Daiya no A: сборник драбблов

Небо окрашивается ослепительным багрянцем, когда метеорит входит в атмосферу. Его практически не видно, только огненные всполохи взрываются где-то далеко за океаном, на самом краю горизонта. Пара минут — и раздается гулкий взрыв, после которого наступает оглушительная тишина, даже люди вокруг него перестают дышать в это мгновение. До конца света остаются считанные часы. А потом в толпе раздается надрывный плач женщины, которой вторит еще один, и еще, и еще. Все срываются со своих мест в нелепой, отчаянной надежде спастись, забиться в какую-нибудь нору и переждать, забраться на самую высокую башню — будто там их не достанет. Миюки только качает головой — вода смоет все подчистую, заберет в океан, откуда они все когда-то и вышли. Он плывет через толпу, не вынимая рук из карманов, идет, куда глаза глядят, а в голове — звенящая пустота. Из-под грузного мужика где-то слева выныривает Савамура, который вроде как должен быть у себя дома, в Нагано, проводя последние часы со своими близкими, ведь он сорвался туда, едва национальным каналам стоило объявить, что все, это конец. И сейчас здесь, жужжит назойливой мухой что-то ему на ухо, закрывая собой от ударов беснующихся тел.  — … Казуя, очнись! — Горячие ладони ложатся на щеки. — Надо уходить, они же задавят нас насмерть! Миюки, гад, давай, совсем мозги растерял! Савамура берет его за руку и куда-то тащит. Миюки послушно бредет за ним, думая о том, что нет никакой разницы в том, где умирать. Дома с отцом, который закрылся в своей мастерской еще сегодня утром и оттуда больше не донеслолось ни звука, только красная лужа медленно ползла из-под двери. Или на бейсбольном поле, лежа на песке и наблюдая за тем, как огонь в небе скрадывает вязкая чернота космоса. В этом парке, рухнув под ноги этому стаду, считая удары, обрушивающиеся на его тело. Все равно.  — Фух! — шумно выдыхает Савамура, вытаскивая на маленькую аллею в самом дальнем конце парка и обессиленно падая на скамейку. — Выбрались!  — Зачем? — выдавливает из себя Миюки, отстраненно разглядывая его: идиот зачем-то нацепил на себя бейсбольную форму. — Какая уже разница? — Он устало опускается на скамейку и откидывает голову на ее спинку.  — У нас есть еще пара часов, Миюки Казуя! — воодушевленно кричит Савамура в ответ, открывая сумку. На колени Миюки падает его перчатка. — И раз тебе все равно сейчас нечем заняться, то лови. И Миюки впервые в жизни не находится с ответом. Молча смотрит на Савамуру, притоптывающего ногой в ожидании отклика, улыбающегося, как всегда, глупо, с огромными горящими глазами-метеоритами, летящими в Миюки. И апокалипсис для него наступает раньше положенных двух часов. Рука сама собой проскальзывает в перчатку.  — Ну, давай, Савамура, сыграем. — Губы сами собой разъезжаются в улыбке, тело наполняет незнакомая доселе легкость, а в груди словно бьется крыльями птица. Тот в ответ улыбается еще шире — как будто это вообще было возможно — и достает из кармана мяч. Поднимает ногу, замахивается и бросает — точно в перчатку. Словно стрелу в сердце. За два часа до своей смерти Миюки впервые влюбляется.