Savin' Me

I never thought I'd end up here I never thought I'd be standing where I am I guess I kind of thought it would be easier than this I guess I was wrong now one more time Cause I tried to climb your steps I tried to chase you down I tried to see how low I could get down to the ground I tried to earn my way I tried to change this mind You better believe that I tried to beat this,

Я никогда не думал, что так закончу, Я никогда не думал, что окажусь там, где сейчас стою. Наверное, мне казалось, что всё будет несколько проще, Наверное, я в очередной раз ошибся... Я пытался взбираться по твоим ступенькам, Я пытался выслеживать тебя, Я пытался понять, как низко могу пасть. Я пытался добиться, чтобы всё было по-моему, Я пытался думать по-другому, Поверь, я пытался одержать верх.

Lifehouse - Sick Cycle Carousel Люк в десятый, наверное, раз за последние пару минут бросил взгляд на старые часы, одиноко висящие на серовато-белой стене. Половина девятого вечера. Проклятые стрелки двигались неумолимо медленно, вызывая у новоявленного призрака лёгкое чувство раздражения. Для тех, кому нечем себя занять, время всегда течёт медленно, будто мёд с ложки. Как назло, мёд Кастеллан терпеть не мог, и даже это дурацкое сравнение ему не нравилось. Ровно полчаса назад он всеми правдами и неправдами выпроводил из своего временного пристанища Аннабет, которая вдруг решила просидеть за книгами всю ночь. В планы сына Гермеса не входило превращение мисс Чейз в зомби с хроническим недосыпом, поэтому он настойчиво, но весьма вежливо для его нахальной персоны отправил девушку отсыпаться. - Нечего тебе меня тут сторожить, никуда я не денусь, - бурчал тогда парень. - Если завтра придёшь такая же усталая, то пеняй на себя, поняла? Устав от бессмысленных споров (и от бессонных ночей в целом), дочка Афины удалилась в свой домик, предварительно оставив всю найденную литературу по привидениям в прикроватной тумбочке у койки Люка, дабы не было желания поработать и ночью. Не имея абсолютно никакого понятия, чем себя занять, Кастеллан просто ходил кругами по комнате, изредка выглядывая в окно. Ещё немного, и он явно пожалеет, что спровадил Чейз на покой. Как истинный сын своего отца, Люк не терпел одиночества, хоть и сам был далеко не душой компании. Странно, да? Такой обаятельный молодой человек, который умел нравиться людям, всегда сторонился больших скоплений народа. И - по иронии судьбы, не иначе - этот самый молодой человек становится предводителем армии самого синонима слова "зло". Что ж, раз делать ему совершенно нечего, а беспокоить наверняка видящую десятый сон Аннабет не хотелось, то почему бы не прогуляться по Лагерю и не поразмышлять на тему "Как я докатился до жизни такой"? Тем более что Люк чертовски долгое время не имел возможности пройтись по этому месту, на долгие годы ставшему ему домом. Сказано - сделано. Без особого труда пройдя сквозь плотно закрытую дверь (ощущение, мягко говоря, необычное), сын Гермеса вышел на тропу, которая вела к домикам. Хоть на улице уже и темнело, парень без труда разглядел двенадцать домов, стоящих буквой "П". Ровно по одному на каждого олимпийца. Подойдя чуть ближе, парень заметил, что там, где раньше было пустое пространство, заложены основы для новых домиков. Люк едва подавил желание закатить глаза - додумались всё-таки. Не прошло и полвека, как говорится. Услужливая память сразу подкинула ему воспоминания о первых днях в Лагере, когда он был ещё четырнадцатилетним юнцом. Узнав, что всех неопознанных детей запихивают в домик Гермеса и что для детей других богов не предусмотрены дома, мальчишка был не на шутку возмущён. Дом Гермеса всегда был полон непризнанными и родными детьми бога связей, а постоянный хаос вкупе с весьма неприятной встречей с отцом и гибелью Талии всё больше отравляли Люку душу. В нём боролись два желания: показать, что он чего-то стоит, и наказать тех, кто виновен в том, что в его жизни так много боли. Нужно всего лишь сделать выбор и двигаться к цели, не обращая внимания на препятствия. Окончательно замкнуться в себе и сделать шаг на скользкую тропу парнишке не давало лишь маленькое светловолосое недоразумение, везде ходившее за ним по пятам. Маленькой Аннабет тоже было трудно вписаться в компанию к давно знакомым друг с другом полукровкам, не говоря уже о значительной разнице в возрасте. Поэтому, хоть и не по годам смышлёная, но одинокая девочка часто таскалась за единственным знакомым и близким ей здесь человеком - Люком, который, в принципе, против ничего не имел. В конце концов, не он ли ей семью обещал? Некоторые полубоги на первых порах даже принимали их за брата и сестру: оба обладали роскошно-чистым блондинистым оттенком волос и были чуть худее, чем полагалось подростку и ребенку их возрастов. - Понимаешь, чтобы правильно научиться работать ножом, ты должна к нему привыкнуть, - терпеливо объяснял Кастеллан восьмилетней Аннабет, которая самым внимательным образом его слушала. - Он как бы должен стать продолжением твоей руки, ясно? - Ясно, - тут же кивнула девочка и покрепче сжала рукоять подаренного им ножа, словно привыкая к нему. И тут же поджала губы. - Но мне кажется, что я никогда не научусь так хорошо, как ты. - Не переживай, ещё лучше научишься, какие твои годы? - попытался приободрить её Люк и, не сдерживая добродушную ухмылку, потрепал девчонку по светлой макушке. - Сдаётся мне, такими темпами не будешь уступать и детям Ареса. - Правда? - мигом посерьезнела Аннабет и даже некой долей скепцизма посмотрела на Люка. - Правда, - невозмутимо ответил парень. - Вот подрастёшь, и буду тебя учить копьё метать. Хороший воин должен уметь с любым оружием обращаться. - Талия умела с копьём обращаться, - грустно вздохнула девочка и села на лавку, отложив нож в сторону. При напоминании о погибшей подруге (то, что её превратили в дерево, вряд ли можно назвать жизнью) что-то неприятно сдавило грудь, мешая дышать, и Люк, слегка прокашлявшись, уселся рядом с Аннабет. - Да, она-то умела, и ей не понравилось бы то, что мы с тобой отлыниваем от тренировок, так что давай продолжим, - более-менее бодрым голосом сказал Кастеллан, меняя направление разговора. "Да, смерть Талии, определённо, пагубно повлияла на меня. Не говоря уже о главной причине..." - размышлял сын Гермеса, расхаживая по Арене для соревнований. Здесь он сделал себе имя лучшего фехтовальщика в Лагере, и это было одно из его лучших воспоминаний. Люк до сих пор помнил выражающее гордость за своего ученика лицо Хирона, когда тот ставил его, Люка Кастеллана, детям Ареса в пример. Мысли о прежней жизни в Лагере, как запутанный клубок разноцветных ниток перемешивались с мыслями о жизни в стане Кроноса. Всё существование Люка поделилось на "До" и "После". Только чего он добился тем, что сломался, войны? И что она дала, эта война? Ничего хорошего, только смерть многим невинным ребятам. И вся эта кровь на его руках, получается. Час от часу не легче, лучше бы сразу умер... Всё у него не как у людей, даже умереть нормально не смог - застрял, чёрт возьми! Вот уж никогда не думал, что попадёт в такое положение. Ей-богу, точно фильм "Привидение", только в главных ролях он сам и Аннабет, чёрт знает почему решившая его спасти. Нет, решено, как только придёт в себя - ноги в руки, и подальше отсюда. Начать новую жизнь и забыть это всё, как страшный сон. Не зря же ему дали этот второй шанс? За этими тяжёлыми раздумьями Люк сам не заметил, как вернулся обратно к домикам. Пробежав по тёмным окнам взглядом, он заметил, что в одном доме, несмотря на поздний час, свет всё же горит. Домик Афины, ну конечно. Шальная мысль, появившаяся ровно на долю секунды, граничила с абсурдом, и Кастеллан даже не понял, как это вообще пришло ему в голову. Гулял бы себе в лазарет и спокойно подождал до утра, но парень уже ничего не мог поделать с неожиданным желанием проверить, кому в Совином домике не спится. Ответ он, разумеется, знал, но подтвердить свою догадку хотелось до жути. Видимо, призрачное сумасшествие даёт о себе знать... Всё так же без проблем и шума пройдя сквозь дверь, Люк огляделся и даже тихонько фыркнул - чистюли, не придерёшься! Сын Гермеса прошёл чуть вперёд и увидел ряд занятых спящими подростками кроватей, которые были ограждены друг от друга разного рода перегородками, дабы создать подобие личного пространства. Как он и думал, слева от входа у окна располагалась кровать Аннабет, рядом с которой стояла тумбочка с горевшим на ней ночником. Сама девушка с какими-то жалобными стонами вертелась на подушке, как будто ей снилось что-то неприятное. Неужели никто её не слышит? Люку показалось, что если бы он дремал на другом конце домика, то всё равно бы услышал эти неразборчивые звуки, сквозь которые иногда проскальзывали какие-то бессмысленные слова. Разбудить её, что ли? - Эй, Бет, - наклонившись к лицу Чейз, прошептал Кастеллан. - Проснись! Но девушка по-прежнему не реагировала, продолжая метаться по кровати словно в лихорадке. - Хмм... - призадумался парень, глядя куда-то в пол. - Точно! Недолго думая, Люк приложил свои призрачно-холодные ладони к раскрасневшимся щекам Аннабет, которая тут же распахнула испуганные серые глаза с видневшимися в них нотами паники от пережитого кошмара. Девушка резко подскочила на месте и натянула одеяло до подбородка. Это смотрелось так комично, что Люк против воли расхохотался. - Ты... Ты бы себя видела!- задыхаясь от смеха, еле сказал он. - Умора! - Кастеллан, ты с ума сошел?! А если бы я кого-нибудь разбудила?! - прошипела в темноту Аннабет и села нормально. - Что ты тут делаешь? Ты же хотел остаться в медпункте. - Да вот, бессонница, понимаешь ли, - съязвил Люк и уселся на свободный краешек кровати. - Решил прогуляться, потом смотрю, а у тебя свет горит. Вот и зашёл на огонёк. Спишь с ночником? Девушка, пойманная с поличным, решила не отпираться: - Да. Мне так... спокойнее, что ли, - шёпотом ответила она и неловко поёжилась. - Кошмары? - понимающе взглянул на неё сын Гермеса, усаживаясь поудобнее, насколько может быть удобно призраку. - Постоянно. Поэтому я так мало сплю. Стоит только закрыть глаза, сразу вижу лица погибших, - хрипло сказала Аннабет и перевела взгляд на ночник, нервно теребя пальцами край одеяла. - И всю эту заваруху устроил я, - констатировал Люк, наконец почувствовавший от этой беседы неловкость. - Нет! - резко повысила голос дочка Афины и тут же прикрыла губы рукой, прислушиваясь, не проснулся ли кто-то из её братьев и сестёр. - То есть я не это имела ввиду... Ты не виноват. Тебе же заморочили голову, это был не ты. То есть, ты виноват, но не во всём и свою вину уже полностью искупил... Чёрт, что я несу? - Ложилась бы ты лучше баиньки, чем вела странные беседы с персонажем фильмов ужасов, - с иронией заметил Кастеллан, хотя на самом деле ему было приятно от мысли, что Чейз пытается его оправдать. Хоть это не меняется. - Никакой ты не персонаж фильмов ужасов, - вполголоса буркнула девушка, устраиваясь поудобнее. - А уснуть я всё равно уже не смогу. - А ты попробуй, - с улыбкой сказал Люк и посмотрел на лампу. - Выключи этот дурацкий свет, он тебе ни к чему, и постарайся нормально выспаться. Хотел бы я иметь возможность отрубиться хоть на час. Аннабет только отрицательно помотала головой. - Нет. В темноте только хуже будет. - Ну-у-у, Бет, что я могу сказать? - будничным тоном протянул полубог и повернулся к ней. - Колыбельные я петь не умею, да и не помню ни одной, но раз тут такое дело, то устраивайся поудобнее и слушай, пока не начнёшь молить о пощаде. В глазах мисс Чейз промелькнул интерес, и она тут же приподнялась на локтях, чтобы быть ближе к источнику звука. - Я вся внимание. Демонстративно откашлявшись, Люк покопался в памяти и вспомнил одно стихотворение, попавшееся ему на глаза ещё в детстве. Точнее, это было даже не стихотворение, а что-то другое, он не силён во всей этой литературной терминологии, но сами слова почему-то врезались в память надолго. - "Лгут зеркала, - какой же я старик! Я молодость твою делю с тобою. Но если дни избороздят твой лик, Я буду знать, что побежден судьбою", - без особого выражения, но очень спокойно зачитал Кастеллан, но был перебит тут же фыркнувшей девушкой. - Шекспир? Серьёзно? - прыснула Аннабет в подушку. - А что смешного? - мгновенно обиделся сын Гермеса, глядя на развеселившуюся Чейз. - Да, собственно, ничего, но просто ты и Шекспировские сонеты - несовместимые понятия, - уверенно прошептала дочь Афины, по привычке пытаясь глазами отыскать невидимого гостя. - Где ты вообще это выучил? - поинтересовалась она. - Всё тебе знать надо, - недовольно проворчал парень, но всё же решил ответить: - Дома в детстве как-то попался томик с собранием сочинений старины Шекспира. Делать было нечего, вот и взял полистать, а этот почему-то запомнился лучше всех. - Вот как, - задумчиво произнесла Аннабет, глядя куда-то в сторону. - Я не понял, тебе каждую ночь перед сном стихи читают? - спросил Кастеллан, скептически изогнув бровь. Он сам не знал, почему ему вдруг взбрела в голову такая странная идея, как убаюкивание уже вполне себе взрослой и самостоятельной девушки, но предпочёл не думать об этом и списал на "синдром чересчур заботливого брата". - Нет, - смутилась девушка, потянувшись к выключателю ночника. Когда она щёлкнула кнопкой, вся комната погрузилась в ночной мрак и только лунный свет из окна превращал кровать в островок света. - Поэтому помалкивай и слушай! - Ладно, - быстро согласилась дочь Афины и откинулась на подушку, сонно потирая глаз кулаком. Вся эта ситуация заставляла девушку вновь почувствовать себя маленькой. - Так-то лучше, - довольным тоном пробурчал парень и продолжил: - "Как в зеркало, глядясь в твои черты, Я самому себе кажусь моложе. Мне молодое сердце даришь ты, И я тебе свое вручаю тоже. Старайся же себя оберегать - Не для себя: хранишь ты сердце друга. А я готов, как любящая мать, Беречь твое от горя и недуга. Одна судьба у наших двух сердец: Замрет мое - и твоему... - он на секунду запнулся, мельком взглянув на уже задремавшую Аннабет, умиротворённое лицо которой было выражением самого спокойствия, - конец!" - Люк улыбнулся краешком губ и добавил: - А говорила, что не уснёт. С этими словами сын Гермеса встал со своего места и, покинув Совиный домик, отправился в лазарет. Чейз в ту ночь спала без сновидений.