Неидеальный? Зато Чемпион!

      Канун Рождественского бала, слава Мерлину, выдался на воскресенье, и Северус с удовольствием провел субботний вечер и часть воскресной ночи с мисс Скитер. И вот уже три часа пополуночи, профессор очень удобно и с отличным настроением лег спать, чтобы утром не походить на давно уже протухшего инфернала. Мужчина даже улыбнулся, с удовольствием закутавшись в теплое одеяло и обняв огромного змея по привычке, он успел задремать и окунуться в яркий эротический сон.       Все было бы просто прекрасно, если бы именно это время Гарри Поттер не выбрал для задуманного им плана. Иногда даже Черчу казалось, что его создатель немного не дружит с головой. Ну или дружит слишком уж близко.       Поттер выбрался из гостиной Гриффиндора ровно в три двадцать пять и уже в половине четвертого ночи пробрался в спальню к Снейпу, подсвечивая свой путь довольно ярким люмосом. Нужно отметить, что волшебную палочку юноша использовал только как маггловский фонарик, чем невероятно раздражал профессоров и некоторых студентов, так как в остальном она Гарри была не нужна.       Медленно подкравшись к Северусу и почти нависнув над его лицом, Поттер тихо выдохнул, но все-таки решился. — Папа, – никакого ответа он естественно не услышал, так как именно в этот момент в своем сне Северус пытался чуть задрать довольно длинную юбку Риты. – Папа! – уже громче, но все равно никакой реакции. – ПАПА! – крик раздался прямо в ухо, именно поэтому секунду спустя Гарри оказался под прицелом волшебной палочки и широко распахнул глаза, а сам Снейп медленно пытался прийти в себя от звукового шока. — Что?! Кто?! Поттер! – профессор медленно опустил палочку, пытаясь сдержать накатывавшую лавиной ярость. – Что ты здесь делаешь? — Шеф, я не умею, – Гарри заговорил шепотом, но с каким-то странным азартом сделать все по-своему, даже если ему сейчас не помогут, – танцевать. — Мордред и Моргана! И что я должен делать с этой информацией!? Гарри, ты ведь понимаешь, что сейчас ночь? — Но уже почти четыре часа! Ты просто обязан пойти со мной, ты же мой отец!       Северусу вдруг показалось, что данное утверждение Гарри будет теперь приплетать к месту и не к месту всю его оставшуюся жизнь. Это было бы даже приятно, если бы «папочке» не нужно было сейчас вставать и куда-то идти посреди ночи, особенно учитывая, что он только недавно лег. — Куда пойти? – если он задал этот вопрос, это может означать его полное психическое расстройство, ну или, в крайнем случае, что он все еще спит, ведь начало этого дикого диалога может означать только одно — Северус почти сдался. Как всегда! — В лес. — Зачем? — Чтобы учиться танцевать, конечно! — У кого? – кажется, это просто сон, потому что верить в то, что он сошел с ума, Снейп категорически отказывался. — У кого угодно! В лесу очень много талантливых танцоров. Я лично видел танец смерти Арагога и брачный – Фиренце. Ну, давай, вставай! – Гарри потянул Северуса за руку, так как мужчина находился в полнейшем шоке от свалившейся на его голову дикой информации и совершенно точно не горел желанием знать, когда это Поттер видел танец смерти огромного акромантула. И самое интересное – для кого этот самый акромантул вообще танцевал и что с беднягой стало потом. — Но я хочу спать! — На пенсии выспишься. Идем, а я тебе потом покажу поляну, где растут Amaranthos magicus*, – услышав последние слова своего сыночка, Снейп сначала побледнел, потом в шоке распахнул глаза, а потом резко поднялся с кровати, пытаясь одеться так быстро, как это только возможно.       Amaranthos magicus. Мерлин, да это же мифическое растение, продлевающее жизнь. Снейп даже не сомневался, что Николас Фламель, создавая философский камень, использовал этот таинственный цветок, совместив его с кровью дракона, ядом королевской кобры и… О, это же просто немыслимо, сколько всего можно… — Шеф! Сначала я должен научиться танцевать, – этот ребенок просто не мог не влезть и не растоптать все его научные мечты одной своей фразой.        Сразу как-то вспомнился и Арагог с танцем смерти, и Феринце с брачным, и много кто еще по пути. Но… уже было поздно, так как отец с сыном, одевшись как можно теплее, а поверх всего еще и наложив согревающие чары, вступили на границу Запретного леса, чтобы… научиться танцевать. Кому сказать, не поверят, а если поверят, повертят пальцем у виска и махнут рукой. Типа, что с них взять, с болезных-то.

***

— Арагог, ты спишь?       Если бы у Северуса спросили его мнение, он бы даже на милю снова не приблизился к логову этих чудовищ, которых Поттер называет премиленьким словом «паучата», а весь остальной магический мир «восьмиконечными тварями». Но… у Снейпа не спросили, а оставлять этого безумного мальчишку наедине с Арагогом мужчина не собирался, хоть и старался держаться подальше от стен, окутанных паутиной, за которой наверняка кто-нибудь притаился. — Араго-о-ог! – крик Гарри разнесся на многие мили, из-за чего у профессора зельеварения абсолютно точно не осталось сомнений, что учителей танцев сегодня будет хоть отбавляй. — Что я вообще тут делаю? – ляпнул Северус еле слышно, а потом вспомнил, почему он согласился, и просто расслабился, потому что удивляться мужчина уже устал, а бояться как-то не солидно. Все же именно он здесь старший… кажется.       Два часа спустя. Где-то в Запретном лесу.       Снейп беспомощно привалился к мягкому боку единорога, уложил гудящую голову на белоснежную шкуру и прикрыл глаза, чтобы ничего не видеть, потому что иначе он мог лишиться своего спокойствия. Они с Гарри находились в друидском кругу посреди Запретного леса, где Поттер вот уже как час отрабатывал различные па на пару… Ах, Северус забыл упомянуть, что они здесь были не одни, компанию им составили Арагог со своей ужасающей супругой, парочка единорогов, один весьма любопытный феникс, почти целое стадо кентавров, пара залетных фей обоих полов, лев с голубыми глазами, один пес наглой наружности и так, по мелочи, парочка домовых эльфов, стая лукотрусов и одна нунда, размером со льва. Снейпу казалось, что тут кого-то не хватает, например, дракона, но высказывать свое мнение не стал.       Так во-от, в настоящий момент, Поттер танцевал с молоденькой кентаврихой бежевой масти, смеялся и старался прислушиваться к мнению всей толпы, из-за чего танец выходил просто невероятно… ужасный. Северус бы, например, на месте мисс Лавгуд даже близко не подошел бы к Гарри как к партнеру по танцам. Но эта девушка и сама особой разборчивостью не отличается, так что еще неизвестно, что из всего этого получится. — Гарри, копытом, копытом сильнее ударяй о землю, – услышал Северус голос Ронана и прикрыл в дополнение к глазам еще и лицо ладонями, чтобы удержать вырывающийся наружу громкий хохот, от чего казалось, что его лихорадит в приступе сумасшествия. – А теперь ты мог бы издать победный клич, если бы действительно танцевал брачный обрядовый танец. — Ронан, ты уверен, что люди именно так танцуют? – спросил его Феринце, скептически глядя на подрагивающие в бешеном ритме ноги Поттера. — Ох, да какая разница?! Раз эти самые люди сами не могут научить своего жеребенка танцам, придется это сделать нам. Как уж умеем. — Скажите, профессор, а у вас будет костюмированный бал? – Роксана оказалась совсем рядом с Северусом совершенно бесшумно, поэтому Снейп вздрогнул и распахнул глаза. — Нет. — Жаль, потому что, если бы был костюмированный, Гарри мог бы переодеться в кентавра. Ведь в его обличье танец выглядит немного… необыкновенно для людей. — А по-моему, очень даже хорошо, – влезла самка акромантула по имени Джеральдина, – малыш может уже начинать готовить свое собственное логово и вести туда свою самку для продолжения рода. — Что, вы, Джерри? Ему еще рано, пусть подождет хотя бы годик, станет еще мужественнее, отрастит гриву подлиннее.       Северус решил, что пора бы уже и уходить, иначе скоро Поттера здесь поженят на какой-нибудь «самочке», а сам Снейп успеет стать дедушкой как раз на следующее Рождество. — Поттер! Нам уже пора возвращаться, скоро начнется завтрак.       Гарри не решился ослушаться, или ему самому уже надоело галопировать кентавром, поэтому, попрощавшись и обнявшись со всеми, радостно поблагодарив всех и каждого, уже спустя пятнадцать минут Гарри, Северус, огромный лев, большой черный пес, феникс и нунда возвращались назад. — Шеф, а как же поляна с цветами? – спросил Поттер, устраиваясь на спине Альбуса и мягко поглаживая его гриву, заставляя того фыркать. — Как-нибудь в другой раз, – устало вздохнул Северус, прикрывая рот ладонью, так как зевнуть хотелось просто до неприличия как.       Странная компания молча дошла до опушки леса и только после этого произошли изменения: Лев стал стариком с белой длинной бородой, пес молодым мужчиной с черными волосами, нунда стала походить на невинного котенка, и только феникс остался прежним. — Ну как, Гарри, ты научился танцевать? – лукаво спросил Дамблдор, степенно ступая по снегу в сторону Хогвартса. — Знаешь, Гендальф, я тут подумал… лучше я как-нибудь сам, – раздался смех взрослых, и Северус даже решил, что сегодняшний день будет довольно хорошим.

***

      Альбус Дамблдор устало восседал за рабочим столом в своем любимом мягком кресле желтого цвета, незаметно сняв немного жмущую новую обувь, и наслаждался покоем и рюмкой чая, пытаясь избавиться от бессильной злости. А ведь все начиналось так хорошо и даже приятно, пока всё это не стало его раздражать.       Директор работал, пробегая внимательным взором по строчкам финансовой отчетности, когда камин в его кабинете подал сигнал, что некто желает пройти. Взмахнув палочкой, давая доступ, Альбус встал с кресла, поспешив навстречу женщине, и улыбнулся гостье, коей оказалась леди Забини (или как там ее сейчас зовут?). — Мадам, доброго вам вечера. Неожиданно было вас увидеть сегодня, – старец учтиво поцеловал даме ручку. — Здравствуйте, директор. Меня пригласили на сегодняшний вечер. Мистер Блэк вам ничего не сказал? — Вероятно, он запамятовал меня предупредить. Но, прошу, проходите, мистер Блэк у себя, – Альбус снова улыбнулся и пропустил леди к винтовой лестнице, мысленно порадовавшись за Сириуса, который и встретил женщину прямо у входа в кабинет.       Дамблдор снова с удобством расположился в кресле и даже успел просмотреть пару абзацев, как камин снова вспыхнул, выпуская из своих недр довольно милую женщину, знакомую, вроде, но, чисто внешне, кто она, понять не удалось, пока дамочка ехидно не ухмыльнулась. — Ах, мисс Скитер, прекрасно выглядите, добро пожаловать. Северус меня предупреждал, что вы сегодня появитесь. — Альбус Дамблдор, добрый вечер. Я сегодня не на работе, – Рита мило и невинно улыбнулась, чем растопила сердце старика. Почти. — Это радует, что ж, прошу, проходите, – Альбус проводил ее до выхода, вдохнул, снова порадовавшись, на этот раз за Северуса, и устремился к рабочему месту.       К приходу следующего гостя директор успел лишь взять одну из лимонных долек и протянуть руку к бумагам, как камин снова позеленел, пропуская мистера Людо Бегмена, которого директор проводил к выходу из кабинета уже не так любезно. Люциус Малфой был удостоен уже откровенно раздраженного взгляда, Бартемиус Крауч-старший не заметил ярости Дамблдора лишь потому, что находился под Империусом.       Но вот мнимый Аластор Грюм, своим щупальцем умудрившийся опрокинуть чашку с чаем и вазочку с дольками, неизвестно зачем покидавший Хогвартс и выбравший момент для возвращения, когда Альбус собирался в двадцатый раз прочитать одно и то же предложение, нарвался окончательно, поэтому был встречен странным звериным оскалом дедушки-одуванчика и проклятием в спину, отчего потом не мог прийти в себя весь оставшийся вечер. Но и ему сегодня было не до этого.       Директор смог вздохнуть спокойно лишь после того, как последний ученик покинул Святочный бал, после довольно продолжительных танцев, смеха, выпивки и сплетен.       Как и ожидалось, все началось прекрасно, Чемпионы открыли бал: Седрик с мисс Чанг, мисс Делакур с мистером Дэвисом, Виктор Крам с девушкой из своей школы, а Гарри с мисс Лавгуд, последние очень даже хорошо станцевали, (Поттеру явно помогли ночные репетиции). Все было мило и красиво, пока вальс не закончился, и не начались дикие танцы под музыку сумасшедших Ведуний. Кажется, Альбус именно в тот момент почувствовал первые признаки надвигающейся головной боли. И даже танец с Минервой не смог поднять ему настроения.       Возможно, причиной было что-то за пределами его понимания. Но это только пока. И, кажется, предчувствия его не обманули, потому что посреди ночи, часа в два-три, в его кабинет ворвался Гарри Поттер. Бледный, немного испуганный, но полный какой-то дикой необъяснимой решительности. Вокруг него крутилась заламывающая ручки и что-то громко пищащая фея.

***

      За два часа до Святочного бала. Поместье Риддлов. — Господин! – Барти-младший стоял на коленях перед своим Лордом, призвавшим своего слугу десять минут назад. — Барти. Я смотрю, ты совсем забыл о своем Повелителе? Круцио! – крик, наполненный болью резанул по ушам, поэтому Риддл прекратил пытку уже через несколько секунд. — Я бы не посмел, мой Лорд! – он почти плакал. — Я призвал тебя не просто так. Сегодня ты кое-что должен для меня сделать, – шипящий голос, безразличный, но твердый показался самому Волдеморту каким-то странным, но он отмел свои сомнения в сторону. — Все что угодно, Господин. — Это, – Том протянул вперед колбу с какой-то темной жидкостью, – Оccidere Мagicae**.       Барти громко сглотнул, глядя на зелье с ужасом. Оно было одним из самых ужасных, созданных волшебниками, поэтому Барти с великой осторожностью взял колбу, чтобы даже мимолетно не коснуться зелья внутри, даже учитывая то, что подействовать оно может только после принятия внутрь. — Мой Лорд… для кого оно? – ответ Том прошептал еле слышно, но Барти его услышал достаточно четко. – Как вам будет угодно, – шепнул Крауч и, наверное, впервые за свою жизнь подумал, что его Господин сошел с ума.       Когда слуга покинул его, Риддл снова остался в одиночестве и тишине, которую нарушал лишь огонь в камине, ведь Нагайна так и не вернулась к нему. Что-то кололо в груди, но он не обращал на это внимания, стараясь не думать о последствиях своего решения. Он сделает сквибом не Поттера, нет, а одного из его дружков. Возможно, тогда мальчишка кое-что поймет. Жаль, что Лорд не увидит выражения его лица, искаженное страхом. Жаль.       Но все равно, где-то на периферии сознания, Риддл ощущал, что совершил огромную ошибку.