду с лимоном и дрался с Хагридом на тыквенном поле. Он сильный соперник. — Очень смешно, — Малфой фыркнул. — Но так уж и быть, храни свои секреты. — Это не секрет, я, и правда, не знаю. Может, это ты сдал? — Все из-за тебя. — Как скажешь.***
Хагрида, действительно, стоило навестить. Они не были закадычными друзьями или даже просто хорошими знакомыми, но исправно обменивались подарками на Рождество и перекидывались парой фраз при встрече. У него в хижине Гарри был один единственный раз, на первом курсе, когда принес лесничему торт в благодарность за альбом с фотографиями, на этом тесный контакт заканчивался. Сейчас же он собирался к нему с одной лишь целью — узнать побольше о Сириусе Блэке. Он знал, что когда-то давно компания друзей отца неплохо ладили с Хагридом, и тот мог бы дать свою какую-никакую характеристику, хотя Поттер и предполагал, что его слова будут очень субъективны. Снейпа он спрашивать о крестном не хотел, декан его ненавидел всей душой, и парень понимал почему. Мародеры, как они себя прозвали, в школьные годы постоянно задирали Северуса без видимых на то причин, и, признаться честно, на травлю зельевара в воспоминаниях Петтигрю было больно смотреть. Для Гарри Северус был тем, к кому можно всегда обратиться за помощью в тех редких случаях, когда она действительно нужна. Он был тем крепким плечом, за которое можно было уцепиться в случае чего, и именно к Снейпу парень пошел бы первым, нежели к Тому. Декан всегда ему помогал и пытался поддерживать, в прочем, как и Реддл. Но если Том больше походил на приятеля, то Сев — на отца. Ну, это если отбросить то, что они оба все-таки являлись его преподавателями, которые валят его на своих занятиях и требуют километровые эссе. Он все также соблюдал субординацию и называл их сэрами, однако их связывали несколько более теплые отношения. Кого еще Снейп пустил бы ночевать к себе, когда появились проблемы? Его, ну, и Драко, разве что, тот все же был его крестником. Что декан, что Реддл всячески его успокаивали, и если Том находил умиротворение на дне бутылки, то Северус подходил к этому делу более ответственно и поил его своими зельями, не собираясь пагубно влиять на подростка. К чему такое внимание к его персоне парень не знал, но радовался тому, что имел. И был готов помочь им обоим, если понадобится. Эти двое очень много для него сделали, а благодарным он быть умел. Но он что-то отвлекся. Поттер думал про Хагрида и Блэка, но опять свернул куда-то не туда. Вообще все мысли все чаще возвращались к этим двоим. Он жалел, что спасовал тогда, и выложил некоторые карты на стол, а не ушел в глухую оборону, закрыв свой рот. Наверное, сейчас они перемывают все его косточки и о чем-то думают, но это было не точно. Одно было ясно наверняка: больше проколов он не допустит, ни к чему им знать лишнее. Гарри тяжело вздохнул. Нужно было собраться и сделать это, несмотря на все свое нежелание идти к лесничему в гости. Он даже близнецам Уизли заплатил, чтобы те смотались в Хогсмит и купили гигантский шоколадный торт, потому что с пустыми руками заявляться в чей-то дом было невежливо. Так постоянно говорила Петунья, и он запомнил это ее правило навсегда. Наверняка они пользовались Картой, чтобы беспрепятственно покидать замок в разгар учебной недели, но его это мало волновало. Он не знал, любит ли Рубеус шоколад, но такой вариант был самым классическим и распространенным, многим нравились шоколадные торты, самому Поттеру тоже, к примеру. Ну, даже если не угадал, по сути, он ничего не терял. Парень сел на ступени крыльца, поставив рядом коробку с тортом, и прикурил. Почему такое простое действие, как навестить Хагрида, вызывало в нем столько отторжения и нежелания? Тот, вроде, был простым, глуповатым мужиком, любящим почесать языком, но что-то ему в нем не нравилось. Лесничий пришел за ним и повел в Косой переулок, показал магический мир, ну, по крайней мере, его часть, дарил подарки на праздники, однако что-то внутри свербело. Может, это была совесть? Совесть, которая грызла его изнутри, потому что великан открыто проявлял к нему свое радушие, а он, Гарри, вспоминал о нем только в случае какой-то необходимости. Он не хотел идти, потому что понимал, что дело не в Хагриде, а в нем самом. Ему не нравилось дружелюбие лесничего, потому что сам он обходился с ним, если честно, не красиво. Очень неприятно было осознавать себя и признавать свои промахи. Что ему стоило заглядывать к нему хоть изредка, а не раз в несколько лет? Просто уделить человеку внимание, наверняка, Рубеус бы обрадовался, тот явно был одинок. Сейчас Поттер жалел об этом, как и о том, что писал Тэдди так редко. Но в данный момент можно было исправить только одно. Он пообещал самому себе, что будет навещать лесника почаще. Откуда в нем взялось это, Гарри не знал. Может, Реддл был прав, говоря об изменениях? Хижина Хагрида, расположенная у кромки Запретного леса, была небольшой, всего с парой окон. Когда Поттер все-таки осмелился постучать, залаял Клык, огромный черный пес Рубеуса, и только потом раздались тяжелые шаги великана. Он открыл дверь совершенно спокойно, даже не спросив, кто пришел, его как будто не волновало, кто его гость, казалось, он был рад всем. Гарри он тоже обрадовался, хотя по нему было видно, что был удивлен и несколько волновался. Он бухтел и нервно размахивал руками, пока наливал чай в кружки, больше напоминающие ведра, и разрезал принесенный парнем торт. Слизеринец успел оглядеться, пока лесник был занят. Маленькая по меркам великана избушка, с печкой и камином, над которым висели тушки каких-то зверьков и сушились пучки трав, деревянный пол был устлан шкурами животных, на небольших оконцах висели странные занавески, но наибольшее внимание привлекала невообразимых размеров кровать, застеленная самодельным лоскутным покрывалом. Довольно уютно и тепло, если подумать. Даже железные тазы и другие мелочи смотрелись органично, на своем месте, не создавая ощущения бардака. Как он и предполагал, разговор о Сириусе многого не прояснил, однако дал увидеть крестного глазами самого Хагрида. Тот отзывался о Блэке как о верном, хорошем друге, очень смелом и надежном. Как о весельчаке и душе компании, отличном и добром человеке. Еще Рубеус очень сожалел о том, что произошло, и, казалось, не мог поверить, что его крестный был способен на предательство. В целом, Гарри понравилось болтать с Хагридом, понравилось пить с ним чай и гладить собаку. Они говорили не только о Сириусе, но и о тыквах, о зверях в лесу, даже немного о вязании, в чем Гарри разбирался благодаря тете. Этот разговор был ни о чем, но именно такой вот простой беседы ему не хватало, и, уже прощаясь, он пообещал заходить чаще. И, подводя итог уже сидя в спальне, он смог обдумать все, что знал о крестном. Хороший и верный друг по словам лесника, но задира и выпендрежник по воспоминаниям Питера. Неоднозначная личность, с которой ему предстояло встретиться совсем скоро.