* * *
Забияка вдохнула такой родной, но давно позабытый запах Олуха. Она стояла на крыльце Главного Зала и смотрела, как жители деревни медленно и периодически оглядываясь на нее расходились по избам. Им все еще трудно было поверить, что девушка снова стоит на их земле и дышит с ними одним воздухом. Каждый радовался за ее брата с матерью, что теперь их страдания закончились, она ясно читала это по лицам, однако тут же качала головой, отрицая все, что видела в глазах викингов. Вряд ли то, что всем предстояло пережить, можно было бы назвать долгожданной спокойной и счастливой жизнью. Ночь только начинала сменяться утром, однако девушка не чувствовала той рассветной прохлады, от которой ежились жители селения. Она вообще больше не чувствовала ни жар, ни холод. Ни любовь. Она не могла ответить той же радостью, которой встретил ее близнец, как только понял, кто перед ним находится на самом деле. А всему была виной та проклятая магия, что текла в ее венах. Она заметила, как позади нее кто-то встал, и широко улыбнулась. - Признай, ты долго ждал этого, а теперь никак не можешь собраться с силами и сказать мне хоть что-то, - она повернулась к Задираке, который стоял, сложив руки замочком за спиной, и больше напоминал сейчас провинившегося мальчишку, чем взрослого воина. - Ты не представляешь, что я пережил за это время, сестра, - его самого удивляло то, с какой нежностью и дрожью в голосе произнес он эти слова. Ему казалось, что он давно забыл эти интонации и просто отвык от них. - Ты прав. Не представляю, - Забияка снова повернулась к деревне и уставилась на еще ярко горящие звезды, начинающие проглядываться сквозь отступающие грозовые тучи. - Неужели ты... - он подошел чуть ближе, едва не касаясь своей широкой грудью ее спины, - не скучала? - Скучала? - девушка пожала плечами. - А что это - скучать? Боюсь, ты с кем-то путаешь меня. Он схватил ее за плечи и резко развернул к себе. На мгновение его ослепил свет, льющийся из глазниц черепа на ее посохе, но вскоре он привык к нему. - Да как ты можешь такое говорить? Вот же ты! Моя сестра, мой близнец. Моя кровь, - он провел ладонью по ее щеке, наслаждаясь нежностью гладкой и молодой кожи. - Мы сейчас же пойдем домой, к матери, и обрадуем ее. Какое-то время она ему ничего не отвечала, а лишь стояла, прикрыв глаза, но потом сказала с легкой улыбкой, хотя слова ее были далеко не добрыми: - Человек, который сейчас стоит передо мной, не мой брат, а женщина, к которой он хочет меня отвести, больше не моя мать, - она резко распахнула глаза и посмотрела на него таким взглядом, будто проникала до самого сердца. - Забияка, которую ты знал, умерла много лет назад, - она привстала на мысочки, еле доставая носом до его щеки, схватила его за подбородок двумя пальцами и начала шептать в самые губы: - Запомни это, братец, - она издевательски хихикнула, произнеся последнее слово, - запомни хорошенько, потому что больше не существует никакой Забияки. Она умерла в тот миг, когда ее уволокли из этой деревни, и никто не мог ей помочь. Она умерла тогда, когда ее кинули на корабль и заперли в клетку, словно пленницу. И уж точно она умерла, когда... - она не смогла договорить, потому что за спиной Задираки появился Гволкхмэй и одним только взглядом попросил обратить на себя внимание. Задирака обернулся, но бритый юноша словно не замечал его, лишь безмолвно общался со своей напарницей. Забияка снова широко улыбнулась и наконец произнесла: - Но я все же зайду в твой дом, нужно пообщаться в твоей несчастной матерью, - она легонько чмокнула мужчину в губы и, разрежая ночную тишину хохотом, начала спускаться по деревянным ступеням, стуча посохом. Гволкхмэй, обойдя Задираку, бросил ему напоследок сощуренный взгляд, в котором можно было прочитать нескрываемую жалость и толику презрения. Но викинг никак не мог это себе объяснить, потому как в его голове все еще стучали ранящие слова женщины, которую он называл сестрой. Он вздрогнул от неожиданного ветерка, такого сейчас необходимого и отрезвляющего, и поспешил вместе Забиякой домой. Глубоко в душе он все равно знал, что, как бы там не говорила сестра, это был и ее дом тоже. Он услышал, как девушка бросила что-то Гволкхмейю на языке той страны, откуда она прибыла, и тот, на секунду застыв с непониманием на лице, поклонился ей и вернулся обратно в Зал. Мать близнецов возвращалась домой с кадкой воды, когда вдалеке заметила приближающиеся к ней фигуры. В одной из них она с легкостью смогла узнать сына, но вот кем был другой человек, она не узнавала. Ей показалось, что рядом с сыном идет какой-то подросток, неся в руке факел, но по мере того, как фигуры приближались, женщина поняла, что это была девушка. Она сощурила глаза, получше присмотревшись, и застыла, выронив ведро. Осознание пришло мгновенно, и не обращая внимания на холодную воду, растекающуюся по ее ступням, она бросилась к сыну и дочери. Забияка почувствовала на своем лице поцелуи, которые размазывали по щекам девушки слезы этой женщины. Мать крепко прижала к себе дочь и все продолжала ее целовать, рыдая и причитая, как она и не надеялась вновь увидеть свою девочку, а Задирака стоял рядом и поражался тому, что не может разглядеть в Забияке ответных чувств. Девушка отстранила от себя женщину и попыталась как можно более добродушно улыбнуться. - Здравствуй, Тильда, - она сжала худые трясущиеся руки женщины, подарившей ее этому свету, и погладила их большими пальцами. - Пройдем же в дом, нам многое нужно обсудить, - хоть Забияка и улыбалась, ее брат не чувствовал того тепла, которое она хотела выдать за правду. Он хотел было зайти к ними, но сестра остановила и лишь одной улыбкой показала, что ему тут будет не место. Поэтому викингу ничего другого не оставалось, как ждать двух дорогих ему женщин снаружи и, чтобы хоть как-то скоротать время, он подхватил кадку и пошел к колодцу.* * *
Прошло время, и день, когда они должны были отбыть на север, настал. Чувство тревоги не покидало Астрид. Она не могла сидеть на месте, поэтому расхаживала по покоям, поглаживая свой живот, больше успокаивая себя, чем малыша. Служанки пытались уговорить ее прилечь, но она лишь ругалась на них и отзывала, затем снова звала и то просила подать ей воду, то заставляла отчитываться, не пришел ли ее муж. Иккинг обещал, что перед походом обязательно зайдет к жене, чтобы обсудить некоторые вопросы, которые касаются только их двоих. От того, что Иккинг где-то бродит, а не торопится к ней, Астрид еще больше нервничала, еще больше ругалась и еще больше хотела пить. Наконец одна из прислужниц, торопливо открыв дверь и частично просунувшись в комнату, сказала, что вождь уже заходит в дом. Астрид сразу услышала хромающую поступь мужа и лязг его железной ноги, и на сердце стало легче. Иккинг поднялся в их спальню и как только зашел, служанки тут же ринулись прочь из комнаты. - Почему так долго? - Астрид хотела, чтобы ее голос был более жестким, однако в нем все равно слышалось волнение. Иккинг понимал это, поэтому лишь слегка улыбнулся себе в бороду. - Я уже боялась, что вы ушли. - Я обещал, что зайду. Надо было оставить Свендса со Сморкалой, чтобы не увязался за мной. Не хочу, чтобы он слышал то, что я сейчас собираюсь сказать. Увидев, как округлились глаза у его жены и выпрямилась напряженная спина, будто бы Астрид была готова отразить любой натиск не только физический, но и моральный, Иккинг продолжил: - Ты же понимаешь, что пересечь наши земли не так-то и просто. Мы пойдем на самый север и Локи знает, с чем там столкнемся. Если все то, что сказала Забияка, правда, мы... - он запнулся и не знал, какие слова подобрать. Мужчина проковылял к кровати и как-то устало и обреченно сел на нее. Он похлопал по месту рядом с собой, приглашая жену присоединиться. Астрид только сейчас позволила себе присесть и взяла ладонь мужа. - Мы можем не вернуться, Астрид, - наконец прозвучали эти слова, которые вождь носил в себе целый день. - Боги этого не допустят. Мы принесем жертву, хорошую жертву. Боги будут рады и сберегут ваши жизни, и ты вернешься ко мне. - Где как ни в славной битве отдать жизнь, - Иккинг вспомнил, как эту фразу любил говорить отец, и грустно усмехнулся. - Если надо будет, я принесу в жертву человека, - Астрид положила руку мужа на свой большой живот. - Ты должен выжить и увидеть сына. Ты не можешь оставить деревню без вождя. Свендс еще слишком мал, чтобы управлять Олухом. Ты нам нужен. Иккинг молчал. Слишком долго, чтобы просто пообещать все то, о чем его просила жена. Наконец он вышел из раздумий и снял с левого запястья свой железный узорчатый браслет. Астрид ахнула, но взяла украшение в дрожащие руки. - Если я не вернусь, Астрид, отдай это Свендсу в день его тринадцатой весны. И следи, чтобы он рос честным викингом и не опозорил свое имя, - мужчина наклонился и жарко поцеловал жену, приобняв за плечи, затем наклонился к ее животу и поцеловал и его - так он попрощался со своей семьей. Уже у самых дверей Иккинг услышал еще один вопрос: - Как мне назвать нашего сына? - голос у Астрид понизился и слегка дрожал, словно она старалась не разреветься на месте. Иккинг снова задумался, но на это раз ответ пришел в его голову быстро. Он повернул голову к жене и, улыбнувшись, произнес: - Иккингом. Пусть моего второго сына зовут Иккинг Кровожадный Карасик Четвертый. Последнее, что услышала Астрид перед тем, как дать волю рыданиям, был стук железной ноги мужа по ступеням деревянной лестницы.* * *
В день, когда Забияка приплыла на Олух из-за Моря, ведунья уже знала, что случится в ту же ночь, поэтому заранее приготовила необходимые ингредиенты и травы для зелья. Ей нужно было увидеть духов и спросить, что ждет их деревню дальше. За всю свою жизнь ведунья проводила подобные ритуалы сотни или тысячи раз и, несмотря на возраст, помнила все нужные руны и заклинания. Сперва ей надо растолочь грибы, которые она готовила для воинов селения, смешать их с морошкой и залить это все первым молоком молодой козы. Пить подобный отвар требовалось только вместе с дымом подожженного мха. Вдыхая его, ведунья падала на расстеленные заранее шкуры и отправляла свой разум в мир духов, где и получала ответы на свои вопросы. Вот и сейчас, лежа на полу и неестественно запрокинув голову, она видела перед собой уже не свою комнату с кроватью и множеством развешанных под потолком пучков растений, а костер, разведенный на опушке какого-то неизвестного ей леса. Напротив сидел старик в сером плаще и в остроконечной шляпе. Он опирался на посох, который больше походил на копье, а не на безобидную палку, с помощью которой старые люди помогают своим больным дряхлым ногам передвигаться. Весь его вид был суров, а взгляд сосредоточен на пламени. Ведунье не надо было гадать, кто перед ней: отсутствующий левый глаз старика, казалось, все равно смотрит на нее и видит насквозь, а такое ощущение у нее возникало, только когда в ее видения приходил сам Всеотец. - Я приветствую тебя, Альфёдр (1), бог воинов и конунг всех миров. Прими эту жертву и помоги своим советом. Старик все так же сидел молча и лишь наблюдал, как ведунья достает из-за пазухи мед в кружке с железной крышкой и большой кусок сырого мяса и протягивает ему. Он медленно перевел взгляд с огня на женщину и в ту же секунду разразился диким хохотом, сотрясающим воздух вокруг них. Этим хохотом старик разбудил двух волков, которых до этого не было видно за подолом его плаща, и двух воронов, которые все это время дремали у него на плечах. - Давай сюда свою жертву, - он снова рассмеялся, принимая из маленьких рук старушки мед и мясо. - Жертву, скажешь тоже, маленькая Готти, жертву. Этим можно только лишь накормить моих псов, и то голодными останутся. Старик швырнул мясо в стороны, и волки, которых звали Гери и Фреки, ринулись с нему с злобным рыком. А вороны Хугин и Мунин взметнулись ввысь и, громко каркая, последовали за волками. - А вот мед я, пожалуй, выпью. Давно никто не приходил ко мне и не угощал славным пойлом, - сказав это, он одним глотком осушил кружку, которая была в высоту как две ладони старой ведуньи. Затем он вытер рот рукавом, а пальцы с кровью от мяса - о длинную седую бороду. - Славное пойло у тебя, маленькая Готти. Каждый раз приносишь его и радуешь меня. И за это хочется помочь тебе. Я ведь знаю, зачем ты травила себя этими грибами с молоком. Тебя тревожит будущее. - Все так, Великий Один, все так. - Но на этот раз речь идет не о простой битве. Нет. Иначе ты бы не стала звать меня, а помолилась бы Тору и Тюру (2). Нет, тут что-то совершенно другое, что-то гораздо страшнее для моих маленьких смертных людей. - Твоя правда, Мудрый Вотан. Грядет нечто ужасное для всего живого. Я это чувствую, природа содрогается, как будто боится. Я не знаю, чем могу ей помочь. Один посмотрел на своих вечных спутников, как волки снова укладываются спать, слизывая с морд кровь, а вороны скачут по земле и подбирают оставшиеся небольшие кусочки мяса, которые не заметили псы. Бог всех богов прикрыл глаза, и на какое-то время было слышно лишь потрескивание дров в костре и тяжелое дыхание спящих волков. Ведунья терпеливо ждала и рассуждала, что себе ей бы тоже стоило захватить что-то поесть. Зелья и отвары вызывают дикий аппетит после пробуждения, а иногда и во время самих видения, как сейчас. Но не успела старушка представить, как поскорей вернется в ее мир и позволит себе съесть целую курицу, а то и небольшого барашка, как Один повернул к ней голову и сказал: - Мидгард (3) не дождется Рагнарека (4), его ждет гибель куда раньше. Она придет из-за вашего Моря в юном и прекрасном создании, которое само еще не знает, на что способно. Один продолжал держать в правой руке посох, а левую он поднял так, чтобы ведунья смогла разглядеть в ней появившийся белый свет, который все больше принимал очертания молодой девушки, которая была ей не знакома. - Ты хочешь спросить меня, есть ли у вас шанс? Шанс есть всегда. Но я бы не стал переживать. Вас ждет славная битва, которая унесет немало жизней, и многие попадут ко мне в чертоги. Умирая, вы вспоминаете своих богов, молитесь им, просите отправить в Вальгаллу, потому как считаете, что прожили достойную жизнь для вечного пира. Этими молитвами мы и питаемся, маленькая Готти, ваши слова с нашими именами порождают невероятную энергию, дающую нам силы помогать вам. Так что я не вижу в вашей смерти чего-то ужасного. Ведунья озябло вздрогнула, хотя тепло от костра шло такое, что им можно было бы согреть если не всю деревню, то Главный Зал уж точно со всеми его потаенными комнатами. Она поняла, что не замерзла, это по ее телу прошлось осознание того, что Великий Бог отныне не на стороне людей. И от этого больше не захотелось возвращаться в свое тело. Как она передаст эти слова Иккингу? Он вождь, а значит должен вести за собой племя, поддерживать его и принимать решения, от которых будет зависеть исход всего. Да, не на это рассчитывала старая мудрая женщина. А Один все продолжал говорить, перекатывая между пальцами хрупкое яркое видение. - Я скажу тебе так: эта дева не из мира живых, но и не принадлежит царству Хели. Опасная и волшебная сила, которая в ней есть, сможет отсрочить миг смерти Мидгарда ровно до того, как Фенрир не проглотит Солнце и не погрузит все живое во тьму. Теперь ваши жизни зависят только от нее. Как и жизни ваших драконов. Она приведет вас к ним. Но будет ли в этом толк, когда в итоге все погибнет в огне ваших питомцев? - вопрос, на который бог не собирался давать ответ. Ведунья встала и поклонилась Одину. Тот посмотрел на нее с отцовской заботой и нежностью, а затем протянул кружку, которую она пронесла с собой в мир духов. - Ты постарела, маленькая Готти. В нашу последнюю встречу ты была выше и менее сморщенной. Что только не делает с человеком время! - Это была твоя воля, Всеотец, чтобы люди рождались, взрослели, умирали и возвращались снова к тебе. - Да... - протянул бог. - Неплохо я придумал, а? И снова рассмеявшись, он начал таять в глазах ведуньи, забирая с собой и спящих волков с воронами, и горящий костер, и все, что могла видеть перед собой старая женщина, оставляя вместо себя только пустоту, которая забиралась в разум и переносила старушку в ее мир.* * *
Резко распахнув глаза и сделав один большой глубокий вдох, ведунья очнулась у себя в кровати. К ней тут же кто-то подскочил и начал совать под нос пиалу с водой. Однако сейчас это было не то, что требовалось ее организму. - Ведро... Она чувствовала, как грибы с ягодами, запитые молоком, подступали к горлу и лезли обратно. Ей поднесли ведро к постели, и она очистила желудок. Вместе с этим и очищался ее разум. Ведунья вытерла рот рукавом, приняла воду и жадно выпила все до последней капли. Почувствовав небольшое облегчение, она посмотрела на тех, кто был в ее доме. Три служанки жены вождя сидели возле нее и таращились во все глаза. Им уже доводилось принимать старушку после посещения иного мира, поэтому они знали, что ей понадобится после того, как она придет в себя. - Сколько меня не было? - сухо спросила ведунья. - Пять ночей прошло, - робко ответила одна из девушек, которая подавала ей воду. Другая девушка вынесла ведро, а третья просто была рядом и успокаивающе гладила немного дрожащие руки старушки. - Что ты видела? Скажи нам. - Идите к Иккингу. Передайте ему, что я вернулась от Одина с вестями для него. При упоминании имени верховного бога девушки словно сжались в комочек и тут же выбежали из избы. Ведунья стала растирать шею и конечности. Пять дней, значит. И только на шестой она очнулась. С каждым разом возвращаться обратно становится все тяжелее и тяжелее. Однажды, подумала ведунья, она не сможет вернуться вовсе и застрянет в том мире навсегда. Что ж, она была готова к этому чуть ли не с детства, потому что всегда знала, что ее ждет впереди. Выйдя на улицу, она заметила, что ей дышится гораздо легче, чем там, у костра. И дело было вовсе не в дыме: в мире духов нет воздуха в принципе. Зачем он им. Ведунья медленно пошла к Главному Залу, опираясь на свою палку. Она так же чувствовала, как по ее деревни ходит что-то, с чем ей раньше не доводилось сталкиваться. Ведунья знала, что девушка, о которой говорил Один, уже здесь. По пути ее окликивали люди и спрашивали, куда она пропала. В свою очередь старушка лишь приветственно качала головой и широко улыбалась. У нее не было времени объяснять каждому, что с ней произошло, рано или поздно все и так узнают. В Главном Зале было много народу. Ведунья узнала Задираку, который стоял чуть поодаль от остальных со скрещенными на груди сильными руками, Сморкалу и Рыбьенога, Эрета, сына Эрета, что облокотился на сидение вождя, и даже юный Эрик, сын ярла Харальда, был здесь. Все толпились около Иккинга, который сидел на своем месте и внимательно слушал присутствующих. Кто-то заметил старушку и позвал ее. Все тут же расступились, пропуская маленькую старую женщину вперед. - Мы боялись, что ты не придешь в себя. Тебя долго не было, - начал Иккинг, хотя ведунья явно слышала, как в его словах проскальзывал вопрос "С тобой все в порядке?". - Не переживай, вождь, девочки хорошо позаботились о моем теле, пока разумом я была далеко отсюда. - Ты видела его? Скажи, он дал тебе совет? Передал что-то нам? - посыпалось со всех сторон. Старушка оперлась обеими руками о посох и резко погрустнела. Ей бы хотелось, чтобы это оказалось обычным, не имеющим никакого значения сном, а не роковым видением. - Перед тем, как войти в мир духов, я молилась Одину и просила о встречи с ним. Он пришел, я поднесла ему мед, и он сказал, что мы все скоро встретимся с ним. В Зале повисла недолгая тишина. Затем кто-то стал возмущаться, что ему еще рано в Вальгаллу, он еще не совершил поступок, достойный смерти, а кто-то причитал, кто вообще не собирается умирать, что хочет жить и видеть, как будут жить его дети. Иккинг же никак не отреагировал. Где-то глубоко в душе он знал, что ведунья принесет ему именно эти слова. - Значит, все-таки смерть, - вождь облизал пересохшие губы и нахмурился. - Тогда нам выпала прекрасная возможность доказать себе и богам, что мы можем сидеть с ними за одним столом и распивать из одной чарки мед, - и грустно добавил: - Как ни взгляни, с любой стороны мы в выигрыше... - Но Всеотец так же сказал, что есть шанс. Маленький, но он есть. Та, которую принесло нам Море, поможет сохранить наш мир. Она ведь уже здесь, так? - спросила ведунья Иккинга, однако ответил ей женский голос где-то со стороны входа: - Здесь я, можешь не искать! Ведунья обернулась и столкнулась взглядами с отсутствующими глазами в горящих глазницах черепа на конце посоха Забияки. Ей стало плохо, и она, пошатнувшись, села на ступеньку возле трона вождя. Забияка широко улыбнулась, и от этой улыбки все, кто находился в Зале, вздрогнул и поспешил опустить голову. - И я помогу спасти этот мир. Все-таки мне в нем тоже жить. - Значит, они сделали тебя ведьмой, Забияка, - произнесла старушка, все еще не веря, что перед ней стоит та самая Забияка, которая когда-то доставляла Олуху больше хлопот, чем все концы света вместе взятые. - Тебя не убили... Забияка рассмеялась, показывая белые зубы, и подошла ближе к ведуньи. - Убили? Это смотря с какой стороны посмотреть, - она задорно подмигнула Задираке и все также продолжала улыбаться своей леденящей душу улыбкой. - Ты пропустила мое прибытие, Готти. Я немного обижена. - Теперь мне понятно, почему именно ты здесь, - ведунья как будто не слушала ее и продолжала говорить. - Но как же ты оставила те земли? Кто теперь там руководит? - Готти, Готти, Готти, - покачала головой Забияка, - не о том ты думаешь. Лучше расскажи, как ты отреагировала, когда Один тебе рассказал обо мне. - Он мне показал видение, лишь силуэт, но я не узнала в нем тебя. Я себе даже представить не могла, что ты когда-нибудь вернешься... И откуда ты знаешь, о чем я говорила с богами? - Ну что ж. Скудненько, конечно, но это хоть что-то, - Забияка подошла поближе к людям и лукаво оглядела всех: одни смущенно отводили глаза, другие, наоборот, искали ее взгляд, чтобы как можно дольше сохранить в памяти образ красивой молодой девушки. - Я теперь много, что знаю. Многое вижу. И многое могу. Поэтому вы и нуждаетесь в моей помощи. Я рада, что вы от нее не отказываетесь. Хотя, кто бы вас спрашивал, - она усмехнулась и снова посмотрела на Задираку, однако ответного взгляда она не словила, поэтому просто пожала плечами. - Ты вовремя очнулась, Готти. Завтра мы выступаем. Вашим людям потребуется благословение, и ты его им дашь. - А ты? Разве тебе не нужна поддержка богов? - Я сама теперь справляюсь с этим. Я теперь сама себе Бог. С этими словами Забияка покинула Главный Зал, она двигалась бесшумно, и лишь было слышно, как стучит посох. Где-то сбоку ведунья услышала, как кто-то чертыхнулся и сплюнул на пол. И она была с ним согласна.* * *
Иккинг вышел от Астрид и понял, что не хочет никуда идти. Он не ленился, нет. Просто совершенно не хотелось идти туда, откуда ты вряд ли вернешься живым. Про то, чтобы вернулась хотя бы большая твоя часть, речи вообще не шло. И словно в ответ на это он почувствовал, как начала покалывать его левая, отнятая нога, которую теперь заменял железный протез. На площади перед Главным Залом уже собрались облачённые в походные доспехи воины, держащие под уздцы своих лошадей, навьюченных разными мешками. Каждый викинг был вооружён копьем и щитом, на поясе висел вложенный в ножны меч, а у некоторых ещё имелись небольшие кинжалы. Это был небольшой отряд, состоящий примерно из двадцати человек. По плану остальные должны были подойти позже на починенных драккарах. Иккинг отыскал глазами Сморкалу, который ходил среди воинов и раздавал какие-то указания. Там же вождь заметил Рыбьенога, затягивающего потуже пояс на большом брюхе, рядом с ним крутился молодой Эрик. Юнец изначально нашёл в Ингермане наставника и друга и старался везде следовать за ним. Иккинг до последнего сомневался, стоит ли брать сына друга своего покойного отца, но потом вспомнил слова самого ярла Харальда о том, что его сын должен вырасти настоящим мужчиной и великим войном, и никакие препятствия не должны ему помешать. Интересно, подумал Иккинг, а считается ли вероятная смерть этим самым препятствием. Отвечать он на это не стал. Все ждали только ведунью с ее напутствующими речами и благословляющими молитвами. Так же старушка должна была вручить каждому из викингов по склянке ее особенного отвара, который помогал воинам забыть во время битвы о страхах и ринуться без колебаний на врага. Отвар берсерка (5) - так его называли в народе. Иккинг знал, что он им точно понадобится, и молился, чтобы всего один раз. Глава селения ждал ещё двоих людей. Нигде не было видно брата и сестру Торстон. Иккинг словил себя на неприятной мысли, что думать о том, что у Задираки есть близнец и воин не единственный ребёнок в семье, он уже отвык. С их приходом отряд был бы полностью сформирован и готов к походу. Вдалеке показалась ведунья, в руках она несла увесистый мешок с чем-то звенящим. Она неспеша подошла к викингам и начала раздавать снадобье, доставая по одной склянке из своей тары. Когда очередь дошла до Рыбьенога, Иккинг резко подскочил к ним и заявил: - Нет, ему не надо. Рыбьеног останется здесь. - Что? - удивился здоровяк. - Но почему? Ты сам звал меня, говорил, что я нужен. - Я передумал. Ты будешь нужен здесь, - и, наклонившись ближе к другу, Иккинг добавил: - Только тебе и твоему уму я могу доверить заботиться об Астрид и наших сыновьях. И всей деревне. Ты мудр и ответственен. Я могу на тебя положиться. - Да, пожалуй, в деревне такому неповоротливому кабану найдётся больше применения, чем на поле боя, - сказал беззлобно учитель драконьей науки, а Иккингу показалось, что он услышал в голосе друга больше радости от того, что тому не придётся рисковать жизнью во спасения мира, чем разочарования. - Я рассчитываю на тебя, брат. К тому же, я думаю, для Эрика это будет отличной возможностью проявить себя не только как воину, но и знатоку драконов, не так ли? - и он подмигнул смущённому не только от его слов, но и от их смысла юному воину. - Я уверен, Рыбьеног тебя хорошо обучил. Так не упусти возможность проявить себя. - Я сделаю все, что он меня зависит, вождь! Ни один враг не пройдёт мимо меня! - Вот это я понимаю - настрой! - Иккинг взял у ведуньи свой отвар и заметил, что у неё в руках оставался ещё один. Да где же Задирака? Он никогда не опаздывал на военные сборы, всегда рвался как можно скорее покинуть деревню и встретиться с противником. - Прости, вождь, я опоздал, - послышалось сухое приветствие сзади. - На тебя это не похоже, - сказал Иккинг, поворачиваясь к Задираке, а потом, чуть помедлив, спросил его так, чтобы это слышал только он: - Все в порядке? - Да, - уверенно, хотя и задумавшись, ответил викинг и похлопал друга по плечу. - Мы справимся, Иккинг. Мы все с тобой. - И я благодарен вам всем, - он развернулся к остальным воинам и поднял вверх кулак, в ответ он услышал воодушевленный рёв отряда, которому вторил стук копьев о щиты. Пасмурное небо начало понемногу рассасываться, и наконец показались лучи утреннего солнца, которые переливались золотистым светом на шлемах, наконечниках копьев и щитах викингов. Ведунья восприняла это как добрый знак для благословения и напутствующих слов. - Боги на нашей стороне, они все видят, все помнят и не отвернуться от тех, кто верен своему сердцу. Что бы не ждало вас там, они не бросят своих детей, - с этими словами она выставила вперед руку и начала ей чертить в воздухе сначала Ансуз, руну дороги, чтобы воины находились под защитой весь их долгий и опасный путь, а затем Тейваз и Кано, руны воина и победы, помогающие достигать поставленных целей и наполнить себя волей к победе. Она хотела еще что-то сказать, но внезапно ее прервал чей-то крик со стороны ворот. Все обернулись на него. В деревню скакал гонец от ярла Харальда, размахивая руками и как будто пытаясь что-то схватить. Голова его была запрокинула вверх, и только проследив за его взглядом Иккинг заметил, как впереди воина летит птица, напоминающая сову, а в лапах она держала клочок желтоватой бумаги. Когда казалось, что гонец вот-вот достанет птицу, она издевательски взмывала выше, описывала круг и продолжала лететь к столпившимся поглазеть на это людям. В конце концов всадник плюнул на все и направил коня к воротам. Он нашел глазами главу деревни и, не доехав, крикнул: - Пусть Тор пронзит этих птиц своими праведными молниями! Эта сова отняла у меня записку еще у самого Дубеня, вождь Иккинг, - проследив глазами за упомянутым пернатым существом, которое как ни в чем не бывало с преспокойным видом, будто не улетало от разозленного воина, приземлилось на желоб одной из ближайшей к ним изб, продолжил говорить: - Ярл Харальд передает тебе, что поддержит ваш поход и вышлет свои отряды в помощь. - Хвала Одину, Олух не забудет его отзывчивость! - Иккинг немного повеселел от этой новости и подошел к сове. Что-то ему не понравилось в ней. А потом понял: с виду это была обычная сова, вот только ее глаза, они были словно звездное небо, будто в них поместилась сама ночь. Иккинг тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и протянул ей руку, надеясь, что птица поймет его правильно и отдаст записку. На удивление сова действительно раскрыла клюв, выпуская бумажку. После чего она взмахнула крыльями, взлетая, и, покружив немного над отрядом викингов, приземлилась прямо между Задиракой с ведуньей и воинами. И как только ее маленькие лапки коснулись земли, послышался веселый женский хохот, который каждый уже узнавал и заставлял сжиматься внутренности и дрожать тело. - Не думала, что это окажется настолько весело. Видел бы ты свое лицо, юнец, - обернувшись человеком, Забияка посмотрела на всадника так, что тот покраснел настолько, что цветом напоминал спелую бруснику. - Неужели все ждали только меня? Какая честь! - она перевела взгляд на Иккинга и сказала, не размыкая губ, звуча в его голове: - Нам пора уходить, вождь. Веди своих людей. Иккинг пару раз непонимающе моргнул, затем, опешив, закивал головой, соглашаясь в ее словами, которые слышал только он и провозгласил: - Вот и настал тот момент, когда мы наконец вернем своих драконов и не позволим никому вновь забрать их у нас! Вы со мной, мои братья? Вы готовы умереть за своих крылатых друзей и уничтожить зло? - в ответ все викинги отряда вновь закричали и загромыхали оружием, к ним присоединились остальные жители деревни, но больше всего Иккинга воодушевили выделяющиеся вреди этого басовитого рева звонкие голоса детей - голоса будущих воинов и защитников селения. Вождь вскочил на своего коня и, подняв в воздух свое копье, дал знак своим людям выдвигаться. Он посмотрел на свой дом, увидел, как на крыльцо его вышла провожать Астрид, держа за руку маленького Свендса. Мальчик помахал отцу рукой, и тот одобряюще кивнул своей семьей, вложив в этот жест всю свою любовь. Затем он выехал за ворота. И кое-что осознал. Он наконец понял, что ему не понравилось в этих удивительных совиных глазах: точно такие же были у птицы, которая принесла ему послание о том, что в его деревню вновь идут Проклятые. ______________________________________________________________________ сова: http://www.kulturologia.ru/files/u18046/zeus21.jpg