Король магов

Вечер, после активного и шумного учебного дня, ленивым усталым сумраком наползал на старый замок. Когда-то Хогвартс был воином, выдерживающим битву за битвой на этих стенах. Вечным стражем, защищавшим тех, кто доверил ему свои спины. Сейчас же многочисленные любопытные ученики не давали ему заскучать.        По вытертому камню прошелестели тихие шаги. Скользнула ученическая мантия, задев камень стен. Приоткрыл один глаз портрет, провожая взглядом студента. Шепталась в уголке парочка — то ли целуясь, то ли обсуждая задание по Астрономии. — Добрый вечер, мистер Поттер. — Открыл дверь Ремус за мгновение до того, как Гарри постучал. — Добрый вечер, профессор Люпин. — Ни единым движением ресниц не показал эмоций клон и тут же огласил цель, с которой его побеспокоил: — Я пришел поинтересоваться: не могли бы вы устроить желающим уроки самозащиты от дементоров?        Профессор озадаченно потер висок и быстро улыбнулся: — А могу ли поинтересоваться уже я, мистер Поттер, вы всегда выражаетесь столь запутанно? — Да, сэр. С целью запутывания моих врагов и тренировки мозгов моих друзей. — Невозмутимо ответил Поттер. — Итак, могу я узнать ваш ответ, сэр? — Конечно, мистер Поттер. Это заклинание очень энергоемкое, но если с ним совладать, то стражники Азкабана будут вам больше не страшны. — Здорово. — Покивал Гарри с самым понимающим видом. — Вы не могли бы примерно описать действие этого заклинания на дементоров? — Ну, — профессор призадумался, — они боятся его и отлетают подальше. — То есть это заклинание в большинстве случаев лишь временная мера? — Уточнил клон. — Да, пожалуй, это так. — Согласился, немного подумав, профессор Люпин. — Жаль. — Сказал ему Поттер. — Жаль? — Переспросил Ремус. — Да. — Отстраненно подтвердил Гарри. — Этих существ не хочется отгонять, их хочется добить.        Они помолчали.        Профессор смотрел на четырнадцатилетнего мальчика, выдвигающего столь радикальные решения спокойным голосом без малейшего волнения — уж это он чувствовал. И о том, почему он так и не пригласил его пройти в свои покои.        Поттер пытался таки понять, что же столь знакомо в профессоре. Он уже вспомнил, что видел его там, в той семье, бывшей у него до начала всей этой жутковатой истории с Волан-де-Мортом. Но оставалась еще какая-то мелочь, ускользающая от его внимания. Что-то в этих карих глазах напоминало ему… о чем же? Не просто так же профессор казался походящим на наемного убийцу?        А следующим днем у них был первый урок по защите от темных искусств. Профессор рассказывал про боггарта — духа, питающегося страхами.        Гарри под своей маской торопливо проверил свои ментальные щиты. Одна мать Магия знает, какие у него страхи, а если один сюда проползет? Ему еще важны его подданные и их моральное здоровье. Пусть будут… подставные страхи, их-то, поди, будет куда проще контролировать.        Задумавшись, он пропустил практику половины класса, доверив проследить за ситуацией своему клону, лишь краем уха ловя испуганные вскрики и звонкий смех.        Дверцы скрипнули, и из шкафа царственно вышел профессор Снейп. Качнулась черная мантия, тонкие губы расползлись в неприятной ухмылке. В аудитории повисла напряженная тишина — класс дружно подался назад. — Профессор Снейп! — Обрадованно воскликнул Джонни, отвлекая напряженного Неввила.        Тот, поняв, что ситуацию держат под контролем, расслабился и тут же нашел бескровный выход из ситуации. — Вам удивительно идет этот наряд, — прокомментировал результат трудов Вилла Джонсон и с наивной улыбкой искренне озадачился: — но что вы делаете в шкафу?        Профессор покосился на мальчика с солнечными волосами и скомандовал следующему. Уизли, сонно моргая — кажется, он умудрился заснуть стоя, прикорнув на плече Лаванды — шагнул вперед. Боггарт оживленно зашуршал и выполз из шкафа. — Ух ты! Всамделишный акромантул! — Обрадовался Джон голосом Гарри, глядя на гигантского паука, нависшего над рыжеволосым мальчиком. — Лови его, Рон! Эта штука стоит очень дорого на рынке ингредиентов!        Лис, привыкший слушаться командного голоса Поттера, машинально дернулся в атаку, но потом вспомнил, что перед ним вообще-то боггарт, и тот сам забился в шкаф под его внимательным взглядом. Рон укоризненно вздохнул: доставать сбежавшую добычу из укрытия ему явно было лениво.        Профессор был явно недоволен инициативным учеником, но, похоже, привычно смирил раздражение и насмешливо глянул на смешащего ребят Джонни. — Так, мистер Джонсон пойдет сейчас без очереди. — Произнес профессор Люпин и приглашающе указал рукой на место перед шкафом.        Дух чем-то грюкнул, поймав чью-то волну, и вылетел в облике слабо колыхающейся белой тени. Кто-то из сбившихся стайкой ребят всхлипнул: видимо, это был его страх. — Да без вопросов. — Отозвался Джонни и решительно шагнул вперед.        Боггарт стремительной тенью рванул от него и спрятался обратно в шкаф. — Эй? — Обиженно спросил Джо. — Ты чего? А кто мне будет показывать мой страх?        Шкаф выразительно затрясся. — Ну и что бы это могло значить? — Озадачился вслух профессор Люпин. — Это значит, что я совершенно сумасшедший. — Нарочито грустно заявил Джонни, крадучись и боком, словно невзначай, приближаясь к шкафу. Попробовав потянуть на себя дверцу (ее, похоже держали изнутри), он продолжил: — Потому что у меня нет страха. Хотя… — Подросток нахмурился, почесал кончик носа и отшагнул назад от несчастного предмета мебели.        Нахмурившись и сжав руки в кулаки, Джон пристально смотрел на подрагивающую дверцу. Так протекла минута.        Наконец дверь тихо заскрипела, и из шкафа шагнула пожилая женщина в широком синем платье. Она казалась лишь немного выше профессора Флитвика и настолько старой, что вся была в морщинах. Над её большим крючковатым носом утесом выступала ярко-розовая бородавка. Седые волосы были убраны в высокий пучок, а взгляд карих глаз под веками, покрытыми синими тенями, был пристален, холоден и властен. Крупные золотые серьги в ушах и перстни с драгоценными камнями на не по-старчески цепких пальцах с алым маникюром, что удерживали тонкую дамскую сигарету, завершали картину. — Юбаба. — Прошептал Шут, медленно перетекая в другой облик.        Качнулись прямые черные волосы. Опустились и вскинулись длинные темные ресницы. Остро и хищно глянули раскосые болотные глаза. Печально опустились уголки тонких губ. Даже одежда поплыла превращаясь в светлые штаны и рубашку. — А. — По птичьи остро глянула она. — Хаку. — Я не забуду больше мое имя! — Вдруг вскрикнул подросток, делая пару шагов назад и гневно прищуриваясь.        Она торжествующе улыбнулась морщинистыми губами. — И Тихиро никогда не вернется к тебе! — Воскликнул он и раскинул руки.        Словно вода на несколько секунд заполнила класс. Водорослями взлетели волосы из свободных причесок. Зашелестели страницами попавшие в течение учебники, забытые на партах. Проплыл косяк откуда-то взявшихся разноцветных рыбок. Удивленно восхищенно вскрикнул какой-то студент, и от его рта побежала тонкая полоска серебряных пузырьков.        Миг, другой — и в помещении стало тесно от китайского дракона, вставшего на лапы. Чешуйчатые кольца цвета морской волны заставили студентов раздаться в стороны. Несколько девочек украдкой тронули плывущую в невидимой воде гриву и расплылись в счастливых улыбках. — Никогда! — Торжествующим эхом прозвучало в воздухе, и дракон вылетел в окно, которое успело распахнуться в последний момент. — Не уйдешь! — Почти по-звериному рыкнула Юбаба, завернулась в темную шаль, превратилась в птицу и тоже вылетела из класса.        Створки медленно закрылись, и почти минуту царила застывшая тишина. Бесшумно истаяла иллюзия присутствия воды. — Надо же, — вдруг сказал Джонни и спрыгнул со шкафа, — сработало. Робин, — позвал он, пряча руки в рукава мантии, — запиши: «духи, называемые боггартами, уязвимы не только к заклинанию Ридикулус, но и к иллюзиям». — Я Гермиона. — Привычно обреченно отозвалась Грей, но тем не менее послушно застрочила пером. Полученная информация и правда была очень интересна. — Хмм. — Озадаченно сказал отмерший профессор Люпин. — Поскольку наш учебный материал вылетел в окно, думаю, урок нам продолжить не удастся. Вы запомнили заклинание против боггарта? — Джонни Джонсон! — Выкрикнул кто-то, и все рассмеялись.        Профессор тоже улыбнулся: — Ну что, как мы могли убедиться, вполне действенное заклинание, а теперь серьезно. — Он вопросительно посмотрел на них. — Ридикулус. — Охотно ответили из толпы.        Профессор Люпин нравился большинству. Хотя по Хогвартсу и гуляли слухи о его странных привычках, но кто в мире магии не странен для остальных? *        Тренировки — выбитые Гарри для всей команды, те в свободное время продолжали учить всех желающих — продолжались довольно долго, почти месяц. Но в один из будних дней профессор Люпин извинился, сказал, что заболел, и временно прервал занятия.        Выглядел он и впрямь не слишком хорошо, ребята наперебой предлагали диагнозы, способы излечения и советовали клуб Красного креста. Только Джонни носом повел, пытаясь поймать то ли запах, то ли память за хвост.        На следующей лекции Защиту от темных искусств действительно вел профессор Снейп. К нему за дополнительными тренировками ребята не решились подходить, правда, большинство знали где можно с ним встретиться в бою. А бой, пусть и тренировочный, с сильным противником внимательному участнику или зрителю может дать весьма многое.        Ночью над замком царила полная луна, и потому Лунный мальчик выглянул из глубин души Короля. Луч серебристого света теплой шалью грел устроившегося на ветке живого дерева семилетнего мальчика, ветер ласково играл с длинными прядями, а убаюканная переливами флейты Гремучая Ива сладко спала. И даже темные тени стражей не приближались к черным ветвям, словно опасаясь их гостя.        Сыну Луны было отлично видно со своего насеста происходящее довольно далеко отсюда, на окраине Хогсмида. Рядом с ним с невозмутимым видом, достойным императорских кошек, восседал пушистый белоснежный кот. Техники наблюдения, модернизированные вдохновленным гением, порой творили чудеса.        Иней раскрашивал мир во все оттенки серебряного. Тихо поскрипывал приближающийся мороз, возвышался спящий замок и светила луна. Где-то далеко оборотни, живущие под покровительством Лунного мальчика, устроили праздник в честь своего ками. С ними веселился еще один клон, но оригиналу нужно было быть здесь. Просто потому, что он наконец вспомнил, кого ему напоминает их новый профессор.        А где-то на окраине Хогсмида в старой разваливающейся хижине с заколоченными окнами и дурной славой обнаженный по пояс мужчина с ненавистью косился на плотно заколоченное досками окно. Он периодически посматривал на оставленный на углу стола кубок с дымящимся зельем.        Оборотень метался в замкнутом пространстве полузабытой комнаты; сюда не проникал свет, но вся сущность волколака чуяла восходящую луну, нашептывала что-то свое таинственное.        Человек Ремус думал о том, что надо не забыть выпить зелье, сваренное Снейпом, и торопил время, чтобы то быстрее остыло.        Ремус же оборотень ждал. Он всей своей звериной сущностью чуял — сегодня и вот прямо сейчас произойдет что-то очень интересное, предвещающее перемены.        Лунный мальчик поднял голову к небу, всматриваясь в бледный круг, и качнул флейтой, приманивая к себе несколько настойчивых серебряных лучей.        Затрещали старые, давно не подновляемые хотя бы заклинаниями доски, бесшумно рассыпаясь в древесную пыль; лунный свет проник в пропахшую лежалой пылью комнату.        Еще несколько шагов — и напротив оборотня возник, словно проявился из косых лунных лучей, мальчик лет семи. По старому дому прозвенело, пропело несколько тягучих звуков флейты.        Люпин застыл, разрываемый двумя сознаниями на части.        Серебряная челка скользнула, открывая серебряные глаза; короткий, резкий и в то же время бесконечно прекрасный звук завершил мелодию. Ками ину предъявил свое Право на этого оборотня, и магия согласилась со своим любимым дитя.        Помятая временем, словно истертая ластиком фигура распрямилась на несколько секунд, гордо вскидывая голову. А затем по звериному мягко осела на пол. Непослушные, словно чужие губы растянулись в приветственном оскале.        Человек бился за сдерживающими оковами чужого сознания. Со страхом наблюдая, словно с стороны, как его тело, по звериному припадая к полу, ластится к ребенку.        Как на рыжеватый затылок ложится маленькая ладонь, провожаемая одобрительным урчанием человеческого горла.        Как темно-серой грязной шерстью зарастает коверкаемое силой проклятья ликантропии тело.        И как они оба исчезают, рассыпаясь стремительно впитавшийся в лунный луч серебряной пылью.        Так и не выпитое зелье осталось остывать на столе. Поднятая пыль засыпала и волчьи следы, и отпечатки крохотных босых детских ножек.        Что было дальше, Ремус-человек не помнил, а Ремус-волк был слишком счастлив, чтобы запоминать.        Волк помнил, знал — другие волки рассказали ему о том, кто покровительствует волколакам — Лунном дитя. Если бы его человек пошел к нему, то непременно смог бы с ним договорится. Тогда и волк, и человек жили бы в мире. Ремусу не пришлось бы пить эту мерзость. А волку не пришлось бы урывать себе редкие ночи свободы.        Хорошо хоть в последнее время поселился возле волшебного леса, а то все где попало шлялся.        Волк заскулил, жалуясь своему богу на непонятливого человека. Маленькие пальцы зарылись в шерсть на загривке, подчиняя своей желанной власти. — Потерпи. — Властно сказал детский голос. — Мне надо закончить.        Люпин заглянул в серебряные глаза и послушно прижался к полу, стараясь оставаться неподвижным. Он не помнил, когда успел принять облик волка. Не помнил, что за ритуал проводится с его участием, но знал, что это пойдет ему на пользу.        Профессор не видел, прикрыв глаза, как его темная свалявшаяся шерсть медленно светлеет, распутываясь и пушистой шубой укрывая своего непутевого владельца. Как переливается ритуальная пентаграмма в пустом, заливаемом лунным светом в хиндэне синдэена, посвящённом Лунному мальчику.        Зашелестело кимоно на ребенке, нагнувшемся над ним, тот провел по большой голове, оставляя за собой серебряный след на темной шерсти. — Ты теперь один из моей свиты. — Сказал он, снова становясь ребенком. Шепот отразился от стен и вернулся, принеся с собой запах ночной росы. Ками коснулся широкого лба, встречая полный разума желтый взгляд: — Веди же себя достойно.        Волк послушно кивнул. Его лапы пробовали деревянный пол, а в крови гуляло столько энергии, что, казалось, стой он на месте — разорвет на сотню маленьких волчат.        Лунный мальчик шаловливо улыбнулся и взмахом руки отворил дверь в стене. — Побегаем? — Он махнул рукой в шумящий массив леса.        В ответ оттуда потянуло опасной кипящей и в то же время безумно холодной магией. Оборотень поднял шерсть на загривке, припадая к полу, словно охотился на невидимую добычу. — *Хороший запах* — Рыкнул он.        Ками рассмеялся, оборачиваясь в серебряного волчонка. Махнули два хвостика. — *Игра-охота.* — Азартно предложил он и бросился вперед.        Серебряный волколак массивной тенью последовал за ним. Он гигантскими прыжками покрывал огромные расстояния, но лунный зайчик, скользящий по венчикам трав, все равно был не в силах догнать.        Человек, в кои-то веки находящийся в мире с самим собой, где-то в глубине его сознания восхищенно замер, наблюдая за проносящимся вокруг миром.        Где-то впереди рассыпались звонкие бубенчики смеха, и в азарте волк гулко рявкнул, распластавшись в прыжке, он чуял добычу.        Сидя на крыльце, обращенном в тот лес, где пробегали почти до самого утра, они негромко переговаривались. Седовласый человек устроившийся на пару ступеней ниже, послушно подставлял под ловкие пальчики свои седые пряди. — Я забрал тебя не навсегда. — Терпеливо объяснял мальчик на языке людей. — Всего на одну ночь, завтра верну в мир людей.        Волколак вскинул голову, заглядывая ему в лицо, в еще карих глазах пробегали желтые искры. — Люди знают какие-то чары иллюзии. Ты можешь спрятать свои волосы в них. Только, — пальцы шутливо дернули прядь, — недолго, а то я обижусь.        Волк улыбнулся. Это была новая улыбка. Не та неуверенная, извиняющаяся, что была, а полная уверенности в себе. В своей полноценности, в тех, кто стоит за спиной. — И еще, — ками нагнулся, и по поднятому к нему лицу скользнули серебряные пряди, выпавшие из хвоста, — отрасти волосы, Ремус. — Хорошо, — зачарованно выдохнул мужчина.        Ками улыбнулся и откинулся на колонну за своей спиной. — Добро пожаловать в стаю, оборотень. — С ласковым смешком сказал он.        Люпин поднял взгляд и благодарно-гордо улыбнулся. — Я буду достоин. — Сказал он. — Я верю. — Мягко улыбнулся лунный мальчик. — Я тебе верю.        Маленькие пальчики перебирали пряди покорно подставленной головы.