* * *
Их встретили радостными криками и возгласами. В центре привала уже разгорелся знатный костер, предназначенный для добычи. Все только и ждали, когда же вернуться охотники и порадуют голодных и бедных соплеменников мясистой дичью. Вознаграждение за долгое ожидание не огорчило людей. - Ух, ну и дуру вы притащили, - одобрил Иккинг. - Глядишь, от нее что-то и в дорогу останется. - Я отправил Арна за ее двумя детенышами. Все равно одни сдохнут без матери, - сказал бесцветным голосом Торстон и ножом распорол жертве брюхо, из которого вывалились еще теплые внутренности. Мерзкий запах тут же распространился по всему лагерю. Задирака освежевал животное и завернул окровавленные лосиные внутренности в шкуру. Затем ножом указал на вонючий кожаный сверток и приказал отнести его как можно дальше от их привала, чтобы под утро к ним не нагрянули другие хищники. Те же воины, что несли тушу на плечах, помогли мужчине взгромоздить ее на стоящие у огня рогатые колья, которые заранее кто-то выстругал из срубленных прочных веток сосны. Из них текла смола, разбавляя еще стоявший в воздухе смрад от кишок животного. Костер уже успел несколько раз лизнуть мясо, и все заворожено стали ждать, когда же оно зажарится и его можно будет съесть. Немного поодаль от остальных сидел одиноко Гволкхмэй, держа в руках посох Забияки. Самой ее в лагере не было. - Где сестра? - пробасил Задирака и уставился льдом своих глаз на Иккинга. Тот несколько раз оглянулся и, тоже заметив ее отсутствие, лишь пожал плечами. - Ладно, пойду тогда умоюсь. Викинг встал и пошел к речке, возле которой они и решили разбить свой лагерь. У водных походов были свои плюсы: скорость, практичность, внезапность. Но на земле было, возможно, одно, но огромное преимущество - пресная вода всегда была рядом. Шум реки постепенно стал заглушать голоса людей, и Задирака погрузился в свои мысли. Не нравилась ему вся эта история с каким-то там Драконьим Рогом и неизвестным никому Вилмаром. Кто он вообще, этот Вилмар? Какие дела совершил? Или не совершил, что теперь хочет отличиться тем, что грозится уничтожить весь мир. Воин присел у берега и вымыл окровавленные руки. Кровь смешивалась с водой, вырисовывая на ее поверхности непонятные узоры и расплывчатые круги. Они напомнили мужчине тот камень, который он всегда носил на шее. Задирака коснулся его, но тут же быстро одернул себя: похоже, теперь эта вещь перестала иметь для его родной сестры хоть малейшее значение. А значит, и для него тоже. Выбросить бы сейчас этот злосчастный кулон в реку, и пусть какая-нибудь рыба утащит его на самое дно и там проглотит. Торстон мотнул головой. Хватит думать о всякой ерунде. Он снял с себя потную рубаху, грязные штаны, положил на сапоги и вошел в воду. Кожу приятно ласкала прохлада коротких волн и расслабляла напряженные мышцы. Викинг закрыл глаза и нырнул. Нет, не будет он расставаться с дорогим сердцу камнем. А лучше бы он сам стал рыбой и жил бы в реке, плавал средь камней и не знал тех забот, которые тяжелым грузом сейчас свалились на него и его людей. "Будь осторожен в своих желаниях," - внезапно услышал он в голове эхо женского голоса. От неожиданности Задирака даже раскрыл рот и выпустил из легких оставшийся кислород. Он толкнулся, всплывая на поверхность, и стал искать глазами девушку, которая сказала это. Она точно должна была быть тоже в воде, потому что он слышал ее слова настолько отчетливо, словно она плавала рядом. Но в реке он был один. От былой расслабленности не осталось и следа. Воин поспешил к берегу: если это нёкки (1) или одна из хюльдр (2), то лучше ему убраться поскорее в лагерь, на землю, к людям. - Что, испугался духов, милый братец? И снова этот издевательский тон и лукавая ухмылка. Она сидела на камне возле его одежды и на коленях перебирала какие-то травы, некоторые из них собирая в пучки и пряча то в складки своего черного плаща, то в его широкие рукава, то за пазуху. Куда они девались дальше - было неизвестно. - Это ты со мной говорила? - Торстон подплыл к берегу, вышел из воды, взял свою рубаху и принялся вытирать ею лицо, волосы и тело. - Может быть и я, - она окинула его хищным взглядом и облизнулась словно кошка. Ее совершенно не смущала его нагота. - Где ты была? - Ты так вырос, мой милый, - ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть его глаза. - Хватит увиливать от моих вопросов, Забияка, - мужчина заметил, что в ее присутствии он становился раздражительным, а радость от их долгожданного воссоединения постепенно сходила на нет. - Ты все это время, что мы шли, не сказала мне ни слова, а теперь сама начинаешь разговор. - Ты хочешь знать, где я была? - она медленно поднялась, все так же продолжая всматриваться в его лицо, будто ища там что-то. - Общалась с друидами нашей рощи. Они просят нас поторопиться. Вилмар набирается сил и вскоре будет готов к атаке, - девушка провела пальцем по его плечу, собирая оставшиеся капельки, а затем облизала его, изобразив на лице наслаждение. - Вкусно. Задирака отстранился от сестры и поспешил одеться. Ему не понравились те смешанные чувства, которые вызвал в нем этот жест. Поначалу он удивился, как это она смогла получить послание от своих этих друидов, когда они находятся там, за Морем, а она тут, перед ним, но тут же передумал: он же сам прекрасно слышал ее голос в своей голове. Проклятая магия. Проклятая ведьма. - И без твоих магов ясно, что времени у нас нет. Пойдем в лагерь, мы поймали и зажарили лося. - Я уже поела. Только что, - она снова одарила его своей улыбкой и последовала за его удаляющейся спиной.* * *
Запах жареного мяса соблазнительным невидимым туманом окутал весь привал. От былого костра остались теперь лишь угли, которые шипели от капающего на них расплавленного жира. Сморкала уже предвкушал, как вонзиться зубами в увесистый кусок ноги животного и наконец утолит свой голод, непрошеным гостем сопровождающий его еще со вчерашнего дня. Эх, жаль, что с собой они не взяли пиво. Оно было бы как раз кстати под такую добычу. Приходилось довольствоваться водой. Все лучше, чем ничего. Туша была разделана, порции розданы, а люди довольны. Арн, которого Задирака отправил за лосятами, сумел поймать только одного. И хоть мяса в нем было, как у рыбы шерсти, было принято решение пустить его на похлебку. Некоторые викинги, плотно поев, завалились спать прямо на месте, закутавшись в плащи. День клонился к концу, а ночи, несмотря на то, что до зимних холодов было еще далеко, уже были промозглыми. Кто-то закурил трубку, кто-то тихонько напевал какую-то боевую песню, кто-то шлифовал шлем и точил камнем оружие. И только два пришельца в черных плащах сидели без дела, уставившись в дотлевающие угли и изредка о чем-то переговариваясь на своем языке. - Забияка, - ее позвал Иккинг, ковыляющей походкой подошедший сзади. - Скажи, ты видишь наш успех? - он говорил неуверенно, словно ему было страшно, и сейчас он совершенно не походил на вождя деревни. - Ты видела будущее? Она медленно повернула к нему голову и долго ничего не отвечала. Иккингу начало казаться, что она вообще его не расслышала и теперь ждет, когда он повторит свой вопрос, но тут она моргнула и заговорила: - Ты говоришь про будущее, где твои дети и их потомки счастливо живут, завоевывают новые земли и умирают героями в битвах? Или о будущем, где все покрыто огнем, пеплом и прахом сгоревших жизней? Мне приходили оба видения. И тот, и тот вариант возможен. Все в ваших руках, маленькие смертные человечки. Иккинг не сразу нашелся, что сказать. В очередной раз он стал рассматривать Забияку, как это делал много раз тайком во время их похода. Безусловно, она изменилась. Те черты, которые он знал раньше, еле улавливались в теперешней внешности девушки. У нее было другое лицо, другой взгляд, другая осанка. И другой голос. О, наверное, больше всего Иккинга пугал этот ее новый тембр: он зачаровывал своим кошачьим мурлыканьем и одновременно пугал и отталкивал, напоминая рык волчицы. - Что с тобой произошло там? - он, наконец, осмелился спросить ее об этом. Признаться, каждый из присутствующих викингов хотел задать ей этот вопрос. Но все боялись. Боялись бабы. До чего они дошли. Забияка обвела взглядом мужчин, которые, услышав это, оторвались от своих дел и выжидающе уставились на нее. Ну что ж. Будет вам сказка на ночь. - Я уже говорила это, вождь Иккинг, и повторю снова, раз никто не может запомнить: покинув Олух, я умерла. Вокруг послышалось нарастающее перешептывание. - Что за бред, - послышалось откуда-то сбоку. - Мы тебя видим, мы можем тебя потрогать. Ты сидишь перед нами. Ведьма закинула ногу на ногу, оголив одно бедро, и нагнулась к наглому викингу, которым оказался воевода Йоргенсон, разглядев его за головами товарищей. - А кто сказал, что внутри этого тела сидит душа вашей ненаглядной Забияки? - сказав она, она не удержалась и закусила нижнюю губу: как же она любила наблюдать за лицами ошеломленных и ничего не понимающих людей. Она словно питалась их замешательством и подпитывала этим свои силы. - Тогда может быть ты перестанешь дурить нам головы и уже скажешь всем, кто ты, Фенрир тебя задери, такая? Он сидел поодаль от остальных под деревом. Лучи заходящего солнца не доставали до него, поэтому, сидя в тени, Задирака казался еще более угрюмым и нелюдимым. Скрестив руки на груди, младший Торстон из-под широких бровей смотрел на нее и пристальным взглядом призывал к ответу. Забияка встала, подошла к дотлевающему костру и посохом поворошила угли. Поднялись искорки, принявшиеся танцевать друг с другом в быстром хороводе. Горящие огнем глазницы черепа светили на впереди сидящих викингов, заставляя тех щуриться и прикрывать глаза, то ли от яркого света, то ли от того, что они просто не могли выдержать этот тяжелый взгляд пустых глазниц. Ведьма обеими руками оперлась на свой посох и, не отрывая глаз от огненных прожилок догорающих головешек, начала свой рассказ.* * *
Она из последних сил все продолжала вырываться и что-то шипеть, потому как орать она уже не могла, но эти странные и страшные люди в черных плащах мертвой хваткой тащили ее к своему кораблю. Большое судно, еле различимое в ночной темноте, больше напоминало огромный валун, катающийся на волнах и отчего-то не идущий ко дну. Девушку буквально оторвали от земли и внесли на палубу, затем насильно сопроводили вниз, где располагались каюты и чуланы для рабов и швырнули в какую-то небольшую комнату. Забияка больно ударилась плечом о деревянный пол и содрала коленки. Приподнявшись на трясущихся и обессиленных руках, она увидела еще с десяток девочек примерно ее же возраста, которые таращились на нее и дрожали от пробивающегося сквозь щели морского ветра и страха. Забияка тут же кинулась к двери и попыталась ее отпихнуть, но ее словно что-то придавило с той стороны. Потратив последние силы на эту безумную и глупую попытку побега, Торстон снова посмотрела на забившихся в один угол девочек. Все они были разные: с разным цветом кожи, разрезом глаз, разного роста. Только взгляд у всех одинаково был наполнен ужасом и непониманием. - Вы все тоже пленницы Проклятых, да? Куда они нас везут? Но ей никто не ответил. Забияка подумала, что она тут единственная из ее края, а значит, никто больше не владеет ее языком. Что ж, придется рассчитывать только на саму себя и собственную моральную поддержку. Она села к противоположной стене и прижала коленки к груди. Так было теплее и создавалась иллюзия защиты от всего плохого, что с ней происходит, произошло и, она не сомневалась, произойдет. Она и не заметила, как заснула. Поняла это, когда корабль, видимо, подняла волна, и ее сильно тряхнуло. Она упала и проснулась. Тело все затекло, спина болела от шершавой и колющей поверхности дерева, копчик ныл. Забияка снова быстро посмотрела на своих сокамерниц: их тоже разбудил сильный толчок, и теперь девочки непонимающе озирались и потирали ушибленные места. Правда, одна девочка так и продолжила неподвижно лежать на своем месте и беспечно спать, словно вся эта буря ее не касалась. Сидящая рядом смуглокожая девушка, на вид старше и храбрее других, сначала нерешительно коснулась ее плеча, а потом, не дождавшись ответной реакции, начала трясти ее за бок. Но та все продолжала лежать. И только встретившись с выпученными глазами чернолицей девушки, Забияка поняла: девочка умерла. Это поняли и остальные и начали кто верещать, кто просто причитать что-то каждая на своем языке. От образовавшегося гама заболели уши, и Торстон поспешно прикрыла их ладонями. Так можно было хотя бы расслышать свой внутренний голос, без остановки читающий молитвы великим Богам и взывающий к их защите. Забияка видела, как одна девочка переползла в самый угол и ее стошнило. За ней вырвало еще двоих. Забияке хотелось выть. Она закрыла глаза и стала представлять, что ее несет по волнам не корабль Проклятых, а драккар, плывущий за новыми сокровищами этого мира. Она не знала, сколько они уже плыли, сбилась со счета на третьем дне, потому как теперь они все сливались в одну тянущуюся бесконечную ночь. В их подвал солнце практически не заглядывало, но слабым лучикам все же удавалось пробираться и вселять в сердце надежду и жажду жизни. Их не выпускали, к ним не приходили, лишь изредка на полу в ворохе каким-то темных теней неизвестно откуда появлялась еда. Сначала Забияка очень боялась этих необъяснимых вещей, но со временем привыкла и, видя, как другие девочки буквально накидываются и стараются урвать друг у друга куски побольше, тоже бросалась за своей порцией. Некоторые сокамерницы были гораздо крупнее ее, но Забияка была воином, душой и телом. Пройдя множество боев, физических подготовок и драк с братом, она не была готова сдаться просто так. Если уж она выбрала жизнь, то должна бороться за нее и прикладывать к этому все усилия. Мертвую девочку тоже так никто и не забрал. Наверное, Проклятые даже не знали, что у них внизу лежит маленький труп. Ее тело прибило в стене, когда корабль в очередной раз сильно качнуло. Никто старался не обращать на нее внимание. Теперь в полумраке ее затихший силуэт был практически не виден, и все бы про нее забыли, если бы не запах. Запах начинающего разлагаться тела постепенно заполнял комнату, и с каждым днем его все тяжелее было переносить. Некоторых девочек снова начало тошнить. Теперь еще к смраду смерти добавился запах желчи. Забияка сама была близка к тому, чтобы вернуть свой обед, который ей сегодня особенно тяжело достался. Она прижалась к самой большой щели меж досок и стала глубоко дышать ртом. Иногда даже ей на щеки попадали капельки Моря. В такие моменты Забияка буквально радовалась и забывала обо всем. А еще она остро нуждалась в общении. Она отвыкла от разговоров, и когда Забияка громко вздыхала, из горла сначала выходил хрип после долгого молчания, затем какой-то свист, и только потом она еле узнавала свой голос. Она слышала, как некоторые девочки по очереди тихонько мычали себе под нос какие-то песенки, наверное, те, которые пели им их матери. Торстон сама была готова начать что-то петь, скулить, издавать любые звуки, лишь бы медленно не сходить с ума. Голова все хуже и хуже соображала, тело из-за отсутствия возможности выпрямиться в полный рост и размять ноги хотя бы короткой прогулкой плохо слушалось и было способно лишь свернуться калачиком и обнять себя. Забияка думала о брате с матерью, о друзьях, о своей деревне, о боге Ньёрде (3), что оставил ее и покинул эти оскверненные страшными пришельцами воды. Она начала проваливаться в какую-то пустоту, небытие, откуда уже совершенно не хотелось возвращаться, когда дверь наконец открылась. Тело почувствовало, как корабль постепенно начал замедлять свой ход, и это могло обозначать только одно: они прибыли в земли Проклятых. Девочки ринулись было к заветной свободе, но в проходе тут же появилась фигура в черном плаще и преградила им путь. От неожиданности девочки взвизгнули и испугавшейся стайкой птичек вернулись в свой уголок. Фигура поманила своей костлявой рукой одну из них и затем вывела из камеры. После вернулась за другой девочкой. И так каждый раз, пока в комнате не осталась одна Забияка с мертвой сокамерницей. Когда настал ее черед, она обхватила свои колени и замотала отрицательно голой, всем своим видом показывая, что никуда она отсюда не уйдет, хотя до этого в пути у нее было единственное желание - поскорее покинуть это место. Фигуре в плаще на мгновение замерла, будто растерявшись, а затем молниеносно подлетела к девушке и силой выволокла наружу. Забияка даже не успела ничего понять, как в глаза ударил резкий и ослепляюще яркий свет, а в ноздри просочился чистый и свежий воздух. С непривычки она закашлялась и закрыла лицо руками. Ее подтолкнули вперед, и ноги, отвыкшие от стояния, едва не подкосились. Но все же они кое-что почувствовали. Кое-что такое заветное и чуть ли не забытое. Забияка стояла на земле. На твердой почве. Если бы она была способна, она бы сняла сапоги и зарылась пальцами в прибрежный песок. Берег. Она стоит на берегу, хотя только что была на корабле. Обернувшись, Забияка ожидала увидеть деревянное черное судно, но встретила только его отсутствие. Корабль пропал. В тот миг Торстон поняла, что теперь ее жизнь будет наполнена разными необычными и необъяснимыми явлениями. Девочек, с которыми она плыла, она нигде не видела. Видимо, их специально выводили по одной, чтобы разделить. Но зачем? Подумать над этим вопросом Забияка не успела, так как к ней подошли какие-то две женщины, одетые в зелено-коричневые платья, с платками на головах, которые были закреплены заколкой с непонятным знаком: спираль с тремя завитками, через которые проходили хитроумные сплетения. Забияка отметила про себя, что выглядели эти женщины совершенно... человечно. Никаких черных плащей, никаких пугающих теней и никаких костей вместо обычных конечностей. На душе стало чуточку спокойнее. Женщины подхватили под руки Забияку и куда-то повели. В этот раз девушка не стала сопротивляться, она была обессиленной, да и ноги еще шатались от длительной морской качки. Она снова предприняла попытку заговорить с местными жителями: - Где я? И куда вы меня ведете? Вы убьете меня, да? Ей снова никто не ответил. Но кое-что все-таки успокаивало девушку: несмотря на то, что она совершенно одна находилась в чужой стране и не знала, что ее ждет впереди, здешний пейзаж очень напоминал родные края. Только, наверное, он был более зеленый и не такой скальный. И здесь гораздо теплее, чем дома. Однако это наводило на мысль, что она не так уже и далеко от Олуха, раз приплыла она в почти знакомую среду. А значит, у нее есть крохотный, но все же шанс сбежать из этих земель и добраться до своего селения. Приятно было чувствовать, как мозг снова принялся за работу, как мысли собранной стаей бегают в ее голове. Забияка почти даже улыбнулась. Ее привели в какую-то избушку, где посередине стоял огромный чан с, судя по идущему пару, горячей водой, который был размером чуть не со все пространство. За ним находилась дверь, ведущая в еще одну комнату, где Забияка успела рассмотреть кровать, прежде чем женщины стали раздевать девушку. Торстон начала сопротивляться и отпихиваться, но женщины оказались проворнее и, видимо, подготовленными в таким выходкам. Наверняка это не первая девушка, прибывшая в их страну на черном корабле, которую им надо раздеть и вымыть. Вдруг одна женщина высунулась наружу и что-то крикнула. Забияка ничего не поняла, но звуки показались очень знакомыми ее слуху, что еще раз подкрепляло ее уверенность в том, что она не так уж и далеко от дома. Женщина крикнула еще раз, повертела головой, словно что-то или кого-то выискивая, и вернулась к своему делу. Забияку разделили и насильно запихнули в чан, пролив при этом добрую часть воды на пол. Ей надавили на голову, заставляя окунуться и намочить волосы, в которые после стали втирать какие-то пенящиеся масла и отвары. Запах, правда, был приятным. Девушка начала расслабляться от теплоты воды и неизвестных ароматов, но тут входная дверь резко распахнулась, и в избушку влетел мальчик. Забияка от неожиданности издала полувскрик-полувздох и тут же прикрылась руками. Сам же мальчик выглядел очень смущенным и немного ошарашенным, но быстро пришел в себя и под громкие указания женщин схватил с маленького столика гребень и стал расчесывать спутавшиеся длинные волосы Торстон. Женщины, видя, что малец вроде справляется со своей работой, что-то еще сказали ему и вышли из избы. Воцарилось неловкое молчание. Забияка рассматривала свои худые ноги под водой и лишь изредка шипела, когда мальчик слишком сильно дергал ее колтуны, и вздрагивала, когда он касался ее голых плеч. Она не успела его тогда как следует рассмотреть, но ей понравились его рыже-каштановые кудряшки. Она такого цвета еще ни у кого не встречала. Мальчик еще пару раз прошелся гребнем по ее волосам и отложил его в сторону. Интересно, что же он теперь станет делать? Он переполз поближе к Забияке, так, чтобы видеть ее лицо, потом одной рукой зацепился за бортик чана, а другой стал тыкать себе в грудь и повторять одно и то же слово. Наверное, представлялся. Забияка попыталась его повторить, но это оказалось сложнее, чем представлялось на первый взгляд. Непривычное сочетание букв резало и сушило горло. Слог за слогом ей все же удалось повторить это и, увидев, как мальчик расплылся в широкой улыбке, девушка удостоверилась, что он научил ее произносить свое имя. Его звали Гволкхмэй. Затем Забияка сама приблизилась к краю чана, где все еще лежала мальчишечья ручка, накрыла ее своей ладонью и, указав на себя, представилась в ответ. Мальчик долго пыхтел, старался, а когда у него не получалось и Забияка его поправляла, мотал головой, тряся своими кудряшками. Через некоторое время он вовсю радостно хвастался новым выученным словом и даже немного подпрыгивал на месте, слово пританцовывая. Девушка заулыбалась в ответ и почувствовала в груди ощущение легкости и спокойствия. Она даже забыла о том, что еще совсем давно она умирала в вонючей камере корабля, а несколько дней назад ее и вовсе насильно забрали у семьи и деревни. При мыслях о доме Торстон снова помрачнела и отстранилась от мальчишки. Затем встала и вылезла из чана, прикрываясь руками и отворачиваясь от посторонних юных глаз. Мальчик тут же вскочил следом и подал ей кусок белой плотной ткани. Видимо, этим она могла вытереться. Завернувшись в полотно, Забияка прошла в соседнюю комнату, в которой ранее заметила кровать. Так и было: кровать, покрытая мехом, сундук для одежды и несколько прибитых на стенах полок. Открыв сундук, она достала первые попавшиеся платье и сорочку, переоделась и услышала за дверью какой-то шум. Выглянув, она увидела, как ее новый приятель, кряхтя, пытается выставить этот огромный чан с уже остывшей водой на улицу. Забияка кинулась было ему помогать, но мальчик решительно отказался, выставив вперед руку и забавно насупившись. Торстон лишь скрестила руки на груди. Ну сам так сам! Вернувшись в спальню, она поняла, как смертельно устала. За последнее время на нее слишком много всего свалилось, и хотелось просто рухнуть на месте и отрубиться на несколько дней. Не заставляя себя долго ждать, Забияка залезла под тяжелые шкуры и в тот же миг, как только ее голова коснулась подушки, заснула. Ей снились друзья и брат, зовущий к ним обратно, зовущий домой. И даже во сне Забияка пообещала себе, что обязательно найдет способ сбежать из этого места.