Человек для волка

Тсунаеши закрутило, он и сам не заметил, как. С того дня, когда Хибари подрался с Реборном, репетитор не так сильно приставал к своему ученику с глупыми заданиями и тренировками. Савада вздохнул с облегчением, когда понял, что киллер больше не пытается подстрелить его своими чудо-пулями. Электричество также исчезло из процесса обучения, пусть мелкие подзатыльники, пакости и насмешки все равно остались. Тсунаеши был безмерно благодарен за это Хибари, ему все еще было немного стыдно за свое поведение, однако он уже помирился с другом и пытался своим вниманием возместить причиненную боль. И все же обучение продолжалось. Едва Савада перестал удивляться тому, что его внезапно выбрали на место Десятого Вонголы, как рядом с ним начали появляться странные личности, которые удивляли его, даже пугали своими причудами. Например, Гокудера Хаято в первый же день своего появления в школе за что-то невзлюбил Тсуну. А вот Ямамото Такеши, до сих пор не обращавший внимание на своего одноклассника, почти в буквальном смысле прилип к нему. Тсунаеши прекрасно понимал, что здесь не обошлось без влияния Реборна, поэтому к внезапно вспыхнувшей дружбе относился скептически, хотя поддержку ребят принимал с удовольствием и был готов отвечать им тем же. К троице близких друзей присоединился также Сасагава Рехей, старший брат одноклассницы Савады, школьного идола Киоко. Также в доме Тсунаеши как-то сами собой поселись маленькие дети Ламбо и И-Пин, и с этих пор Савада потерял единственное место, где мог бы побыть в покое и одиночестве. Уроки, посиделки с ребятами, знакомство с девчонками, которые тоже словно сами собой присоединились к компании Тсунаеши, увлекли Саваду и долгое время он никак не мог просто остановиться и сообразить, что к чему, его просто несло по течению, а он сопротивлялся в меру своих скромных сил. Тренировки от Реборна зачастую превращались в веселую игру, во время которой Тсуна знакомился с новыми людьми, обнаруживал в себе лидерские качества, о наличии которых ранее даже не подозревал. Постепенно к Саваде начало приходить понимание, что это просто так не закончится: невозможно распустить всех собравшихся, невозможно будет просто отказаться от места Десятого Вонголы. И пусть пока Савада упорно отрицал свою причастность к этой семье, в глубине души он знал, что останется с ней и примет пост. Окончательно осознание происходящего пришло к Тсунаеши в тот момент, когда Реборн принялся затаскивать в число Хранителей Вонголы Савады Хибари, а тот не слишком сильно сопротивлялся, показывая свою отстраненность, но непременно приходя на помощь. Тсуна… был в растерянности, когда до него окончательно дошло, что Кея тоже угодил во всю эту историю. Он не хотел ввязывать друга в опасность, Хибари был слишком близок для него, дороже Кеи для Савады была только мама, и Тсунаеши не хотелось впутывать друга в историю, в которой сам увяз по уши. — Давай сбежим, — хихикнул Тсуна, наслаждаясь уютным тихим вечером на крыше средней школы Намимори. Сегодня вечером Реборн решил устроить что-то вроде репетиции дня рождения великого Десятого Босса Вонголы, на которой имениннику предстояло пройти полосу фирменную полосу препятствий от Реборна, не показать себя глупым и смешным перед девочками при этом, а также не упасть в грязь лицом перед подчиненными. Поскольку одним из этих подчиненных был Гокудера, который отчаянно пытался поддержать босса, не понимая, что каждым словом делает только хуже, а вторым — Сасагава Рехей, энергично выступающий за любое движение, квартира Тсунаеши очень скоро превратилась в поле хаоса, смеха и раздолья разгрома. Савада не смог долго сносить все это и выскочил на улицу прогуляться, где очень удачно наткнулся на Хибари. Кее, как всегда, не пришлось объяснять, в чем дело, он просто посмотрел на друга, молча взял его за руку и повел за собой. Так эти двое и оказались на крыше, где в звездный вечер было очень тихо, спокойно и до дрожи в груди красиво. — Куда? — странно, что Хибари вообще ответил. Обычно он просто усмехался, давая Тсунаеши понять, что тот сморозил глупость. Впрочем, сейчас сказанное Тсуной не было глупостью, это скорее стало криком отчаяния, робким, но высказанным. — Куда угодно… — Савада говорил это неуверенно, словно в его сердце уже закрались сомнения. Украдкой Тсуна бросил на Кею быстрый взгляд, но тот облокотился о парапет, ограждавший крышу и, запрокинув голову, прикрыл глаза. Это зрелище завораживало и одновременно умиротворяло… Тсунаеши взглянул на собственную ладонь, все еще сжатую пальцами Хибари и выдохнул: все же рядом с другом юноша чувствовал себя так хорошо, как ни с кем другим. — Давай убежим, — уверенность в голосе Кеи заставила Тсуну вздрогнуть и посмотреть на собеседника, хотя тот так и не открыл глаз. Хибари был единственным, кто с такой легкостью соглашался на предложения Тсунаеши, прислушивался к его словам, кто действительно воспринимал Саваду всерьез. Даже Гокудера, который на каждом углу клялся в верности Джудайме, на самом деле никогда не слышал его, подвергал сомнению каждое сказанное слово и пытался заставить Тсуну действовать так, как этого хотелось бы Гокудере. Конечно, Правая Рука делал это неосознанно, он на самом деле нуждался в Тсунаеши как в боссе, но порой его напористость и уверенность в собственной правоте, нежелание замечать чувства других людей, причиняла Тсунаеши боль. Хибари же… Савада был уверен: предложи он Кее пойти и собрать вещи в дальнюю дорогу, через полчаса тот бы стоял в точке сбора с сумкой через плечо. Вот и сейчас Хибари говорил совершенно серьезно и искренне, он был готов следовать за Савадой… — Ты невероятен, — прошептал Тсунаеши, горько жалея о том, что не может вот так вот взять, все бросить и на самом деле сбежать вместе с Хибари куда-нибудь далеко-далеко. Вся та же интуиция подсказывала Саваде, что он не бросит ни маму, ни детей, к которым успел привязаться, ни друзей, что едва приобрел. — Я… я не могу, прошептал он, не стесняясь слез, мелькнувших в голосе. — Я знаю, — в голосе Кеи не было презрения, он просто констатировал факт, обозначил свое знание. — Я увязаю во всем этом глубже и глубже, никак не могу выбраться… — шептал Тсунаеши, впервые открывая все, что на самом деле успело скопиться у него на душе. — А самое страшное заключается в том, что мне это начинает нравиться. — Ты привязался к ним, — интонации Хибари остались по-прежнему ровными, но Тсунаеши почувствовал, как загустел воздух от этих слов. Что-то в речи Кеи было не так, но что именно, он понять не смог, поэтому лишь согласно кивнул. — Я хочу защитить их… — Я буду рядом. — Ты поможешь мне с тренировками? — Да. — Правда? — Тсунаеши расцвел и сделал шаг навстречу, заключая Хибари в крепкие объятия. Кея ошарашено замер, чувствуя себя странно в теплом кольце рук, но смог собраться и положить ладони на плечи Тсуны. — Конечно. Савада чувствовал себя счастливым. В этот тихий вечер он получил все, о чем только мог мечтать, и ему совершенно не хотелось разрывать объятия. Двое стояли рядом друг с другом, чувствовали уютное тепло, а сверху на все это равнодушно поглядывала медленно выплывающая из-за горизонта луна, и только самый внимательный наблюдатель сумел бы разглядеть ее хитрый прищур.