Sequestered

If you call my name out loud Do you suppose that I would come running Do you suppose I'd come at all I suppose I would And if we were walking Down a dead end street Would you be the one to let our eyes meet Or would you just keep on walking Down to the turn around 'cause you know I'd be proud And if I was gone from the land we know Would be the dawn And let your beauty still show And if you were walking And heard the cold night coming Would you call my name 'cause you know I'd come running «Out Loud» by Dispatch

Реджина почувствовала, как тяжесть последних нескольких месяцев сдавила ей грудь. С каждой секундой нож в сердце прокручивался на один оборот, из-за чего Реджина едва могла дышать. Её мозг до сих пор боролся с тем, чтобы понять, что Эмма на самом деле стоит на дорожке к её дому в Сторибруке. Она была настолько шокирована, что даже не задумалась, как Эмма смогла сюда попасть. Свон стояла спокойно, словно если бы Реджина была динозавром, и всё, что нужно было делать Эмме, это стоять безэмоционально и не двигаясь, чтобы не угодить в переплёт. Она готова уже была к тираде от девушки, так как знала, что заслужила её. Она готова была для гнева. Для ярости, которая могла вылиться из Реджины, как лава. Взгляд Миллс блуждал по ней, словно ожидая извинений от того, что она тогда ушла. Эмма знала, что она должна сказать что-то больше, чем просто «привет», но её сердце билось так сильно, она думала, что может умереть от недостатка воздуха, если скажет хоть пару слов. Но в любом случае, она решила попытаться: — Реджина, я… — Нет, — тихо оборвала её Реджина, качнув головой из стороны в сторону. Её голос был не громче шёпота. Эмма услышала это так, словно кто-то пульнул из базуки у неё под ухом. Простое слово, но оно заставило её похолодеть. Она даже не хочет выслушать мои извинения, подумала Эмма, раздавленная пониманием этого. Вот оно, безразличие, заключила Эмма, осознавая, что она предпочла бы оказаться под перекрестным огнём гнева и ярости. Эмма поверила голосу. Ей нужно было уйти подальше, от этого убийственного взгляда брюнетки, чтобы не разреветься при ней. Ветер тихо обдувал её, но она внезапно задрожала. Блондинка знала, что это будет сложно, но знала теперь, когда она повесила голову и сдерживала всхлипы, действительно осознала, что на самом деле она не была готова к такому уровню боли. Такое складывалось чувство, словно у неё теперь дыра в груди, которая горела, как в огне. Она заслужила это, Эмма понимала, и, пытаясь успокоить себя, решила уйти, чтобы дальше не унижаться. Она посмотрела несколько секунд на недавно цементированную дорожку Реджины, прежде чем медленно подняла голову. Она сможет это сделать, она может уйти с достоинством. Как только покрасневшие глаза встретились с безэмоциональными карими, Эмма сорвалась и две большие слезинки сорвались с ресниц и потекли по щекам. Реджина выгнула бровь и сделала три больших и осторожных шага к ней. Эмма была уверена, что брюнетка просто позволит ей уйти. Правда, казалось, что она сейчас начнёт орать на неё за то, что Эмма сделала, и за то, что разозлила её, объявившись тут незваной и нежеланной. Реджина очень быстро двинулась. Эмма действовала чисто на рефлексах, когда брюнетка чуть ли не прыгнула на неё как лев. Свон ждала боли от того, что упадёт на спину, но вместо этого почувствовала давление вокруг шеи. — Ты пришла ко мне, — прошептала Реджина, эмоции заставили её голос дрожать. Она обвила шею девушки руками. Через секунду, но всё равно мозг Эммы оживился, и, поняв, что к чему, она обняла брюнетку за талию, слегка приподнимая над землёй. Эмма открыла рот, чтобы заговорить, но Реджина немного отодвинулась назад, чтобы посмотреть на неё. Глаза брюнетки искали, изучали. Глубоко и основательно. Взгляд был настолько интенсивный, что Эмма подумала, что девушка заглянула ей в душу. Она оставила себя открытой, надеясь, что Реджина сможет увидеть, почувствовать невысказанную её любовь. Её сожаление. Её извинения. Её нужду. Через пару секунд глаза Реджины наполнились слезами, что подходило под эмоции Эммы. Её сердце дробно стучало в груди, и Миллс не смогла дольше пары секунд находиться так, поэтому сжала в объятиях блондинку ещё сильнее, пока их тела не уткнулись друг в друга. Она прильнула к розовым губам Эммы в поцелуе. Их прикосновение почти породил ток. Именно это вернуло тепло в остывшую душу Реджины. Это словно был глоток жизни. Губы блондинки тут же приоткрылись, принимая кончик языка девушки, и она тут же словно взлетели в небо от поцелуя, который так давно ждала. Они слишком долго ждали, чтобы снова быть вместе. — Реджина, мне так, так жаль… — начала говорить Эмма, когда они разорвали поцелуй, но она прижалась лбом к переносице брюнетки. — Нет, — пробормотала Реджина снова, пытаясь дышать. — Это не имеет уже значение, — через секунду выпалила она. Она не хотела говорить об этом сейчас, о том, как они ушли друг от друга. По мнению Реджины, они обе были неправы, слепы, горды и самоуверенны. Эмма была первой, кто ушёл, но Реджина даже не пыталась остановить её. Именно эта мысль преследовала её в тот вечер, когда она уже была в Сторибруке. Но сейчас Эмма тут, и она пришла к ней, и это всё, что имело значение на данный момент. — Я… — попыталась снова Эмма. Её глаза были зажмурены. — Я люблю тебя, — неспециально выдохнула она. Слова ломали то, что было уже спрятано под замками и цепями в сердце Эммы, но она больше не могла хранить этот секрет. Секунды тянулись, и Реджина пыталась понять, что её сердце приняло несколько месяцев назад. Миллс ещё сильнее отклонилась, но их животы и бёдра до сих пор соприкасались, но она хотела посмотреть девушке в лицо. Эмма медленно открыла глаза. Она внезапно ощутила себя голой, и она осмотрелась, словно желая увидеть, что есть соседи, который на них сейчас смотрят, а после снова взглянула на Реджину. Она внимательно смотрела на Эмму. Ей было всё равно, если кто и смотрел на них. Она не могла поверь, что Эмма только что сказала. Она не могла принять, что с ней только что случилось. У неё действительно сейчас есть шанс на счастливый конец? — Скажи это снова, — приказала Реджина детским голосочком, пристально смотря Эмме в глаза. Взгляд нервировал, но Эмма взяла себя в руки и повторила: — Я люблю тебя, — сказала она более уверенно в этот раз, хотя и не думала, что способна на такое. Реджина нахмурилась, и новая волна слёз показалась на её глазах. — Я… — начала Реджина, но в горле перехватило. — Я люблю тебя, — сказала она, тело затряслось, а сердце пыталось выскочить через горло. Губы Эммы изогнулись в улыбку, и она не смогла сдержать смех, хотя она удержалась от того, чтобы не воскликнуть «Ни хрена себе!», а это само по себе уже было победой. — Да? Правда? — Эмма не могла удержаться и не переспросить, широко улыбаясь. — Да, — широко улыбнулась Реджина на удивлённое выражение лица блондинки. — Правда, — подтвердила она, прежде чем ещё раз впиться в её губы страстным поцелуем, хотя их мог сейчас увидеть кто угодно, проходивший мимо. — Значит, это означает, что ты рада меня видеть? — пошутила Эмма, когда они наконец смогли отлипнуть друг от друга и направиться в особняк. — Конечно, мисс Свон, — ответила Реджина и рассмеялась ещё раз. Мэр чуть не упала в обморок, когда Эмма взяла её руку в свою. Но, прежде чем они переступили порог дома, Эмма потянула её, чтобы они остановились. — Мне просто нужно, чтобы ты знала… — начала Эмма, нервно прикусив губу. — Я полностью в отношениях. Я хочу этого, — менее внятно добавила она. — Во всём этом. Понимаешь? — спросила она, зелёные глаза почти отливали голубым на солнце. — Ты. Ребёнок. Всё это, — пыталась прояснить она. Реджина почувствовала, как колени подогнулись, и всё, что она могла сделать, это утвердительно кивнуть, прежде чем открыть дверь. Миллс решила, что если она и спит, то она точно сполна насладится сном, пока будильник не прозвенит, чтобы разбудить её. — Ты голодна? — спросила Реджина, идя по холлу. Эмма попыталась удержать себя в руках, чтобы не округлить глаза и не начать озираться, обсматривая впечатляющий дом. Если судить по тому, что она увидела периферийным зрением, то она уже была уверена, что этот дом был больше, чем весь её жилой комплекс. — О, не беспокойся, я потом что-нибудь перекушу, — ответила Свон. Глядя на спину брюнетки так что, когда Реджина резко остановилась, Эмма не врезалась в неё. Реджине не нужно было говорить. Она просто подняла бровь и сузила глаза. — То есть, я хотела сказать… Да. Я голодная… — поправила себя Эмма, и Миллс улыбнулась. — Тебе нравится лазанья? — спросила Реджина, широко улыбнувшись. — Генри обожает её, — громко сказала она, чтобы мальчик услышал её с того места в коридоре, где он прятался. Он знал, что это означало, что его обнаружили, и он скользнул в гостиную. — Генри, я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился, — сказала Реджина, её голос вернулся к нормальному, когда она приобняла мальчика. Генри покраснел, но не стал сопротивляться такому выражению чувств. — Я знаю её, мам. Она починила мне самолёт. Я хотел сказать… — Генри задержал дыхание от собственного признания, но Реджина даже не стала злиться на то, что он ушёл на улицу с самолётом, и что он был сломан. — Привет тебе ещё раз, ребёнок, — неловко поздоровалась Эмма. — Что ж я хотела бы официально вас представить, — произнесла брюнетка обращаюсь к ним обоим, каждый из них неловко топтался на месте. — Генри, это — Эмма. Эмма Свон. Она очень особенная для меня, — Реджина чуть ли не сверкала как новогодняя ёлка, и Генри, ужаснувшись, закатил глаза. — Привет, — ещё раз сказал он для матери. Он не понимал, почему он должен быть представлен той, которую он уже знал около часа, но он играл роль, потому что это было важно для неё. — Могу я уже пойти в свою комнату, мам? — спросил он, чувствую, что его миссия окончена. Реджина кивнула, и мальчик быстро убежал. — Милый ребёнок, — искренне сказала Эмма, её взгляд провожал его, пока Генри бежал к лестнице. — Да, — ответила Реджина, гордо улыбнувшись, прежде чем взять Эмму за руку и повести на кухню, чтобы закончить ужин. Реджина поговорит с Генри позже и объяснит, что всё это для них значит, но прямо сейчас ей достаточно, что Эмма была тут. ________________________________________ — Это в буквальном смысле лучшая лазанья, которую я когда-либо ела, — искренне призналась Эмма, отодвигая тарелку от себя и откидываясь назад в кресле. — Ага, самая лучшая. Все всегда хотят, чтобы мама её приготовила, — объяснял Генри, на его тарелке осталось всего лишь несколько крошек. Реджина улыбнулась, чувствуя удовлетворение, что Эмме понравилась её стряпня. Она встала, чтобы начать собирать тарелки, с целью принести десерт. — Это точно самый лучший ужин на мой день рождения, который у меня когда-либо был, — прокомментировала Эмма как ни в чём не бывало. Реджина резко остановилась и почти уронила тарелку Эммы на пол. — Ты не сказала, что сегодня у тебя день рождения! — воскликнула брюнетка, теперь желая, чтобы она приготовила что-нибудь более шикарное, чем лазанья. — Ничего страшного. Я никогда на самом деле не праздновала его, — сказала Эмма, почувствовав, как покраснели щёки. Она хотела сказать это, как комплимент Реджине, но потом только осознала, что за глупость произнесла. — А сколько тебе лет? — с любопытством спросил пацан. — Генри! — нахмурилась Реджина, чувствуя смущение за вмешательство своего сына, и посмотрела на него с широко открытыми глазами, чтобы и он это понял. Мальчик лишь озорно улыбался. Он не понимал, что такого неправильного в этом вопросе. — Нет, всё хорошо. Сегодня мне двадцать восемь, — ответила она, прежде чем наклонилась вперёд и странным голосом протянула: — Я — древняя, — шутка была конечно нелепой, но зато она смогла снять накал ситуации, и трио громко рассмеялась, как обычно люди смеются, когда нервничают. Через минуту Реджина уже всё убрала со стола и вернулась с вычурной белой тележкой сладостей. — Извини, это, конечно, не торт… — начала Реджина. — Всё идеально, — быстро сказала Эмма, смотря на десяток или чуть больше кексов. Рядом с каждым было мороженое и различные топпинги к ним. Реджина посмотрела на Генри, который держал свой рот на замке, не жалуясь, что они предназначались ему для школы. Вместо этого мальчик улыбался и, оббежав стол, уселся рядом с Эммой. Сердце Реджины было готово взорваться от вида того, что два самых любимых человека сидели вместе. — Ой, подожди! — воскликнула Реджина, когда Эмма потянулась за ванильным кексом с радужной посыпкой. — Свечка! — радостно воскликнула она, прежде чем исчезнуть на кухне, чтобы найти одну, которая осталась со дня рождения Генри. — Ты должна спеть и задуть свечи, — объяснил Генри Эмме, которая просто кивнула и стала нетерпеливо дожидаться Реджину. — И не забудь загадать желание! — добавил он. Желание всегда было любимой частью. Желание и торт с двойным шоколадом, который его мама делала каждый раз на его день рождения. — Хорошо, вот всё, — Реджина сказала, выключая свет в столовой и ставя голубую свечку посреди кекса. Реджина едва успела зажечь свечку, когда Генри настолько громко запел «Happy Birthday», что Эмма аж немного подпрыгнула. Миллс-старшая присоединилась, Эмма же сосредоточилась на свечке, чтобы не заплакать. Она помнила, что всегда было одно и то же, в прошлом году и в позапрошлом, и три года назад она загадывала, чтобы она, наконец, не была одна в свой день рождения. Когда Реджина с Генри перестали петь, Эмма наклонилась и задула свечу. В этот раз она всего лишь успела произнести про себя «спасибо». Она и представить не могла, что могла бы пожелать что-то ещё прямо сейчас. Когда они всё съели, Генри убежал в кровать, Эмма тоже встала с дивана. — Полагаю, мне тоже следует откланяться, — неловко произнесла она, думая, что Реджина, вероятно, тоже уже хочет спать, но не напоминает ни о чём из вежливости. — Где ты остановишься? — спросила Реджина, также вставая с дивана и ставя бокал на журнальный столик. — Оу, тут есть гостиница в городе, я подумала, что могу там снять номер, — как ни в чём не бывало ответила Эмма. Реджина медленно продвигалась к ней. Она обняла лицо блондинки руками. — Если ты думаешь, что я тебя отпущу сейчас, когда только что вернула тебя обратно, то ты точно сумасшедшая, — неторопливо прошептала Реджина, прежде чем легка прикусить нижнюю губу Эммы зубами. Этот поцелуй почти заставил Свон оказаться на полу, а когда Реджина оторвалась от неё, то она почувствовала головокружение. — Кто я такая, чтобы спорить с этим, — это всё, что смогла Эмма сказать, внутри уже горел азарт, а сердце глухо билось от наслаждения. — Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой, чтобы помочь с вещами? — спросила Реджина, начиная цепочку из поцелуев на щеке и двигаясь ниже по шее. Эмма едва могла думать прямо сейчас. — Нет. У меня все вещи в машине, — прошептала Эмма и решила отдаться во власть губам брюнетки. — Хорошо. Тогда чего ты ждёшь? — поддразнила её Реджина, позволив себе зайти немного дальше и слегка провести зубами по ключице, одновременно выпуская её из объятий. — Точно, — невпопад ответила Эмма, прокашлявшись, и повернулась, чтобы пойти за вещами. ________________________________________ — Это всё? — спросила Реджина, когда Эмма снова вошла в дом с маленькой туристической сумкой, прижимая её локтём к телу. — Ну, это часть моих вещей, — объяснила Эмма, так же посмотрев на сумку. — Ты должна принести всё сюда, — сказала Реджина, посылая девушке знак, что она хотела, чтобы Эмма осталась. По тому, как девушка выглядела сбитой с толку, стало понятно, что она не поняла посыла, и Реджина прошла к ней. — Я хочу, чтобы ты осталась, Эмма. Не только на одну ночь, — объяснилась она, и глаза Эммы загорелись пониманием. — Хорошо, — только это смогла вымолвить Эмма. Она не хотела сказать что-нибудь не то. Не тогда, когда Реджина была такой убедительной, а она была… просто Эммой. Реджина стояла в дверях дома, пока Эмма бегала к машине, которая до сих пор была спрятана от глаз брюнетки в конце улицы. — А где U-Haul? * — спросила Реджина, и Эмма рассмеялась шутке. Реджина сохраняла непонимающий взгляд, и Эмма задумалась, Мэр пошутила или всё же до сих пор не понимает той метафоры? В любом случае, на душе у Эммы было легко, когда она перенесла все коробки в дом. Часть коробок Реджина перенесла к себе в спальню, а после и все оставшиеся вещи. Реджина еще никогда не была настолько счастлива, что её мышцы болят. [*прим. пер. U-Haul — американская компания предоставляющая услуги для переезда (грузовики, прицепы, склады для хранения вещей и т.д.); U-Haul(синдром) — стереотип отношений ЛГБТ, когда партнёры имеют тенденцию съезжаться уже после второго свидания] — Это последнее, — сказала Эмма, похлопав по тёмно-зелёному рюкзаку, который висел у неё на одном плече. — Сюда, — сказала Реджина, поворачиваясь к лестнице, и по тому как было сказано, Эмма поняла, что Реджина запыхалась. Миллс курила больше чем обычно, когда вернулась тогда в Сторибрук после эпопеи с судом, боль в лёгких не стоила того, и она решила, что действительно стоит бросить курить. Навсегда. — Милые часы, — прокомментировала Эмма, заметив их на запястье Реджины. — Спасибо, — самодовольно улыбнулась Миллс, не давая Эмме понять, что знает, что это часы Свон. Именно от этого Эмма почувствовала какую-то странную гордость в груди. Реджина повела их в свою комнату, находящуюся в конце коридора, и Эмма вся напряглась, став большим комком нервов. Она ощутила себя маленькой в столь огромном пространстве. Её вещи были в углу и выглядели потрёпанными и не вписывающимися в обстановку. — Я могу остановиться в комнате для гостей, — произнесла Эмма, оставаясь как можно ближе к двери. — Я хотела сказать, что твой сон… — начала она поиск отмазок. Она чувствовала, что не отвечает требованиям ни Реджины, ни её стилю жизни. Она — Мэр, который живет в фешенебельном доме с красивыми вещами. Эмма — чуть ли не хиппи, у которого есть необходимые, но несуразные и плохо сочетающиеся вещи. Она не принадлежит этому месту. Она никогда не сможет дать Реджине то, чего она заслуживает. Сомнения начали омывать её, словно тёмный туман. Реджина смотрела на Эмму, как та в нерешительности мнётся, и она представила, что крутышка Эмма Свон, должно быть, думает о её вещах и пафосности. Это, может быть, слишком тяжело всё сразу принять. Она, вероятно, ненавидит это всё, подумала Реджина, вспоминая мнение Эммы о «правящих верхушках». Мысль заставила её испустить короткий и тихий смешок. Кто бы мог подумать, что они найдут счастье друг в друге? Реджина двинулась вперёд и затянула девушку в поцелуй внутрь, а после быстро стала подталкивать её к кровати. Тело Эммы послушно выполняло то, что Реджина хочет от неё без каких-либо сомнений, хотя неуверенность до сих пор крутилась в мыслях. Эмма уселась на кровати, ноги оставались на полу, а вот Реджина быстро оседлала её и толкнула, чтобы блондинка легла. Эмма быстро поняла, чего от неё хотят. От вида того, что Реджина была сверху, шёлковые тёмные волосы обрамляли лицо. Дьявольски красивая. Эмма знала, что она — одна из немногих, кто может видеть Мэра Миллс в таком виде. Простой. Открытой. Величественной. Это была самая любимая версия Реджины для Эммы. Теперь атмосфера между ними стала спокойной, даже расслабленной, и глаза Эммы закрылись, когда Реджина наклонилась к ней, чтобы поцеловать. Соприкосновение губ стало причиной того, что Свон почувствовала, как по телу пробежался огонь, выдав её нереальный взрыв энергии. Через секунду её руки взметнулись вверх, и она вплела пальцы в тёмные короткие волосы Мэра и стала притягивать к себе ещё ближе. Брюнетка с радостью подчинилась, вскоре парочка стала двигаться вверх по кровати, не отрываясь друг от друга, чтобы они смогли вытянуться в полный рост. Эмма продолжала удерживать Реджину рядом, которая так и оставалась сверху, пока их голодные поцелуи говорили о том, как сильно они скучали друг по другу. Руки Эммы были везде, и она пыталась дышать и целовать Реджину одновременно, пульс уже давно зашкаливал. Между воздухом и идеальными красными губами Эмма выбрала второе и притянула Реджину ещё ближе, пока они теперь полностью не соприкасались. Кучка одежды быстро выросла на другом конце кровати. они изголодались. Они были словно в отчаянии. Нужда — вот верное слово, подходящее под описание их нынешнего состояния. — Блять. Реджина. Я так по тебе скучала, — произнесла шёпотом Эмма, выдыхая в основание шеи женщины, пока брюнетка продолжила двигаться на бедре Эммы. Реджина уже раскраснелась от желания. Она знала, что сейчас ей не понадобится много времени. Не после того, сколько прошло времени с их последней встречи. Она двигалась размеренно, размазывая влагу по бедру, и с силой, чтобы хоть как-то облегчить желание. Реджина не могла сдержать себя. Она сильно прикусила плечо Эммы, чтобы не быть очень громкой, но надвигающаяся волна удовольствия была очень близка. Эмма вцепилась в бёдра Реджины и ускорила темп и сильнее стала вжимать её в себя. Реджина коротко проскулила, и её тело задрожало о того, что ей приходилось быть тихой. Эмма знала, что Реджина кончила, потому что тело тряслось, а влаги на бедре стало намного больше. — Я скучала по тебе, — прошептала Реджина, когда немного отошла от оргазма и даже смогла двигаться. — Я тоже, — ответила Эмма, ухмыльнувшись. Реджина решила стереть эту ухмылку с её лица. — Я вижу, — победно улыбнулась Реджина, когда её пальцы нашли, насколько возбуждённой была Эммы. Она не забыла то, что ей нравилось. Она тут же кончиками пальцев стала играть с пирсингом, который был в клиторе Эммы, отчего зелёные глаза тут же закатились. Реджина быстро сползла вниз по телу блондинки, и вскоре уже её язык игрался с пирсингом, дразня блондинку. Пару минут поддразниваний, или же наоборот исполнения того, что точно нравится Эмме, и девушка кончила. Её нижняя губа оказалась сильно прикушена, чтобы она громко не закричала. Измотанность последних нескольких месяцев дала о себе знать. Они обе лежали, обнимая друг друга. Эмма была на спине, Реджина лежала под её рукой, обнимая девушку и руками, и ногами. Голова покоилась на груди блондинки. — Предполагалось, что это всего лишь временное одолжение, — сказала Эмма, глядя на свой давно потерянный iPod, лежавший на прикроватной тумбочке. — Я надеялась, что ты придешь и сама заберёшь его, — пробормотала Реджина. Она едва боролась со сном, она ещё крепче прижалась к Эмме. Медленная удовлетворённая улыбка расползлась по лицу блондинки, и она тоже закрыла глаза, чувствуя, что Реджина, которую она любила всем сердцем, уже уснула в её руках. ________________________________________ Генри знал, что ему не разрешено есть сладости на ночь, но он тихо проскользнул на кухню. Сейчас было всего лишь девять вечера. Не так-то уж и поздно, сказал он себе. Он бы спросил разрешение у мамы, но она сейчас была с их гостьей, и он не хотел прерывать их. Так что он всего лишь дьявольски улыбался, пробираясь на кухню. Генри едва успел откусить от клубничного кекса, когда услышал стук в дверь. Вина, которую он ощущал, почти заставила его подпрыгнуть на месте. Он собрался с силами, засунул кекс в рот и двинулся к двери. — Кто там? — спросил он, как его всегда учила мама. — Доставка для Генри Миллса, — раздался мужской голос из-за тяжёлой деревянной двери. Генри посомневался немного, а после открыл дверь, то есть сделал то, чего учила его мама не делать. — У меня посылка для Генри Миллса, — повторил мужчина, глядя на планшет. Его коричневая униформа была измята, и он выглядел так, словно увидел привидение. — Я — Генри, — радостно подтвердил мальчик. Ничего никогда не приходило именно ему, и он был в исступлении. Мужчина посмотрел вниз на маленького мальчика, а потом на коробку, прежде чем ещё раз свериться с информацией, что у него была написана на доставочном листе. Нахер всё, подумал мужчина. Ему было плевать, ребёнок это или Элеонора Рузвельт. Он просто хотел отдать посылку и убраться отсюда к чертовой матери. — Извини, сынок, твоя посылка была неправильно распределена в центре или попала не в ту машину или что-то вроде этого. Она должна была быть тут ещё пару-тройку месяцев назад, — объяснял он, протягивая коричневую коробку, которая была ещё больше потрёпана, чем водитель. — Окей, — сказал мальчик, получая её и глядя на то, как ретируется мужчина в свой грузовичок, а после уезжает, не сказав больше ни слова. Это странно, подумал мальчик и поторопился на кухню с коробкой. Генри сначала пытался сдёрнуть коричневый скотч сам, потом наконец решил воспользоваться резаком. Ему не позволялось использовать острые ножи, но он решил, что уже в куда больших проблемах, потому что открыл дверь незнакомцу, и он с этими мыслями вытащил нож. Десять минут спустя и практически распотрошённая коробка стояла перед Генри, он наконец-то смог добраться до содержимого. Он, не понимая сначала, смотрел внутрь, а потом проблеск осознания взрывом раздался в его голове. — О, Боже! — почти закричал он, а после закрыл свой рот руками, чтобы тишина в доме осталась тишиной. Он подобрал коробку, и упаковку и только что доставленный подарок и побежал наверх так быстро, как только мог, надеясь, что мама не поймает его в процессе. Он закрыл дверь комнаты и даже не заметил, что его дыхание давным-давно сбилось. — Ох, Боже, — снова шёпотом повторил он, его глаза округлились в шоке.