Рыжее недоразумение

На следующий день я всё-таки пришёл на работу, хотя очень хотелось все бросить и забить. Впервые в жизни я потерял весь свой боевой пыл и наплевал на работу. Единственное, чего я хотел - это свалить из города. За прошедший вечер я почти смирился со всем произошедшим, уговорил себя не заморачиваться по этому поводу, решил вести себя с ним как с начальством и не показывать своего отношения ко всему этому. Тем более, вчера он почти ничем не показал, что между что-то есть. Так что... Может, он все же не понял? Я действительно никогда в своей жизни всерьёз не думал, что встречу истинного или заведу семью, а если и думал, то только по пьяни и, скрестив пальцы, дабы не накликать. Родичи, конечно, намекали, что пора бы в свои двадцать семь уже задуматься о семье и найти себе нормального парня, а заядлый холостяк нашего семейства и по совместительству мой брат неприкрыто смеялся и утверждал, что мне всё-таки не повезёт и я выйду замуж раньше, чем он женится. Мы ведь ещё поспорили как-то на это... Эх, накаркал Влад, ой, накаркал... Со вздохом я потер виски и отложил в сторону бумаги, разминая затекшую шею и думая о том, куда бы слинять этим вечером. Домой почему-то не хотелось совершенно. Хотелось либо выговориться кому-нибудь, либо напиться и все равно кому-нибудь выговориться. Недавние события просто не укладывались в голове и благодаря этому я до сих пор надеялся, что просто сплю. Но развеять свои сомнения одним маленьком щипком я так и не рискнул. Лучше уж буду тешить себя этой надеждой. Пусть и сам в неё не особо верю. Кинув взгляд на часы, я улыбнулся и, собрав бумаги, направился к Кеше. Конец дня... Я выжил! С ним после вчерашнего мы ещё не пересекались. Приятель обижался и злился, а я титаническими усилиями наконец признал, что несколько погорячился. В конце-концов, все произошедшее - не повод писать заявление. И это выглядит так, словно я испугался. А это не так. Да и не собираюсь я так легко сдаваться и признавать, что все это хоть как-то меня задело. Мы люди гордые и будем делать вид, что ничего не было, а всех недовольных будем игнорировать или посылать лесом. — Кеш, проверь бумаги, — тихонечко попросил я, чуть ли не миллиметровыми шагами передвигаясь по кабинету. Меня наградили ледяным взглядом, злым прищуром и демонстративным складыванием рук на груди. Злится. Сильно. — Дмитрий Александрович, соблюдайте... — Кеш, прости, — перебил его я и умоляюще посмотрел на альфу. — Я вчера действительно несколько погорячился. Тот вздернул бровь и поджал губы. Черт, видимо, его сильно это задело... Ну блин! Придётся все рассказывать... Я шумно вздохнул и продолжил: — Понимаешь, у меня был очень трудный день и столько нервных потрясений, что я просто не выдержал и... Внезапно в коридоре раздались чьи-то отчаянные неразборчивые крики, топот и рычание. Я резко замолчал и повернулся к двери, Кеша с таким же интересом уставился на неё. Что за фигня? Что там творится?! Снова отчаянный, почти истеричный и более отчетливый крик: — Туда нельзя!.. Мы с Кешей переглянулись и одинаково пожали плечами, снова возвращаясь взглядами к двери. Я прищурился. А кричит-то секретарь... Интересно, кто там такой нетерпеливый? Даже я соблюдаю приличия и не вламываюсь в его кабинет. Ну почти. Вчерашнее не считается - я всё-таки ждал, хоть и ругался. В этот момент дверь с размаху распахнулась, являя нашим взорам разъяренного Романа Юрьевича, нашего великого "властелина". Заметив меня, альфа хищно прищурился и сделал ко мне плавный и осторожный шаг. Я нервно сглотнул, встречаясь с просто невероятно злыми глазами и невольно отступая на пару шагов назад. Что-то мне не по себе... За его спиной надрывался омежка: — Иннокентий Витальевич, я пытался его остановить!.. Пытался!.. Кеша хмыкнул, жестом заставляя его замолчать и с интересом наблюдая за дальнейшим развитием событий, как впрочем, и высыпающиеся сотрудники, которые ещё не успели уйти. И все смотрят так... Внимательно... А мне что-то совсем уже не интересно... Можно я свалю в туман? Пожалуйста. А то, чувствует моя пятая точка, что я уже что-то натворил. Причём смертельное для себя. И это мне очень не нравится, все же я лучше смотрюсь так, чем в гробу. Альфа, заметив моё тактическое отступление за стол Кеши, рыкнул и одним быстрым движением оказался рядом, прошипев: — Ежов, тебе жить надоело?! Я, поняв, что дергаться бесполезно, прекратил свое передвижение и обреченно замер перед своей смертью. Лишь осторожно уточнил, внутренне напрягаясь и готовясь к ругани: — А почему мне должно было это надоесть? — Потому что у тебя самосохранение не работает! — рыкнул он и швырнул мне белый листок, исписанный знакомым мелким почерком. — Что. Это?! Я нервно сглотнул. Кажется, это моя смерть... Чёрт, и почему я вчера не подумал об этом? Невольно посмотрел в коридор, где осторожными и тихими мышками замерли знакомые, с жадностью слушающие наш разговор. Представил, сколько завтра будет разговоров и предположений. Поморщился. Встретился взглядом с серыми глазами, обещающими все девять кругов ада. И понял, что терять мне явно нечего... Ну, если только свою жизнь, но на неё и так целая очередь выстроилась, так что... Ладно, не будем терять лицо перед сослуживцами!.. Мне с ними еще работать, судя по всему. — Моё заявление об уходе? — смело предположил я и поднял голову, смотря прямо ему в лицо. В ответ глубокий вздох, попытка взять себя в руки и почти спокойный вопрос: — И с чем оно связано, позволь тебя спросить? Я прикусил изнутри щеку. Что-то меня начинает бесить этот допрос и внеплановое представление... — Понимаете, Роман Юрьевич, у меня появились некие личные проблемы... С ними и связано моё тщательно взвешенное решение. Альфа зарычал, я вздрогнул, начиная медленно звереть. Какого черта, на меня рычат?! Да на меня даже отец не рычал! А этот... Да он мне даже не муж, чтобы позволять себе такое! Я прищурился, складывая руки на груди. — Держите себя, пожалуйста, в руках, Роман Юрьевич. Я на вас не рычу, будьте и вы добры перестать это делать. Меня вообще пугать нельзя. Мне самосохранение напрочь отказывает, а я сразу злиться начинаю, потому что не люблю, когда меня запугивают... — Ты нарываешься, Ежов, — процедил он, сверля меня взглядом. А мне все, пофиг на все эти взгляды! Я злой, меня довели и теперь доводить буду я. Ох, не стоило ему маленьких обижать... — Вы тоже, — пожал плечами. — На грубость, правда. Но дела это не меняет. Романашка сжал челюсть, прикрыл глаза и снова, почти вежливо и спокойно спросил: — Какого черта, ты написал его? — глубокий вздох. И тихое: — Я, кажется, не давал тебе повода — был предельно сдержан, спокоен и вежлив, хотя очень хотелось прибить тебя за вчерашнюю выходку! И тут выдержка мило махнула мне на прощание рукой. Нет, ну это просто... — Серьёзно?! Не давал?! — не сдержался и прошипел я, сверкая глазами и сжимая руки в кулаки. — Да ты его дал одним фактом своего существования! Какого черта, ты вообще появился в моей жизни?! — Ну, прости за то, что не оправдал твоих ожиданий и оказался твоим ис..!— резко оборвав себя, он со свистом втянул воздух и продолжил, гневно глядя на меня, — Но оставь, пожалуйста, свои претензии при себе, тем более, ты сам далеко не ангел. — А я никогда и не претендовал на это почетное звание, — с пренебрежением фыркнул я. — А что насчёт причин, то вас они никак не касаются! На этом все, Роман Юрьевич, заявление я не заберу. Альфа зарычал, угрожающе глядя на мою шею. Я передернул плечами, скривившись. Всё-таки не очень приятно, когда тебя сверлят взглядом и при этом мысленно прикидывают размер веревки... — Ежов, ты немедленно его заберешь и больше никогда в своей жизни не подумаешь об этом, — видя, что я и пальцем не пошевелил и даже не вздрогнул, он рявкнул, — Сейчас же! Я приподнял уголки губ в улыбке. И плевать, что она больше похожа на оскал. Это улыбка! — Роман Юрьевич, а с какого это фига вы мне приказываете в не рабочее время? — Ежов... — И почему я должен выполнять ваши "приказы"? — пауза. — И вы меня задерживате, мы можем обсудить данный разговор зав... — Дима, — процедил Романашка сквозь зубы, — Серьёзно, лучше заткнись и забери его. Пока я не разозлился окончательно. — Угрожаешь? — прищурился я. А угрозы я не люблю больше, чем свой страх... — Нет, — обнажил он в оскале зубы. — Предупреждаю. У тебя две минуты. И сложил руки на груди, демонстративно кинув взгляд на часы и не обращая на меня внимания. Пфп, испугал зайца морковкой... — Да ты и так зол по самое не хочу, — хмыкнул себе под нос. — Терять мне нечего. А я вдруг задумался, а каким образом моё заявление, собственно, попало к нему? Кешка был слишком зол, а значит он так и не сдал его куда надо. Бумажка наверняка осталась в этом кабинете, а приятель тот ещё параноик, поэтому зайти сюда посторонние без его ведома не могли. Следовательно, достать его могли только сам хозяин кабинета и его секретарь... Я кинул взгляд на секретаря, жавшегося к своему столу, испуганно следящего за нами и все еще дрожащего. Нет, он не мог, слишком парень боится Романашку, да и меня тоже. А значит... — Кеш-ш-ша! — рыкнул я, резко оборачиваясь к нему. — Ты, мерзкий, подлый предатель! Да как ты мог?! Альфа вздрогнул, за спиной хмыкнул Романашка, видимо, довольный моей догадливостью, а зрители навострили уши. Ещё бы! До этого по офису лишь ходили слухи, что между нами с шефом неофициальные отношения, а тут... Разгадка столетия, чёрт возьми! Все, завтра я на работу не иду. Достали! Но, блять, я доверял этому гаду! А он... Он поджал губы и откинулся на спинку кресла: — Дим, да ты сам виноват, я ж сказал, что просто так это не оставлю и буду мешать всеми силами. А лучшей помощью было доложить ему, — Кеша кивнул на сосредоточенного гада, внимательно следящего за временем. И усмехнулся довольно, — И, как видишь, твоё увольнение отменяется. Я пошатнулся, сжимая в бессилии кулаки: — Ты знал! Все это время ты знал! — глубоко вздохнул и с обидой констатировал, — Блять, да это уже не предательство, это сговор с целью запудрить мне мозги и все остальное. — Прости, но против начальства особо не попрешь, — он виновато пожал плечами и извиняюще посмотрел на меня. — Приказали - молчать, и ты молчишь. Я сжал челюсть. Черт, меня нагло водили за нос три года... А я, глупый и наивный, так и не понял этого! А я-то ещё удивлялся, почему я так и увидел самого главного шовиниста этого места за столько лет. И тут на меня обрушилась ещё одна догадка: — Ты ведь из-за него, — я кивнул на стоящего сзади интригана, — Пригласил меня сюда работать, да? Ответ мне и не требовался, но лицо Кеши стало ещё более виноватым. Поэтому меня так и не уволили через пару месяцев, и поэтому меня взяли, несмотря на не очень хорошие рекомендации... Я прикрыл глаза и судорожно вздохнул. Я-то думал, что тут ценят мои способности и поэтому не обращают внимания на ужасный характер, а все из-за этого наглого гада, которому просто невыгодно было меня увольнять по вполне понятным причинам. Лучше держать истинного под носом, чем сидеть и думать о том, что он непонятно где и с кем работает. Но, судя по всему, кроме Кеши, об этом никто не знал. Спасибо хоть на этом! — Время, Дима, — произнесли за спиной. Молча показал фак. Теперь все, я точно уволюсь отсюда. Уволюсь и уеду на фиг домой, в родной город, устроюсь в другое место... И плевать на всяких наглых морд. — Успокойся, — на плечи легли тёплые и сильные руки, спиной почувствовал прижавшуюся ко мне мощную грудь. Глубоко вздохнул и так же молча вырвался, отходя на пару шагов. Успокаиваться я не собирался. И вообще... Хочу выпить. Точнее, напиться. — Дим, — предупреждающе произнесли за спиной. — Работать ты будешь только здесь. Я прищурился, оборачиваясь: — С какого это фига? Ты не имеешь права... — Я сказал, что работать ты будешь только здесь и здесь, — Романашка сжал челюсть и ответил твердым взглядом. Я невольно поморщился. Вот у отца моего точно такой же взгляд, когда он что-то для себя решит. И ведь не переубедишь потом! Чёртовы альфы и их проклятый альфинизм... Но все же упрямо мотнул головой: — Роман Юрьевич, вы... Альфа вдруг усмехнулся, покачал головой и тихо произнёс: — Перестань, — и вот таким тоном было сказано, что мне сразу вдруг захотелось прекратить и одновременно врезать, ибо не люблю, когда на меня вот так воздействуют голосом. Терпеть не могу. Бесит просто... — Просто смирись, что отсюда ты уйдешь только в одно место. — Ты меня посылаешь? — тут же прошипел я. Он хмыкнул: — Нет, солнышко, я предупреждаю, что отсюда ты уйдешь только по одной причине. — Это по какой же? — процедил сквозь зубы, сверля взглядом смеющегося альфу. Романашка весело улыбнулся и подмигнул: — Двухполосочной. Я аж опешил и, встретившись с ним взглядом, нахмурился, пытаясь осознать то, что он сказал. Какой такой... В полной тишине послышался чей-то нервный смешок, а за ним ещё парочка. За спиной тихо ржал Кешик, пытаясь маскировать смех под кашель. Я же продолжал непонимающе смотреть на откровенно потешающегося альфу, который, заметив моё недоумение, фыркнул и пояснил: — В декрет, моё рыжее недоразумение. Я округлил глаза. Открыл рот, чтобы что-то сказать. Закрыл. Снова открыл. Опять закрыл, встретив насмешливый взгляд. Слов не было. Вообще. Будто я вдруг забыл как говорить. Раздался смешок Кеши: — Вот давно бы с ним так... Я метнул на него убийственный взгляд и, наконец, кое-как выдавил из себя: — Да иди ты на фиг..! И смылся под веселым взглядом Ромы. А следующим утром на моём столе стоял огромный букет красных тюльпанов. И короткая записка: «Прости за вчерашнее - не сдержался. Как насчёт примирительного ужина? P.S. Любимый незнакомец».