Испытай меня

      Один из спектаклей майского блока «Мастера и Маргариты», в народе более известного как «МиМ», но не имеющего никакого отношения к актерам такого жанра, был по-настоящему жаркий. И нет, дело вовсе не в том, что актеры играли на разрыв, заставляя зрителей рыдать от жалости к персонажам и восторга к мастерству артистов, все арии были исполнены поразительно чувственно, настолько, что каждая нота проникала в сердце, каждое слово задевало особую струну души, а сюжет казался особенно близким к тебе — все это было каждый раз, каждый спектакль, с начала премьеры и вплоть до сегодняшнего дня и так будет вплоть до того, как мюзикл закроют. На самом деле вся соль была в том, что было по-настоящему жарко и душно, будто бы середина июля решила наступить где-то пораньше.       И эта жара неумолимо напоминала печально знаменитый ершалаимский зной. Хорошо хоть, что голова не болела, потому что вряд ли где-то по близости бродячие философы гуляют. Впрочем, есть тут один, но вместе с ним есть и одна малейшая загвоздка, даже несколько. Во-первых, этим философом является он, Антон Авдеев. Ну, а во-вторых, Га-Ноцри появляется только в особом месте в особое время — на сцене и во время мюзикла. Так что…       Сегодня на служебку Антон решил не выходить — слишком, слишком устал, сил не было ни на то, чтобы дарить позитив поклонникам и поклонницам, ни на то, чтобы получать его от них. К тому же его если что «прикроют». Хоть тот же Ростислав… Хотелось верить, что он стоически все же выдержит. На такой-то жаре… Следующим решением было спрятать дерево в лесу, то есть выйти через обычный выход в надежде на то, что в толпе не заметят. И, как ни странно, но сработало. Сильный поток людей вынес его прямо на оживленную улицу, где все и каждый разбредались по своим делам. Почти. Посреди расходящейся толпы стояла рыжая-прерыжая девочка-подросток и однотонным, нудным голосом бубнила «Извините, а где находится служебный вход?», видимо, даже не надеясь, что кто-нибудь ответит.       Уже потом Антон понял, что это была проделка не иначе как Сатаны (принимай, называется, участие в мюзиклах, связанных с мистикой), но тогда он и правда думал, что это Божья длань направила его помочь сирым и убогим… Ой, то есть просто девочке, которая, видимо, тут впервые. Пожалуй, стоит разомкнуть этот темный круг несчастий девочки (не все же Воландам этим заниматься). Пусть возьмет там автограф, сфотографируется с любимым артистом… И даже забыл, что сам вполне мог оказаться в том списке, объясняя как пройти. И оказался же. Это стоило понять по тому, как постепенно изменялось выражение лица девочки — скучающее, оживленное, задумчивое, оценивающее, а потом… коварно-счастливое.       — Ой, знаете, а мне уже и не надо. Вы же Антон Авдеев? Я Анна, Аня, — она даже не спрашивала, а утверждала, а потом и вовсе, не давая ничего сказать и сделать, крепко (откуда столько силы?) пожала его руку, — Я ради вас шла, я ваша большая поклонница. Я везде-везде побывала, где вы играли! — дальше шло перечисление всего того, что было в его группе «Вконтакте». Анна даже не потрудилась пораскинуть мозгами и понять, что где-то она не могла быть в силу своего возраста. Но чего уж там? Главное — показать свои знания и преданность. Далее — стандартная процедура, автограф, фотографии. Антону оставалось только выслушать все с усталой улыбкой, смириться и исполнить мечту девочки.       Но все стало хуже.       — Знаете, а я ведь сразу поняла, что между нами прошла искра! — видимо, эта искра в одностороннем порядке, но то, что она на самом деле была, весьма заметно . Аннушка (видимо, масла сегодня не будет, и то хорошо) светилось от какого-то своего непонятого счастья. Хотя, почему же? Весьма понятного, она сама же его объяснила этим… предложением. Правда, потом ещё что-то неясное она пробормотала. По крайней мере, ему хотелось, чтобы это был обман слуха.       — Прости, ты что сказала? — пришлось переспросить, прерывая её восторженное щебетание. Она посмотрела своими синющими глазами (линзы, явно линзы) непонимающе, даже слегка наивно, так, что впору было бы умилиться, но все мысли Антона были заняты совершенно другим.       — Наша. Свадьба. Пройдет. В. Лондоне, — спокойно и доходчиво пояснила девочка. Нет, он все же не ослышался, а ситуация становилась все более, кхм, опасной. Мало того, что вслед за Аней, его с легкостью сейчас могут найти и другие поклонницы, так ещё и надо объяснить несчастному ребенку мягко и доходчиво о том, что никаких свадеб не будет.       — Девочк… Аня, а где твои родители? — очень деликатно начал заходить издалека Антон. А и правда — где родители? Неужели её пустили одну-одинешеньку? И снова непонимающий взгляд, который, впрочем, быстро сменился радостным.       — Ой, я сейчас маме позвоню, мы же её благословение должны получить. А она в машине, мы далеко припарковались, — девочка начала шарить в своей маленькой сумочке, в которой явно находилась маленькая вселенная. Наконец, найдя желаемый предмет коммуникаций, Аня начала быстро набирать телефонный номер родителя. Потом последовали долгие мучительные секунды, пока шли гудки. И вот… Голос!       — Але, мам? Представляешь, Антоша сделал мне предложение! Как, какой Антоша? Авдеев, который Мастера играл! Как он не мог? Мог, конечно! Он рядом со мной сейчас стои… — Аня посмотрела на то место, где стоял только что её жених и ужаснулась — он пропал!       А Антон продолжал считать, что это вовсе не позорный побег, а тактически выгодное отступление. Не готов он к свадьбам, не готов. Особенно с маленькими девочками, за что светит тюрьма.