Человек для волка

Звезды сегодня были не в духе. Проснувшись, Тсуна на собственной шкуре испытал их запоздалый гнев, когда Реборн задумал разбудить его с помощью самой настоящей гранаты. Когда Савада открыл глаза, репетитор уже замахнулся на своего ученика, но внезапно передумал, каким-то непостижимым образом убрал оружие во внутренний карман пиджака и отвесил ученику легкий подзатыльник. — Вставай, глупый Тсуна! Сегодня у нас много дел! Звезды сегодня очень сильно разозлились на бедного Тсунаеши, потому что Реборн, кажется, озверел. Он почти ежеминутно пытался застрелить Тсуну из пистолета какими-то супер-пулями, после которых Савада бегал по городу в одних трусах и искал вчерашних противников средней Намимори по волейболу, чтобы победить их в одиночку. Кроме этого репетитор практически лишил своего ученика завтрака, утащив всю его еду. Даже в школе Тсуна не мог найти себе покоя от этого надоедливого создания. Реборн задавал дурацкие вопросы по истории мафиозной семьи Вонгола, хотя Савада впервые в жизни слышал о такой. За неправильный ответ или отказ от ответа Реборн умудрялся незаметно от всех приставить к руке или другой части тела Тсуны легкий электрошокер и пустить в него разряд тока, несильный, но чувствительный. Тсунаеши подпрыгивал на месте и вскрикивал, а все ребята из класса недоуменно оборачивались и тихонько хихикали над Савадой, пока он пытался сделать вид, что ничего не происходит. После наказания за ошибку Савада получал от Реборна правильный ответ, и все начиналось заново. Репетитор следовал за Тсуной повсюду и едко критиковал почти каждое его действие. Он пытался заставить Тсунаеши делать то, чего тот не хотел совершенно и использовал нечестные методы. Возмущаться же было бесполезно: за попытку поднять бунт Реборн усиливал разряд тока и все равно доставал до Тсуны, несмотря на все его старания ускользнуть. После обеда Савада вдруг увидел в конце коридора Хибари, как всегда облаченного в строгую форму Дисциплинарного комитета. Тсунаеши вспомнил, сколько обидных слов он наговорил другу прошлым вечером, и запоздалое раскаяние заставило его густо покраснеть. Савада еще никогда так сильно не обижал Кею, и подросток боялся, что после этого Хибари уже не захочет мириться. Он ошибался. Увидев Тсунаеши, Кея немедленно оказался рядом и едва заметно, кончиками губ, улыбнулся ему. Тсуна по привычке бросился Хибари на шею и крепко обнял его за талию, используя друга, как большого плюшевого медвежонка. Желание ощутить дружественное прикосновение в тот момент оказалось гораздо сильнее представления о приличиях, поэтому Савада даже не думал о том, как он выглядит со стороны. Хибари, видимо, тоже не слишком сильно переживал по этому поводу, поскольку притянул Саваду к себе одной рукой и с какой-то особенной заботой во взгляде посмотрел на него. — Прости меня, — тихонько шепнул Савада на ухо своему другу, смущаясь и заливаясь яркой краской. Он привык капризничать и говорить Кее неприятные вещи, но теперь понял, насколько был неправ, когда не ценил его дружбу. — Прощаю, зверек, — все же Хибари был самым добрым и хорошим человеком, странно, что его боялась вся школа. Впрочем, они никогда не видели Кею настоящим, открытым и искренним. И Тсунаеши никому не хотел отдавать своего друга. — Глупый Тсуна! Наш урок еще не закон… О… — Реборн прервал примирение друзей и уставился на них с неприличным любопытством. Тсунаеши смутился, отошел от Хибари и бросился бежать, бормоча что-то на ходу о последнем уроке, опаздывать на который было никак нельзя. К счастью для Савады, Реборн на этот самый последний урок не явился, дав Тсунаеши немного времени для передышки. Впрочем, за ужином его тоже не было, и Тсуна впервые за целый день смог полноценно насладиться едой, вместо того, чтобы пытаться сохранить свою порцию от налета репетитора. Не появился Реборн и вечером, зато когда уже совсем стемнело, и Савада решил немного почитать перед сном, на подоконник взгромоздился Хибари. Как он забирался на второй этаж, для Тсунаеши всегда оставалось тайной, но, несмотря ни на что, он был очень рад появлению друга. Радость вскоре сменилась беспокойством: на Кее было много кровоточащих мелких порезов, и на скуле красовался свежий синяк. Савада не представлял, каким сильным был тот, кто осмелился напасть на Хибари и причинить ему столько повреждений. Вытащив из ванной ватку с антисептическим раствором, Тсуна бережно смазал ранки не возражавшего против заботы Кеи. Вопросов Тсунаеши не задавал: он знал, что друг все равно ничего не расскажет. Когда с обработкой последней ссадины было закончено, Хибари вдруг притянул к себе Тсуну. — Я поговорил с твоим репетитором, — тихо сказал он, пристально разглядывая Саваду. — Он пообещал мне, что не будет причинять тебе боль. — Спасибо, Хибари-сан! — восторженно пропищал Тсуна и прижался к Кее, задевая его многочисленные ранки. Впрочем, Хибари не возражал.