***
Холодно. Всё тело лихорадочно содрогается, а мысли настолько чисты, что, открыв глаза, на ум не приходило ничего. Абсолютная чистота и пустота. Дышать было и на то трудно свежим воздухом, но комната пропахла табачным дымом, который чуть ли не выедал лёгкие изнутри. Чонгук никогда не курил и, ощутив запах табака, тут же закашлял и болезненно встал с кровати. Комната была до боли знакома, но в мысли ничего не приходило. И лишь когда рыжая макушка повернулась к нему лицом, Чонгук понял где он, а главное с кем. — Ну здравствуй, — недовольно ответил рыжий и выпустил облако едкого дыма изо рта, будто назло отравляет комнату убивающим табаком. — Я надеялся, что ты не проснёшься. — Язвительно продолжил парень и потушил сигарету в пепельнице. Его тело было до боксёров обнажено, а на шее и на ключицах виднелись засосы, говорящие о долгой безумной ночке с возлюбленным. Или не с ним. Но ночка была бессонной. Рыжий спрыгнул с подоконника и направился в сторону лежащего Чонгука, в то время как Чон пытался восстановить дыхание и поудобнее сесть. Но в области груди горело до безумия, а лёгкие словно скомкали и не дают им расправиться. От неприятной боли Чонгук поморщился и схватился рукой за перебинтованную грудь, рефлекторно. — Где Тэхён? — первое, что вырвалось из уст Чонгука, так как перед глазами начали мелькать картины вчерашнего. То, как Тэхён пытается убить Намджуна, и то, как Ким толкает его с лестницы. А дальше… ничего. — Ты хоть раз слышал выражение «поматросил и бросил»? — ехидно улыбнулся старший. — Ну так вот, это про тебя. Шутка оказалась неудачной, но Чимин залился смехом, провоцируя Чонгука на необдуманный поступок, который он не смог осуществить. Только Чон поддался вперёд, чтобы вмазать хорошенько рыжему, как тут же остановился, чувствуя, как тяжело стало внутри и до невозможности больно. — Заткнись, — прорычал младший и вернулся в лежачее положение, чтобы хоть как-то утешить боль и попытаться вздохнуть полной грудью. — Так где он? — Продолжал настаивать парень на своём. — Уехал. Всё, что смог выдавить из себя Чимин прежде, чем в комнату вошёл голый Юнги. У этих двоих явно был секс, что они не пытались скрывать. Да и зачем, когда находятся в своей квартире. Двое. Влюблённых. Вот только Чонгука это не устраивало: — Где Тэхён, блять? — начал срывать младший, но только пробил Юнги на смех и Чимина за одно. — Ну знаешь как бывает, поматросят и… — Заткнись, — не удержался Чонгук и подпрыгнул с кровати, терпя боль и всё, что не давало раньше парню и пошевелиться. — Тэхён не из таких. — Да-да, утешай себя, — продолжал Юнги, уже успевший одеться. — Дома он ещё. Если успеешь, то валяй. Не моя жизнь. Хотя мог бы поблагодарить меня за то, что выволок тебя из пекла ада, так как твой ухажёр об этом даже не задумывался. Вылетел как пробка. Про тебя и не вспомнив. Но Чонгук уже не слушал. Бежал, что были силы и возможности, не обращая внимание на задевающие слова старшего. Это могло быть правдой настолько же, сколько и не правдой. А Чонгук привык доверять своим глазам, а не ушам. Так надёжней. Дверь оказалась открытой, а внутри квартиры творился самый настоящий погром. Всё, что когда-то находилось на полках, было на полу. А сами полки висели на гвоздиках, обещающие вот-вот сорваться. Битое стекло заполнило весь пол в гостиной, а из ванны вырывались пугающие звуки, всхлипывания. Без раздумий Чон ринулся туда, но дверь в ванную комнату оказалась запертой, а за ней раздавались крики, звуки битого стекла и льющейся воды. Там явно находился Тэхён. Он точно не сошёл с ума, но и просто так никогда бы себя не вёл подобным образом. Дрожащими руками Чонгук пытался открыть дверь, моля, чтобы Тэ одумался и впустил его к себе. Но в ответ летели лишь ругательства и разного рода унижения. Чонгук бы принял их близко к сердцу, но что-то ему подсказывало, что не в этот раз. От каждого крика Тэ сердце у Чона сжималось, и становилось так дурно плохо, что плакать хотелось вместе с Кимом, даже если причина не ясна. Тэхёну больно как никогда — вот что смог понять Чонгук. И оставлять светловолосого взаперти одного нельзя, мало ли что. Чонгук начал выламывать дверь плечом, перенося жгучие боли в груди. Кажется, падая с лестницы, он отбил себе рёбра, или того больше — сломал. Но сейчас это неважно, если от этого зависит жизнь любимого человека. — Уходи, мать твою! — кричал Тэхён, не прекращая реветь. Но Чон и не думал покидать Кима, он продолжал выламывать дверь, пока она не сорвалась с петель и не упала на пол перед сидячим Тэхёном. Ким был весь в крови. А в глазах читалось отчаяние и боль, словно он за день успел пережить катастрофу, унёсшую жизнь ценного человека. Как оказалось позже — так и есть. Чонгук неуверенно поддался вперёд, боясь, что Тэхён успел навредить себе. Но Ким не позволил прикоснуться к себе, вновь начал прогонять младшего, будто от этого станет легче. — Пошёл вон. Какого хрена ты явился здесь? Тебе мало было вчерашнего? — продолжал кричать Тэхён, хотя Чон и без того прекрасно его слышал. Младший коснулся дрожащими руками плеч Тэхёна, но потерпел поражение — Ким отбился от его рук, вновь завывая о том, чтобы тот проваливал. — Я никуда не уйду, — твёрдо, но так мягко заявил Чонгук, и пал на колени перед Тэхёном. — Зачем ты прогоняешь меня? — А ты ещё не понял? — немного успокоившись, спросил Тэхён, натягивая на себя улыбку грязного идиота. — Ты и правда такой тупой? Но Чонгук не подавал виду, что его задело. Задело так, что вставить мозги на место хотелось грёбанному Ким Тэхёну. Это говорил не тот Тэ, который проводил время с Чонгуком, и от этого стало так противно и тошно, что Чон не дал договорить Тэхёну. Заткнул рот мокрым дерзким поцелуем, надеясь спасти положение. Но картина, творившаяся позади Тэхёна, настолько напугала Чонгука, что тот невольно отстранился от Кима и отполз к противоположной стене, с ужасом глядя на залитую в крови ванну, в которой бездыханно лежала Кихён. — Тэхён? — заикаясь, окликнул его парень и перевёл взгляд на заплаканного парня, пытаясь найти в его взгляде ответ. А он был не прост. Но одно было ясно точно: Тэхён не убивал её. Чонгук этому верит… он хочет этому верить. Вот только дьявольская улыбка на лице светловолосого говорит об обратном, заставляя Чонгука содрогаться и желать выбежать отсюда, пока есть возможность. Вот только Чон не бежит. Не потому, что некуда, а потому, что Тэхён сам не свой. Парень невольно заплакал, а слёзы настолько сливались с алой кровью, что казалось парень и сам проливает кровавые слёзы. — Весело, не правда ли? — прохрипел парень и спрятал лицо в ладонях, пытаясь унять дрожь по телу и слёзы слабака. Но всё не получалось. Так больно и обидно, что теряются все достоинства мужика, а слёзы есть у всех. — Проваливай! — более спокойно грозил Тэхён, не поднимая глаза на Чонгука. А парень уже полз к Тэхёну, пытаясь унять свой страх и сожаление. Его руки ловко обвили плечи Тэхёна, а после крепко сжали и прижали к своему хозяину, обещая не выпускать светловолосого так скоро, как потребовал он. — Тэхён-а… — Я сказал проваливай! Ушёл отсюда! Уйди… просто уходи, — забился в истерике старший, пытаясь высвободиться из объятий младшего, но все безуспешно. — Ты мне не нужен, понимаешь? Я наигрался… вдоволь наигрался тобой, Чон Чонгук. Оставь меня в покое, мне не нужна твоя поддержка… мне не нужен ты. Врал. Так сладко врал, что сам стал невольно верить, что сможет прожить без младшего. Ведь так, наверное, легче, когда рядом нет никого; когда не слышится рядом стук любимого сердца. Но было так сложно говорить всё это, что Тэхён уткнулся в грудь младшему и заревел, так мокро и громко, что оба поняли — слова эти ничто иное, как ложь. Вот только зачем? — Ещё как нужен, — прошептал Чон и чмокнул Кима в висок, пытаясь успокоить его и своё дрожащее сердце заодно, которое грозилось вот-вот взорваться от едких слов и раскрошиться чёрным пеплом по всей грудной клетке младшего. — Гукки… — вырвалось из уст Тэхёна, а после его руки сами вцепились в куртку младшего, притягивая того ближе к себе. — Так тяжело. Тэхён был точно не в себе, потому что никогда раньше не плакал так много и истерически. Значит и правда тяжело. А Чонгук готов до последнего подставлять своё плечо, веря и надеясь на лучшее. Но позади лежащая девочка уже давно мёртвая, не могла обещать ничего доброго и хорошего. И от этого по коже Чона проходит ряд мурашек вперемешку с холодным потом — он так и не узнал истинную причину смерти юной Кихён, которую они вместе вчера спасли. — Я рядом, — протянул Чонгук и прижался щекой к светлой макушке, успокаивая Тэхёна… успокаивая себя.***
Золотыми буквами выведено аккуратное Чон Хосок на чёрной плитке. А рядом с ним похоронили совсем юную Ким Кихён, которая так мало увидела и мало пережила. И Тэхёну тяжело вдвойне, видеть и ощущать, как два близких человека ушли в один день, оставив его здесь. Но сзади подбадривал Чонгук, обвивая руками тэхёнову талию. И Ким благодарен ему, что не ушёл в тот день; смог понять, а главное принять всё, как было. Он не отвернулся и не кинул, а ведь мог. А рядом с ними стоял Намджун в чёрном костюме и с не менее мрачным лицом. Ему так же тяжело, как и Тэхёну, переживать смерть девочки. И даже тэхёновы «не смей приходить на похороны» не остановили розоволосого, так как не Киму решать, что ему делать, а что нет. Кихён скончалась так быстро и безболезненно, что Тэхён до сих пор корит себя вопросом «почему я не успел загородить её собой»? А смерть была настолько нелепа, что сил нет ни у Тэхёна, ни у Намджуна искать виновника и мстить. Некто — а он же и бывший шестёрка Джина — следовал указаниям и пустил пулю прямо в лоб девочке, при этом громко заявляя «кто-то должен поплатиться за смерть босса». Но почему именно она? Она ведь так юна, так чиста и невинна. Тэхён отвернулся от могилки и уткнулся носом в щёку Чонгука, требуя, чтобы его обняли. А Чон, не раздумывая, прижал парня к себе и расслабленно выдохнул. Всё позади… по крайней мере — всё плохое.