НЕ БЕЧЕНО
Сквозь облака цвета ржавчины с трудом пробивался тусклый солнечный свет. Воздух был тяжелым и будто бы обволакивал носоглотку какой-то слизью. Иван осмотрелся. Он никогда не мог понять людей, называвших небоскребы произведениями искусства. На взгляд Брагинского в этих кусках стекла, бетона и железа не было ни красоты, ни изящества, ни величества, и они никогда не внушали ему трепет. Но вот эти "обглоданные" скелеты небоскребов, полуразвалившиеся, страшные в своем посмертном молчании, внушали тот самый трепет, от которого спина покрывалась мурашками.
Стив шел вперед, чуть ли не вприпрыжку, волоча за собой по земле бейсбольную биту, увитую колючей проволокой.
За широким выщербленным углом невысокого здания раздавались чавкающие звуки. Стив резко вскинул биту, готовый обрушить её на голову тому безумцу, что отважится напасть на него. Пальцы Ивана крепче сжали кусок водопроводного крана. Россия и Америка аккуратно и медленно зашли за угол, и их глазам открылась тошнотворная картина: группа исхудалых людей, с посеревшей кожей, редкими волосами, которые казались пухом на их черепах, зубами и руками отрывали куски мяса от ещё бившегося в конвульсиях тела ребёнка.
Один из мужчин по-звериному развернулся на корточках, оскалил гнилые зубы и невнятно протянул (из его рта ещё свисали кусочки человеческого мяса).
- Еда...Много....Хорошо, - и он облизнулся, смотря на здоровые сильные тела Ивана и Стива, как на хорошую вырезку в мясной лавке.
Остальная группа одичавших оторвалась от своего пира, наблюдая за ними с голодным блеском в глазах.
Иван посмотрел на ребёнка, такого же худого как и те каннибалы, и к своему ужасу понял, что мальчик все ещё жив, вернее бьется в предсмертной агонии.
Бита и водопроводный кран одновременно врезались в голову мужчины. Иван хладнокровно наблюдал за тем, как из кровавого месива вываливаются серые мазки мозгов. Мужчина упал: его тело ещё несколько секунд тряслось, как будто бы он пытался подняться на ноги.
Толпа людоедов с поистине собачьим скулежом, сгибаясь в три погибели, рванули в разные стороны. Ребёнок уже был мертв.
- Теперь понимаешь, какой же этот мир дерьмовый, да? - Стив помахал битой из сторону в сторону. - Ненавижу. Их всех ненавижу. Это уже чудовища, они давно не люди.
- Что произошло? - Иван вытер кран об спину мертвеца.
- Третья мировая, - взгляд Америки остекленел. - Ядерное оружие, биологическое...И мир скоро услышит, как в крышку его гроба забивают гвозди.
- И кто начал войну? - не удержался от вопроса Иван.
- Агрессора трудно определить. Все почти одновременно напали друг на друга.
- Неудивительно, что Саша сбежал из этого мира, - пробормотал Иван. Он даже немного посочувствовал своему темному двойнику. В конце концов этот мир был живым трупом.
- Он должен вернуться! Блядь! Он мне, блядь, нужен! - заорал Стив, а потом медленно выдохнув, продолжил, но намного спокойнее. - Ты не подумай, мы не трахаемся. Просто, он единственный, кто понимает меня. А я один тут окончательно чокнусь. Оливер неплохой чувак, но ебанутый, - Стив хрипло рассмеялся. - Сейчас сам поймешь.
Америка крепко сжал запястье Ивана, и страны переместились к дому Оливера.
Двухэтажный особняк был выкрашен в ядовито-розовый цвет, а за кованым забором цвели белые розы. Даже небо над особняком было чистым и голубым.
Здесь чувствовалась неприкрытая магия. Какой-то оборванец молился, раскачиваясь взад-вперед у забора. Из его криво открытого рта текла слюна.
Иван и Стив легко прошли сквозь забор и двинулись по посыпанной гравием дорожке. Этот особняк и сад вокруг него выглядели здесь какой-то насмешкой.
- Я же говорил - ебнутый, - шепнул на ухо Ивану Стив.
Не успели массивные резные двери открыться, как на шею Стива кинулся невысокий мужчина.
- Стиви! Малыш! - Оливер начал тискать щеки Америки.
Огненно-рыжие волосы красиво обрамляли бледное, усыпанное веснушками лицо, а голубые глаза были очень добрыми. Правда, этот яркий розовый джемпер, как и дом, также показался Ивану насмешкой над окружающим миром. Жестокой насмешкой.
- Алекс! - широкая улыбка Оливера медленно погасла. - Ты не Саша.
- Это его светлый двойник - Иван, - выпалил Стив. - А эта скотина упиздила в Светлый мир. Англия, - Джонс подошел к Оливеру почти вплотную, кладя ладони ему на плечи. - Ты ДОЛЖЕН помочь Ивану, ясно? Алекс должен вернуться. Сделаешь, ага?
Керкланд почесал затылок:
- Ничего не обещаю. Проходите.
Внутри все было таким же нежным и розовым, что Стив и Иван одновременно скривились.
- Стиви, на кухне есть плитка молочного шоколада.
Глаза Америки заблестели, и он пулей сорвался с места.
- Так легче справляться со стрессом, - обведя гостиную рукой, пояснил Англия. - Присаживайся.
Иван плюхнулся в кресло и вытянул ноги. Оливер же примостился в уголочке дивана напротив, зажав ладони между колен.
- Стив сказал, что ты можешь мне помочь, - Иван, прищурив глаза, посмотрел на Англию. В конце концов, он не собирался бросать свою землю и народ на попечение Александра. Мало ли что взбредет в голову темному двойнику?
- Возможно, - уклончиво ответил Оливер. - Как долго Алекс находится в мире Явь[1]?
- Около месяца, наверное, - более точно Иван просто не мог ответить. Ведь он понятия не имел, сколько времени провел в иллюзии.
- Понимаешь, если в течении двух месяцев с того дня, как Алекс покинул Навь, он испытает боль, которую когда-то испытал ты, то произойдет обратный обмен. Причем боль должна быть та, которую ты испытал в своем прошлом. По истечении же этого срока тебе придется, как и всем темным двойникам ждать, пока ненависть затопит сердце Алекса.
- Иного способа нет? - Иван почесал щеку. Каким образом Александр сможет испытать его боль? Это же невозможно. Но верить в то, что выхода нет, отчаянно не хотелось.
- Это только в сказках любовь побеждает зло. В нашем случае лишь ненависть и боль, - Керкланд пожал плечами. - Да я и не специалист в возвращении Светлых. Зато сам умею уходить в Темный мир.
- О чем ты? - Иван и не надеялся на ответ, но видимо Оливеру не терпелось выговориться кому-нибудь. Не зря ведь он завел об этом разговор...
Брагинский окинул Англию быстрым взглядом. Он больше походил на Светлую сторону Англии, нежели чопорный и сварливый Артур. Да, если уж говорить откровенно, Англию Иван всегда недолюбливал. Было в нем что-то такое, что заставляло кулаки сжиматься до боли в костяшках.
Даже в полных мягкой и нежной ностальгии рассказах Гиты[2], маленький Иван не видел в Артуре ничего благородного. Бросить свой народ, исчезнуть на несколько месяцев после смерти отца Гиты Гарольда, когда его земля стенала под вражескими копьями норманнов[3], разве это поведение настоящей страны? Иван не видел оправдания и в возрасте Артура. Он тоже был ребёнком по меркам смертных, когда его южные земли подвергались нападениям печенегов и половцев[4]. Да и когда его народ попал под татаро-монгольское иго, он тоже не был умудренной жизнью страной. Но он не бросал свой народ ни на день, ни на час, как это сделал Артур!
- Я..., - Оливер пожевал губами, - когда на мою землю напали норманны. Когда Гарольд погиб на поле брани и битва при Гастингсе[5] была проиграна, я понял, что не справлюсь. Что я слишком слаб, чтобы спасти свой народ. А Артур был сильнее меня, поэтому я ушел в Навь добровольно, позволив темному двойнику занять свое место. Я был глупым ребёнком и миллион раз успел пожалеть об этом. Глубоко пожалеть.
Оливер медленно выдохнул.
Перед глазами Ивана, как живая, предстала зеленоглазая красавица Гита.
- О, Ванечка, - с милым акцентом, старательно выговаривая слова чужого для неё языка, лепетала Гита. - Я помню свое королевство. Он такой хорошенький! И добрый! И глаза такие голубые, как небо над Черниговом.
А глаза у Оливера Керкланда были голубыми...
- Гита говорила о тебе. Сейчас я понял, что она рассказывала о тебе.
- Эдит Лебединая Шея[6] всегда была добра ко мне, - грустно улыбаясь, проговорил Оливер. - В какой-то степени, я все же рад тому, что попал в мир Навь. Я смог вырастить Стива. Ты не представляешь, как я мечтаю, чтобы он заменил Альфреда!
Иван на миг представил Альфреда Джонса в этом мире. Этот мальчишка не справится. И ведь действительно, по сравнению со Стивом, Альфред ещё мальчик. И Иван, неожиданно для себя понял, что вовсе не желает Джонсу такой судьбы.
- Почему решил поделиться всем этим со мной? - скрещивая руки на груди, спросил Россия.
- Ты тоже из Светлого мира. И хоть и попал сюда не добровольно, в отличии от меня, ты можешь меня понять.
Россия ничего не ответил. В этот момент из кухни выбежал Стив. Губы Америки были испачканы в шоколаде.
- Спасибо, Оливер! Я не ел шоколад уже лет пять или шесть.
- Не за что, - Оливер улыбнулся.
Он явно хотел сказать что-то ещё, но Стив, схватив Ивана за руку, потащил его наверх. Каким чудом Джонс не выронил пакет с копченным мясом и бутылку виски подмышкой, так и осталось загадкой для России.
- Мы пойдем отдохнем!
Стив и Иван зашли в первую попавшуюся комнату на втором этаже. Америка залез на кровать прямо в грязных ботинках.
- Отец меня прибьет.
- Отец? - Иван открыл виски и сделал глоток. Алкоголь наждаком прошелся по горлу. Ну и дрянь же. Россия поспешно отправил в рот ломтик мяса.
- Оливер вырастил меня. Для меня он как отец. Только говорить старику я это не собираюсь. Зазнается ещё, - Стив рассмеялся и глотнул виски. - Блядь, какого хуя это говно называется виски!?
Стив пролез под руку Ивана и уткнулся носом в сгиб локтя.
- Я люблю тактильную близость. А с Алексом ещё и разговаривать можно практически обо всем. Он хоть и съехал с катушек, как и все мы, но очень умный.
Иван просто молчал, а Стив продолжал болтать, иногда прикладываясь к бутылке с виски.
- И Альфреда я ненавижу...
- За что?
- Ты знаешь, - глаза Стива потемнели, а голос почти сорвался на рык, - что у Северной Америки было воплощение? Ещё лет сто, и она бы стала страной. В вашем мире её убил Артур, но вот в моем..., - Стив сделал глоток виски: янтарная жидкость потекла по его подбородку. - Оливер тогда ушел проверить солдат, а я остался в доме один. Да не дом это был, а хибарка. Вначале колонизации Оливер не шиковал. Я не спал, а просто лежал в постели. Мелким я темноты до усрачки боялся, поэтому спал только с отцом. Я услышал шум, открыл глаза и увидел её. Она стояла над моей постелью с костяным кинжалом. Я помню её взгляд: дикий, отчаянный... Оливер всегда держал под подушкой нож, и я, даже не помню как, но сумел всадить его ей в глотку. Мне было семь лет. Не по меркам смертным. Мне, блядь, было ВСЕГО ЛИШЬ семь лет! А я убил её, - Иван крепче прижал Стива к себе. - Поэтому я и ненавижу Альфреда. Ему все достается слишком легко.
Иван отобрал у Стива полупустую бутылку и сам приложился к горлышку. Он вспомнил, как рубил мечом тело Темучина, обезумев от ярости. Тогда ему было четырнадцать лет. Правда, по меркам смертных.
И сейчас там, вместо него, сидит Александр. А вдруг он разрушит то, что Иван построил буквально на собственной крови? Россия резко поднялся с кровати. Что ж, это не вернет его обратно, но причинит Александру небольшую неприятность.
Магия потекла по венам, концентрируясь в ладонях. Крепче сжав водопроводный кран, Иван размахнувшись, всадил его себе в живот. Плоть с мерзким хлюпаньем разошлась под напором куска железа.
- Ну охуеть, - протянул Стив. - Джеймс, конечно, везде таскается со своей хоккейной клюшкой и, кажется, скоро её в своих БДСМ игрищах использовать будет. Но чтобы так...
- Кто такой Джеймс? - вытаскивая трубу и отхаркиваясь кровью, спросил Иван.
- Темный Канада...
А где-то далеко в мире Явь, Александр, шедший по Новому Арбату, скрючился и упал на колени. Тело России пронзила боль. По светлой ткани рубашки, в области живота, расплывалось кровавое пятно.
***
Тула, сжимая в руке пистолет, медленно вошел в холл. Внимательно осмотрелся и даже принюхался.
- Чисто. Тут вообще никого нет.
Жанибек просто молча стоял в стороне. Сначала Барнаул легко провел их всех сквозь магический барьер, и они все переместились к дому Ивана. Александра в нём не было.
Тула взъерошил каштановые, и так лохматые волосы.
- Будем ждать его здесь, да, Юра?
- Верно, Сергей, - вместо Москвы ответил Петр, однако его перебила Воронеж.
- Мишка! - девушка метнулась к лестнице и взяла на руки большого кота.
Медведь тут же замурчал и принялся играться со светлыми локонами Алёны.
Москва подозвал к себе Челябинск и Владивосток:
- Проверим второй этаж. Вдруг, что найдем.
Владивосток кивнул, разглаживая на груди тельняшку.
Санкт-Петербург, взяв в помощники Тулу и покрытого шрамами Волгограда, вышел во двор.
Казахстан обнял себя за плечи. Одна только мысль, что он мог вызвать из небытия свои города, причиняла ему боль, но Жанибек не мог поступить иначе. А те воспоминания... О великой силе и жаре, который расплавленным железом тек по его венам. Нет, не стоит забивать голову ерундой.
- Ты в порядке? - Жанибек подошел к худенькой альбиноске. Миловидное лицо девушки пересекал шрам.
- Д-да, - у девушки зуб на зуб на попадал. - Скажи, пожалуйста, отец любит Пруссию? Гилберта?
- Наверное, - опешив от этого вопроса, пробормотал Казахстан.
- Значит, отец может превратить его в из страны в город. Сделать его Калининградом, - девушка не спрашивала, а утверждала.
- Думаю, да, - без задней мысли сказал Жанибек.
Девушка шумно втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
- Меня зовут Юльхен, Юля. Я - воплощение Калининграда... Если отец сделает им Гилберта, я умру.
Суздаль, смеявшийся над рассказанной им же самим шуткой, умолк и с сочувствием посмотрел на Юльхен.
***
Италия пригладил волосы тяжело дышащего Гилберта. Ему снова стало хуже, но будить Людвига, которого с трудом удалось уговорить поспать, не хотелось. Венециано не мог прогнать из мыслей образ огромного гунна, который пронзал мечом тело дедушки Рима. Потом Рим также бредил. Неделю... О, Италия хорошо помнил эту неделю. Как он менял окровавленные повязки, видя, как дедушке становится все хуже. Как тот становится все прозрачнее.
- Живи ради Людвига, ну пожалуйста.
Хотя, ведь Пруссия не мог услышать его. Сменив влажный компресс на лбу Гилберта на новый, Венециано заглянул в соседнюю комнату, чтобы поправить одеяло Людвигу. На лбу Германии выступила испарина. Ему снова снятся кошмары. После того, что сделала с ним нацистская идеология, кошмары не были для Людвига чем-то удивительным.
Чтобы хоть немного отвлечься от всего этого, Италия достал из кармана домашних шорт смартфон и открыл в браузере колонку новостей.
- Отвлекся, - слабо прошептал Италия.
Массовые беспорядки в Шотландии...Удовлетворено требование о срочном референдуме... Шотландия готовится к выходу из состава Британии... Толпы митингующих заполонили улицы Дублина и Кардиффа[7]...
__________________________________
Как вам поворот истории об Оливере и Артуре?
[1] Явь - мир живых.
[2] Ги́та Уэ́ссекская — принцесса английская, дочь последнего правившего англосаксонского короля Гарольда II и Эдгиты по прозванию Лебединая шея, первая жена великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха.
[3] Нормандское завоевание Англии (англ. Norman conquest of England) — вторжение в 1066 году в Англию армии Вильгельма Завоевателя, герцога Нормандии, и последующее подчинение страны.
[4] Печене́ги (ст.-слав. пєчєнѣзи, др.-греч. Πατζινάκοι) — союз тюркоязычных кочевых племён, сложившийся предположительно в VIII—IX веках. Печенежский язык, по мнению ряда учёных (Н. А. Баскаков), относился к огузской подгруппе тюркской языковой группы.
По́ловцы, половча́не[1], самоназвание — кипча́ки— кочевой тюркоязычный народ. В начале XI века из Заволжья продвинулись в причерноморские степи, вытеснив оттуда печенегов и торков. Затем половцы пересекли Днепр и дошли до низовий Дуная, таким образом заселив всю Великую Степь от Дуная до Иртыша, которая с этого времени в восточных источниках стала называться Дешт-и-Кипчак (Кипчакская степь).
[5] Битва при Гастингсе (англ. Battle of Hastings, 14 октября 1066 года) — сражение между англосаксонской армией короля Гарольда Годвинсона и войсками нормандского герцога Вильгельма. Битва длилась более десяти часов, что было достаточно редким явлением для Средневековья. Армия короля Гарольда была полностью разгромлена: на поле боя остались лежать несколько тысяч отборных английских воинов, был убит сам король, а также два его брата.
Сражение при Гастингсе стало решающим моментом в нормандском завоевании Англии, поскольку среди англосаксонской аристократии не осталось вождя, способного организовать сопротивление нормандцам. Вильгельм стал новым английским королём, а Англия превратилась в феодальную монархию с сильной централизованной властью.
[6] Эдит Лебединая Шея - жена Гарольда II Годвинсона, мать Гиты.
[7] Дублин - столица Ирландии, Кардифф - столица Уэльса.
