***
— Я, наверное, домой… — уже одетый, стоя у входной двери, тихо сказал Хосок, скорее из вежливости. Шону исподлобья посмотрел на него, но спрашивать ничего не стал, как не стал и отговаривать. Старший и так прекрасно понял — Хосоку нужно подумать, посидеть в одиночестве, по нему видно было, что ему стоит сейчас покинуть друзей и отвлечься. Парень даже не заметил, что уже триста лет не был дома. Жить у друзей стало нормой, это выполнялось на автомате, да и за такое время очень тесной дружбы уже чувствуешь себя дома у друзей как рыба в воде. Хосоковых зубных щеток в каждом доме по штуке, пара из каких-то заношенных шорт и футболки в таком же экземпляре, а если чего не хватает — всегда можно стащить у друга. И именно потому, что парень, считай, большую часть жизни проводил у друзей, по возвращению домой ему приходилось вычищать холодильник: протухшей едой, казалось, пропахла вся квартира. Без уборки тоже не обошлось бы, пришлось драить полы, стирать с полок пыль, открывать окна на проветривание. Парень почувствовал, что не был в квартире не несколько дней, а несколько лет, но тем было приятнее видеть её чистой и опрятной, обжитой, в конце-то концов! И… Ну Хосок знал, что так будет. Знал, что, протирая пыль, заметит на полке красивый цветастый альбом с их с Кихёном фотографиями, и знал, что руки к нему потянутся. Парень листал полюбившиеся странички, поглаживая их подушечками пальцев, но захлопнул на середине, ставя обратно. А потом уже плюхнулся на диван, устало потирая переносицу, но внезапно услышал стук в дверь. — Хосок-а! — раздался голос Минхёка в прихожей, — Ты дома? Я знаю, что ты дома! — Вообще, если так подумать, я тебе хён. — лениво отозвался Хосок из комнаты. — Ой, ничего страшного, хён. — усмехнулся Минхёк, стягивая кроссовки. — Хёк, иди домой, не время сейчас для разговоров. — Нет, Хосок-и, сейчас мы выпьем чаю, и ты мне всё расскажешь, что у вас там с Кихёном, и вот тогда, возможно, я пойду домой. — заверил младший, расстёгивая куртку и вешая её в шкаф. — Хотя это вряд ли. Хосок что-то бессвязно пробормотал, потом обречённо застонал и ляпнул что-то матерное, но Минхёк не разобрал, что конкретно. — Ставь чайник, тонсэна непутёвого кусок. — выдохнул старший. — Ещё говоришь так, будто у меня есть выбор. Минхёк, заметно повеселев, отправился выполнять поручение. Когда чай был готов, друзья сели на кухне, приступая к чаепитию. — Ну, хён. Хосок болезненно посмотрел на младшего в надежде отмазаться от откровений и спокойно справиться с ними самостоятельно, но по лицу Минхёка и дураку стало бы понятно, что тот просто так не отстанет. — Ну… ну поссорились мы, и что теперь? Минхёк на минуту задумался, глядя в потолок и нахмурив брови. — Решать как-то проблему надо. Как ты собираешься с ним мириться? Хосок мучительно выдохнул и Минхёк мысленно отметил, что тут всё совсем плохо. — Если бы я знал, как с ним мириться, то не сидел бы сейчас и не пялился бы бесполезно в чашку. — Логично, — заключил Минхёк. — Тогда давай придумаем план, как в фильмах. Начнём с простого. Вот как вы раньше мирились? — Минхёк. Хосок посмотрел ещё чуть-чуть на младшего и продолжил: — В этом вся и состоит проблема. — В чём? — не понял Хёк. — В том, что мы не ссорились раньше, чего, ты думаешь, я сижу тут и пузыри носом пускаю? — Оу. Минхёк замолчал. Это всё определённо стоило обдумать, потому что как бы он помог Хосоку, не подумав над этим хорошенько и не вынеся собственный вердикт? Минхёк выглядел очень даже нормально, обычно даже, однако внутри у него происходили сложные мыслительные процессы, он собирал все факты, полученные от Хосока, и те, что он знал и так, в одну мозаику. Однако, мысленно собрав картину происходящего, Минхёк понял, что нескольких паззлов явно не хватало. — Хосокки-хён, — начал он, сощуривая глаза и пристально глядя другу в глаза. — Не хочешь ли ты мне ничего рассказать? — Я и так тебе всё рассказал, что можно было. — выдохнул Хосок, до этого притворно увлечённо рассматривавший обои на стене. — А теперь расскажи всё, что нельзя. Хосок, услышав такие заявления, неплохо так испугался. Младший, говоря такие фразы, подозрительно смахивал на Джокера, или ещё на кого-то такого, ухмылки только злобной не хватало — Минхёк говорил абсолютно серьёзно. Так что Хосок, вместо того, чтобы ответить на поставленный вопрос, просто продолжил смотреть в обои, правда, теперь он был больше похож на котёнка. Маленького такого, напуганного тем, что кое-кто, по-видимому, раскрыл один его большой секрет. — Вы же с Кихёном встречаетесь, так, хён? Хосока знатно передёрнуло. Парень всегда считал Минхёка чуть ли не родным братом, а то и отцом, и одна из причин — его нечеловеческая прорицательность. Неизвестно откуда, но старший почему-то всегда был в курсе вещей, что происходят в их необычной компании. Чужого человека не из их компании это могло бы напугать, однако все ребята давно к такому привыкли и не удивлялись — это стало считаться нормой. Но вот за Минхёком таких способностей в основном не наблюдалось, так, единичные случаи, да и то — чистой воды совпадение. Сам Хосок никому особо старался не трепаться по поводу таких вещей — слишком уж личными и интимными они ему казались, так что о назревающих отношениях Хосока и Кихёна никто и не должен был знать, разве что хосокова мать, которой парень имел неосторожность проговориться. Из этого всего делался простой вывод: Кихён, если использовать неприличный жаргон, крыса. Однако утверждать сразу, не доказав и не подтвердив, было бы глупо. Хосок решил не делать никаких выводов заранее, да и не сказать, чтобы особенно приятно было обвинять в таких вещах Кихёна. А пораскинув мозгами, парень вспомнил также, что и Кихён не был из болтливых. Просто парню нужно было найти в этой ситуации виноватого. — Ну, мы не то чтобы встречаемся, а сейчас-то уж точно, но… ну что-то подобное, если можно так сказать… — замямлил Хосок. — Нет, ну я тебе помочь собираюсь, хён, а ты сидишь и мнёшься, как последняя девчонка, серьёзно! — не выдержал Минхёк. Он до последнего старался не грубить, понимал, что старший сейчас не в лучшем состоянии и не в лучшем расположении духа. Минхёк спустя пару минут понял, конечно, что зря на хёна накричал, что это лишнее, и, задумавшись, не заметил, что Хосок прикрывает лицо руками. Хотя, если бы и заметил, то всё равно вряд ли смог бы правильно истолковать. За окном окончательно стемнело. — Хён, подожди, ты что, хён, ты плачешь что ли? — засуетился тонсэн, когда до его ушей дошли тихие всхлипы. — блин, хён, прости меня, ну, ты чего, хён? И вот редко когда Минхёк чувствовал себя таким виноватым. Хосоку вдруг стало стыдно перед младшим, что он расплакался, и, вроде, подумаешь — причина ведь даже не серьёзная, и тем не менее. Минхёк же сразу суетиться стал рядом, потом вроде успокоился, уселся рядом с Хосоком на корточки, руки свои тому на коленки положил. Хосок замахал руками перед своим лицом, создавая потоки воздуха. — Всё, всё, успокоился. Минхёк тихонько выдохнул и уткнулся лицом в ноги Хо. — Хён. Пошли спать, а? Я так устал сегодня, я так за тебя волновался. Хосок призадумался.***
Всё время, что Кихён и Хосок были знакомы, старший всё время уделял только Кихёну, он мог бы запросто обойтись и без всего остального мира, лишь бы только любимый тонсэн был под боком, тогда можно и горы сворачивать. Сначала было сложно, когда Кихён чуть ли не в буквальном смысле башни строил, защищаясь ими от Хосока, сбегал от него, игнорировал, пытался даже оскорблять. Хосок, однако, не унывал, и всё пытался добиться расположения Кихёна. За те несколько месяцев односторонней войны Хосок успел выучить младшего наизусть, все привычки, черты характера, что любит, что не любит. Всё, что узнал, то и заучил. Хосок и не знает до сих пор, что это за помутнение было такое. Вот бывает такое — помешаешься на человеке, и всё, и потом чёрта с два тебя кто-нибудь вытащит. Потом попроще стало, когда Кихён открываться потихоньку стал, да и наваждение это странное прошло. Точнее тут как посмотреть. Наваждение-то прошло, а вот любовь — нет. Спустя некоторое время парни уже познакомились и с Минхёком, и с остальными ребятами, в лице которых Хосок обрёл первых, настоящих и самых близких друзей. Они ему заменяли и семью, и весь прошлый круг общения — в этих составляющих парень больше не нуждался. Как только закончил школу — родители квартиру взяли в аренду, а сам Хосок учился, подрабатывал, этим деньги и добывал на оплату, считай, от семьи отделился совсем. Приезжал, конечно, раз в месяц на пару дней, но это не то чтобы было большой необходимостью. И, тем не менее, со стариками Хосок почти никогда не ссорился и очень их любил. Зато, благодаря Кихёну, Хосок не видел ничего из вышеперечисленного, ему не так это было интересно, как был интересен Кихён. И вот удивительно, как одна ссора может раскрыть человеку глаза на окружающих. На того же самого Минхёка, допустим.