Одинокий

Летом было слишком жарко. Духота валила с ног, заставляя всех вокруг передвигаться по улицам короткими перебежками от тени до тени, стараться как можно быстрее оказаться дома. В небольшом, чисто прибранном и заставленном новенькой мебелью коттедже Дурслей, напротив, было слишком холодно. Кондиционеры отчаянно трудились на всех этажах, словно ожидали прибавки к зарплате. Маленький вентилятор в спальне не желал отставать от своих коллег и отчаянно ворочал непропорциональной головой, разгоняя жаркий воздух. Неудивительно, что все маленькое семейство предпочитало оставаться дома, а не бродить по городу, вдыхая запах раскаленного асфальта. Дяде Вернону в этот раз не слишком повезло с бизнесом, и отпуск у него выдался исключительно городской. Дадли было лень подняться с кресла, и он уминал пончики с холодной газировкой, не отрываясь от телевизора. Тетя Петунья еще старалась держаться и заниматься своими розами, но силы ее в борьбе с жарой были неравными, и несчастные цветы, в конце концов, оставались под палящим солнцем в полном одиночестве. Каникулы у Гарри начинались позже всего, поэтому именно он ворвался в тихую атмосферу семейного праздника лени и скуки, заставив родственников вспомнить о себе. Впрочем, его приездом был недоволен только Дадли, которому приходилось делиться газировкой, пончиками и уютными подушками из кресла. Дядя и тетя довольно радушно встретили своего племянника, по которому за целый год разлуки успели порядком соскучиться. Впрочем, свою привязанность они выражали по-своему. Дядя Вернон первым делом затащил Гарри под новенькую машинку, где долго и со вкусом рассказывал о всех преимуществах недавнего приобретения. Дядя бесконечно открывал капот и показывал блестящий двигатель, затаскивал мальчишку в салон и беспрестанно сыпал какими-то техническими терминами и характеристиками. — У твоих приятелей-магов такого чуда нет, — хохотнул он однажды, довольный тем, что Гарри согласился посидеть в салоне и покрутить руль. — Ездят, поди-ка, на каретах, запряженных лошадьми, и даже не догадываются о том, что в мире существует такая техника. — Они летают на метлах, — не подумав, буркнул Гарри, который уже порядком устал от потока дядюшкиных слов. К тому же холоднее с его приездом в городе не стало и Поттеру больше всего на свете хотелось забраться под прохладный душ, а потом развалиться на диване. — Запомни, парень, — серьезно сказал дядя, — настоящий мужчина никогда, поверь мне, никогда не сядет на метлу. Это все ведьмовское развлечение. Возьми хоть твою тетю: прекраснейшая женщина, а только дай ей в руки швабру — и она тут же превращается в злую колдунью, а ведь вашей магии в ней — ни капли. — Хорошо, я понял, — покорно согласился Гарри, — больше никаких метел. Тетя же приставала к Поттеру по поводу занятий в волшебной школе. Похоже, ее удручало равнодушное отношение мальчика к месту, где он учился, и к людям, что его окружали, поэтому она надеялась расшевелить его. Расспрашивала, как они поднимали в воздух перья, и ахала от удивления и восторга, не веря, что это простейшее заклинание. Ее глаза блестели так ярко, что Гарри подумал: тетушка сошла с ума и надеется довести и его до сумасшествия. Ее попытки расшевелить племянника вскоре стали откровенно раздражать. Гарри непременно начал прятаться в своей комнате, если бы не понял, наконец, что тете Петунье действительно хочется слушать истории про волшебство. Немного позже она даже попросила Поттера наколдовать что-нибудь и была очень разочарована и удивлена, услышав, что несовершеннолетним запрещено колдовать на каникулах. — А у твоей мамы на каникулах вечно кофейник и сервиз танцевали нечто невразумительное, — изумленно произнесла она. Гарри лишь меланхолично пожал плечами: видимо, этот запрет установили позже, в связи с войной или же из-за слишком быстрого технического прогресса маглов — мало ли какие у магов были причины, чтобы ограничивать полукровок и детей маглов в волшебстве. Чистокровные на каникулах колдовали, как хотели: магия жила в их домах, так как можно было отделить нарушение от того, что происходило вне воли юного мага? Никак, и Поттер прекрасно это понимал, впрочем, и завидно ему не было. Мальчик чувствовал, что ему попросту все равно. Такое равнодушие, однако, охватило Гарри не только в вопросе запрета летнего колдовства. Ему ни до чего не было дела, все его утомляло, все вызывало в нем глухое раздражение. Поттер знал, в чем причина такого настроения, но исправить ничего не мог и старался лишь не срываться на ни в чем не повинных родственниках, а забираться пораньше в свою комнату, падать на постель, укрываться подушкой и надеяться, что это последний день без него. Он не приходил с окончания школы. Исчез, будто никогда и не являлся Гарри. Поттер даже боялся, что потерял свои способности и желал увидеть хоть одну неупокоенную душу, чтобы убедиться в обратном, но откуда в Литл-Уингинге призраки? Вот и приходилось терпеливо дожидаться какого-нибудь знака и терпеть попытки тети и дяди вытравить из него дурное настроение. Ситуацию немного изменил эльф-домовик, внезапно появившийся прямо под носом у Гарри, который к тому времени уже как полтора часа возился с домашним заданием по Трансфигурации и никак не мог набрать нужной длины. И что за глупость - измерять сочинения дюймами, словно от количества слов работа приобретет особый смысл? Гарри всегда считал, что говорить следует лишь по делу и очень кратко, донося свою мысль до адресата максимально сжато. Впрочем, не он составлял школьные правила, так что теперь мог лишь увеличивать свой почерк до неприличного в тщетной надежде угодить требованиям преподавателей. Так вот… Эльф появился в комнате внезапно и сразу же закрутился на месте, и заверещал: то ли от боли, то ли от радости. Вообще-то Гарри не знал, что за существо заглянуло к нему в гости, а потому лишь подивился его уродливости и странному одеянию: похоже, эльф на полном серьезе нацепил на себя кухонное полотенце. Короткий, но кропотливый допрос существа предоставил заинтересовавшемуся мальчику всю необходимую информацию: существо зовут Добби, он — личный домовой эльф Драко Малфоя, и он принес для Гарри Поттера письмо. Мальчик припомнил, что Драко — это тот самый мышиного цвета блондин, который внезапно убежал из его вагона по дороге в Хогвартс, едва услышав имя собеседника. Интерес Малфоя к его персоне вызвал ответный интерес. Гарри попытался успокоить вертящегося и заламывающего себе пальцы Добби, а затем прочитал письмо. Ничего важного или интересного, обычная мальчишеская болтовня ни о чем в попытке завязать дружбу. Вспомнив, что Малфой, кажется, учится в Слизерине и самый что ни на есть чистокровный маг, Гарри решил пошутить над однокурсником: в ответ на банальный вопрос «как дела?» ответил: «Отлично, вчера весь день гонял в стрелялку на компьютере». Ответ принесся уже через несколько минут. Взъерошенный и изрядно помятый Добби вытащил забрызганный чернилами свиток, на котором с трудом можно было разобрать: «Это артефакт или заклинание? И кого ты загонял в стрелялку?» Прочитав торопливое послание, Гарри искренне улыбнулся впервые за целое лето. Поняв, что, наконец, нашел себе объект для развлечений, Поттер уселся писать ответ, торопливо припоминая, какая еще техника обитает в доме Дурслей. С этих пор лето потекло гораздо быстрее, жара донимала не так сильно, и его отсутствие почти не заставляло нервно бредить по ночам.