Человек для волка

Звезды на покрытом густой синевой ночном небе похожи на софиты. Блуждая под их мягким переливающимся светом так легко почувствовать себя героем чужой драмы, придумать себе новую жизнь, затеряться в ней. Надеть маску, придумать имя, создать сверхчеловека, прекрасного и всесильного, такого, которому все беды и невзгоды нипочем. Сколько себя помнил, Тсунаеши всегда любил запутаться в переплетении улиц, пока шел домой, пройти пару лишних кварталов, пока не закончится придуманная история. А потом приходилось разочарованно вздыхать и прощаться с героем, в существование которого почти поверил. Тсунаеши всегда требовался герой. Савада не нравился самому себе, считал себя слишком слабым и никчемным, глупым и беспомощным, трусливым и неумелым, и с возрастом отрицательных качеств лишь прибавлялось, а герой в его сознании становился все сильнее и сильнее, и все больнее было с ним прощаться — каждый раз навсегда. И каждый раз под светом звезд Тсунаеши обещал себе, что когда-нибудь он пройдется по этим улицам сам, довольный собой, уверенный в себе, и тогда шепот светил больше не будет для него иметь никакого значения. Сегодняшняя ночь была наполнена упоением и тонким ароматом трав. Пахло листвой и асфальтом, нагретым за день. И дорожки сами ложились под ноги, и звезды с неба нашептывали истории, готовясь освещать очередного персонажа. Но Тсунаеши больше не требовался невидимый, вымышленный защитник — в его ладони лежала твердая рука Хибари. Савада нерешительно остановился в самом темном уголке и потянул за собой Хибари. Быстро огляделся по сторонам, подался навстречу любимому, приподнялся на носочки и прикоснулся к губам Кеи. Юноша и пискнуть не успел, как оказался в крепких объятиях Хибари. Кея приподнял его немного над землей, его горячие ладони так приятно, так волнующе лежали на спине, что у Савады закружилась голова. А еще он мог чувствовать биение сердца Хибари, ловил его дыхание и мог пересчитать все трещинки на пересохших губах. Поцелуй, еще один и еще… Пускай звезды шепчут свои заманчивые истории, Тсунаеши их больше не слышал, потому что рядом с ним был самый важный, самый любимый человек. — Люблю тебя, — еще раз прошептал Тсунаеши, запуская пальцы в идеальную прическу и перебирая мягкие темные волосы. — Люблю тебя, — эхом вторил ему Хибари, жмуря от удовольствия глаза. Им обоим нужно было возвращаться, но ни грусти, ни сожаления они не чувствовали: собирались вторгнуться в разгар праздника, а затем, дождавшись окончания, остаться одним в комнате Тсунаеши и больше никогда, никогда не расставаться. Возвращаясь домой, крепко сжимая ладошку Тсунаеши, Хибари полной грудью вдыхал ночной воздух и вспоминал первую ночь, когда он впервые почувствовал нежный аромат своей пары. Тогда отцветала сакура, а теперь к домам медленно подступала осень, и казалось, что с того момента прошла целая жизнь, хотя пронеслось всего несколько лет — пусть и ощутимый, но не такой уж большой срок для того, чтобы сейчас себя чувствовать словно заново родившимся. Отпустив Тсунаеши ненадолго, Хибари повернулся лицом к луне и низко поклонился ей. «Спасибо, госпожа, за то, что привели меня к счастью!» Долгий благодарный взгляд был наполнен счастьем, и через несколько мгновений Хибари снова подхватил Тсунаеши за руку, наслаждаясь теплом его ладони и все еще до конца не веря, что Савада все же решился на признание. Ночное светило снисходительно посматривало с высоты на свое дитя. Робкий и нерешительный, несмотря на внешнюю силу, этот волчонок, как никто другой его заслуживал. И получил — самого лучшего, самого преданного, самого нежного и самого любящего человека. Царица ночи, покровительница сумеречных детей была уверена в том, что ее подданный не будет ни брошен, ни предан, ни обижен. В конце концов, кто сказал, что преданность волка человеку односторонняя? Выбирая пары, луна всегда судила по противоположному принципу, указывая на человека для волка. И еще ни разу не ошиблась. Никогда.